Заговор

Босс пожал плечами:

— Факты говорят о том, что Стеймс отправился в больницу вместе с Колвертом. Они сели в ту же машину, которая была около госпиталя.

— Это я знаю, босс. Вроде бы мы перекрыли все щели, но возможно, что в тот вечер отдел покинули трое или больше агентов и что, как минимум, один из них, кому известно все, где-то болтается.

— Сомнительно,— сказал сенатор. Он презирал этих типов. Их тупоумие, их жадность... Они знали только язык денег, и можно было понять, почему президент решил избавить от них общество. Их склонность к насилию пугала его до рвотных судорог. Но как бы там ни было, он будет твердо стоять на своем: убить президента, чтобы остановить законопроект. Все же, господи, прости, это чистое безумие!

Сенатор отдал полжизни, чтобы попасть на свое место в сенате, и, что уж тут скрывать, ему чертовски повезло. Если его прихватят, с ним будет кончено. Он не выдержит публичного скандала. Никсон, Агню, Хоу — и он. Нет, этого он не выдержит. «Рука об руку, мой друг, для вашего же собственного блага. Единственное, что нам нужно — это немного информации «изнутри» и ваше присутствие в Капитолии 10 марта. Подумайте, друг мой, стоит ли вам губить свою жизнь?»

Сенатор откашлялся:

— Весьма сомнительно, что стали известны какие-то детали наших планов. Насколько осведомлен мистер Маттсон, как только ФБР получает какую-то информацию об угрозе жизни президента и приходит к выводу, что она достаточно серьезна, первое, что делается — немедленно информируют Секретную Службу. Но мой секретарь выяснил, что расписание президента на следующую неделю осталось без изменений. Не отменено ни одно из назначенных мероприятий. Утром 10 марта он отправится в Капитолий, чтобы обратиться к сенату со специальным посланием...

Маттсон сжал губы и выпятил тяжелую челюсть.

— Или они знают все, или ничего! Вчера я побывал на встрече бывших агентов ФБР, членом общества которых я все еще являюсь. Мы выпили с Грент Нанной — он был моим шефом, и он вел себя так, словно ему все до лампочки. Эго мне показалось странным. А они ведь дружили со Стеймсом. Нет, мне что-то не по себе. Как-то не укладывается, что Стеймс сам поехал в больницу и что ни один человек в конторе не проронил ни слова о его смерти.

— О'кэй,— сказал босс.— Вот если мы его не ухлопаем 10 марта, тогда нас самих спишут со счета. Будем работать, словно ничего не случилось. Вы, Маттсон, постарайтесь проверить свою версию. Если что, дадите сигнал сматывать удочки. А пока продолжаем готовиться к намеченному дню. И давайте, наконец, прикинем, что нам предстоит. Первым делом я хочу пройтись по его расписанию на этот день. Итак, в десять утра он покинет Белый Дом. Через три минуты проедет мимо здания ФБР и, обогнув Капитолий с северо-запада, еще через пять минут окажется перед ним. Он вылезет из своей машины у восточного входа шесть минут спустя. Как правило, он входит в Капитолий через отдельный вход, но сенатор заверил нас, что постарается максимально затянуть его визит. Чтобы от машины подняться по ступеням Капитолия, ему понадобится секунд сорок пять. Думаю, Ксану этого времени хватит с лихвой. Я буду контролировать ход событий с угла Пенсильвания-авеню. Здесь же расположится и Тони с машиной на случай непредвиденных случайностей, а сенатор на ступенях Капитолия должен будет отвлечь внимание президента разговором, если нам понадобится резерв времени. Самая важная часть операции ложится на Ксана, и мы должны продумать ее с точностью до секунды. Поэтому прошу предельного внимания. Слушаем тебя, Ксан.

Ксан поднял взгляд. Пока к нему не обратились, он не проронил ни слова.

