Страница 51 из 247
- Даже если ему что-то не понравится, мне это совершенно ничем не грозит, - легкомысленно ответила девушка.
Чем больше она рассматривала «правую руку тайного лорда», тем больше она – рука – ей не нравилась. Нет, во внешности епископа не было ничего отталкивающего. Наоборот, он выглядел впечатляюще, несмотря на полное пренебрежение своим внешним видом.
- Он видный мужчина, - сказала Эмер Тилвину, позабыв, что благородной девице не пристало выражаться, как простолюдинке, - но один вид его вызывает страх и омерзение, как чумная жаба.
- Ты очень точно передали его сущность, невестка, - сказал Тилвин сквозь зубы. – Мир не видел такого сумасшедшего фанатика и такого кровожадного палача, как епископ Ларгель. Одни небеса знают, скольких он замучил, сжег и утопил.
- Может, сплетни? – спросила Эмер, хотя тут же поверила каждому слову.
- Нет, не сплетни, - горько усмехнулся Тилвин. – Это Его Преосвященство изобрел безотказный метод определить, является ли человек упырём – надо связать подозреваемого и бросить в воду. Если человек безгрешен, вода примет его, и он утонет. А если упырь - то вода его отторгнет, тогда упырь подлежит сожжению.
- Немыслимо, - ахнула Эмер, не в силах оторвать взгляда от епископа. – У нас в Вудшире нет таких жестокостей…
- Благодарите за это яркое пламя, - коротко ответил Тилвин. – А оно решило наказать Дарем, если сюда был назначен епископ, который сначала пытает, а потом спрашивает имя.
- И давно он сюда назначен?
- Его имя было названо в тот день, когда вы выехали из Тансталлы.
Некие подозрения закрались в душу, но Эмер не успела их осмыслить, потому что вернулся Годрик, и вид его не предвещал ничего хорошего.
- Разве слугам здесь место? – спросил он.
Тилвин вскочил и поклонился, хотя желваки на его скулах заходили от подобного оскорбления.
- Зачем ты так? – вступилась Эмер. – Он ведь тебе брат.
- Он мне не брат, - ответил Годрик, беря её за руку повыше локтя. – Он всего лишь слуга, его дело не молоть языком за столом своего господина, а беспокоиться о безопасности замка. Идём, нам надо засвидетельствовать почтение моей двоюродной тётушке, она настоятельница монастыря и специально приехала на свадьбу, - не дожидаясь ответа, он потащил Эмер за собой.
- Ты слишком груб, - сказала она, пытаясь вырваться, но пальцы у него были, как стальные гвозди – легче отгрызть руку, чем разжать.
- Придётся потерпеть, - последовал ответ.
- Если ты сейчас ведешь себя так, то что же будет ночью, в брачных покоях? – спросила Эмер.
- Ты ждёшь неба в звёздах и неземную сладость? Ведь об этом врут молоденькие дурочки, которых никто никогда не целовал?
- Но я-то к ним не отношусь, - невинно заметила Эмер.
Годрик остановился, как вкопанный.
- Что это значит? – спросил он грозно, и глаза потемнели, как грозовое небо.
- Меня – целовали, - ответила Эмер раздельно. – А что ты так разволновался?
- Кто? – спросил он без обиняков.
- Ты хочешь узнать имя? – Эмер решила подразнить его и тут же пожалела, потому что пальцы Годрика так сжали её плечо, что она подпрыгнула на одной ноге. – Мне больно!
- Кто? – повторил он, сжимая сильнее.
- Да ты! Ты, дуралей!
Он тут же отпустил, и Эмер потёрла занемевшую руку.
- Потом поговорим, - сказал он многообещающе, подводя жену к монахине в белом клобуке, взирающей на мир такими же маленькими и пронзительными глазками, как леди Фледа.
Разговоры, танцы и бесконечные обмены любезностями утомили сильнее, чем двухчасовые упражнения с деревянной палкой вместо меча.
К полуночи Эмер не чувствовала ног, а Годрик подводил её всё к новым и новым гостям, кланялся, представлял жену, приглашал остаться в замке на неделю.
- Как они все поместятся в Дареме? – зашептала Эмер после пятидесятого приглашения. – У тебя большой замок, но его не получится растянуть, как колдовскую перчатку!
- Они и не останутся, - ответил Годрик, - они поедут домой.
- Зачем же тогда приглашаешь?
- Потому что я воспитан при королевском дворе, а не в свинарнике, в отличие от тебя.
Эмер прикусила язык, вспоминая о вилке. Но расправу с мужем нужно было отложить. Ведь пока они находятся в центре всеобщего внимания, и прилюдная потасовка ни к чему хорошему не приведёт.
Когда Годрик вернулся с молодой женой к креслу, Эмер почти рухнула на подушки, вытягивая под столом ноющие ноги.
- Это утомительно, - пожаловалась она.
- Такая верзила - и слабачка, - сказал Годрик презрительно. – Сиди, я поздороваюсь с Беррийскими монахами.