— Я работаю там уже четвертую неделю. Принимаю строительные материалы. Брожу по всей площадке. Таким образом, я отмечаю все, что делается вокруг. Охрана набрана не из ФБР. И не из Секретной Службы. И не из ЦРУ. За зданием смотрит правительственная служба безопасности строительства. Охранники — люди в годах, их часто не бывает на месте. Всего их шестнадцать человек, работают они по четыре человека в смену. Я знаю, где они пьют, курят, играют в карты,—словом, все. Никто из них не интересуется тем, что происходит на участке, обходов не производит, ибо сюда никто не заглядывает. Красть тут практически нечего, да из-за мелких воришек охрана не станет поднимать шум.— Рассказ Ксана все слушали в мертвом молчании.—Точно в середине площадки стоит самый большой кран в мире, производства компании «Америкен Хойст К°», номер 11310, предназначенный для подъема на место новой части купола Капитолия. Его стрела может быть вскинута на высоту триста двадцать два фута, то есть больше чем вдвое разрешенной в Вашингтоне высоты зданий. Никто не предполагает, что мы можем оказаться с этой стороны здания, и никто не может себе представить, что у нас будет такой обзор. На самом верху находится маленькая закрытая площадка, где расположены основные шкивы и блоки; с нее работают только, когда стрела крана устанавливается параллельно земле, а платформа, в сущности, представляет собой маленькую закрытую кабину. Она четырех футов в длину, три фута и три дюйма в ширину и фут и пять дюймов в вышину. Последние три ночи я там сплю. Вижу все, а меня не видит никто, даже пилоты геликоптера Белого Дома.

В комнате стояло мертвое молчание.

— Как вы попадаете наверх? — спросил сенатор.

— Как кошка, сэр. Просто влезаю. Ростом-то я невелик. Я поднимусь наверх вскоре после полуночи и спущусь после пяти. Сверху мне будет виден весь Вашингтон, но меня никто не увидит.

— Различите ли вы ступени Капитолия с такой маленькой площадки? — спросил босс.

— Не беспокойтесь, — сказал Ксан.— Я вижу Белый Дом так, как его никто не видел. На этой неделе я мог уже дважды уложить президента. Попасть в него на ступенях Капитолия будет куда легче. Я не промахнусь...

— А если в среду кому-нибудь понадобится кран? — прервал его сенатор.

Услышав вопрос, босс улыбнулся.

— В следующую среду, друг мой, состоится забастовка. По поводу урегулирования оплаты за сверхурочные. Уверен, на участке не останется никого, кроме пары стражников. Кому придет в голову лезть на кран?! Если смотреть на него с земли, то создается впечатление, что на нем и мышке не спрятаться.

Босс обвел взглядом всех сидящих за столом — молчание.

— Ну что ж, похоже, что сейчас дела у нас продвигаются.

— Это верно,— проворчал Маттсон.— И все же что-то тут не то. Что-то мы тут намудрили, уж очень гладко все складывается.

— В ФБР вы приобрели склонность к излишней подозрительности, Маттсон. Убедитесь, что мы подготовлены лучше их, потому что мы знаем, что они собираются делать, а они о нас не подозревают. Так что не переживайте, у вас еще будет шанс побывать на наших похоронах.

Маттсон выпятил свою тяжелую челюсть.

— Это вы мечтаете о такой чести,— мрачно сказал он.

— А вам платят за это,— сказал босс.— Ладно, кончаем. Встречаемся через пять дней, чтобы все окончательно обговорить. Каждый из вас будет знать, куда ему надлежит явиться в среду утром.

Босс улыбнулся и закурил очередную сигарету. Сенатор незаметно покинул комнату. Через пять минут ушел Маттсон. Через пять минут — Тони. Еще через пять — Ксан. Прошло еще пять минут, и босс заказал ленч.

Марк настолько проголодался, что работа валилась у него из рук, и он покинул библиотеку, чтобы поискать съестное.

В закусочной, торопливо прожевывая гамбургер, снова и снова вспоминал он слова, которые говорила ему обаятельная ироничная женщина в черной юбке; как она выглядела при этом, и... Он позвонил в больницу.

Доктор Декстер сегодня не дежурит,— сказала медсестра.— Могу пригласить доктора Дельгадо.

Боюсь, она мне не поможет,— сказал Марк. Вытащив записную книжку, он набрал номер Элизабет Декстер. И не без удивления обнаружил, что та дома.

— Привет, Элизабет, это Марк Эндрью. Могу ли я надеяться, что сегодня вечером мне удастся угостить вас обедом?