Страница 95 из 107
- А теперь обменяйтесь ложками.
Когда молодые люди выполнили и это приказание, ложка с фигуркой мужчины, оказавшаяся у Бранвен, осталась светлой, а ложка с фигуркой женщины, которую взял Эфриэл, потемнела. Светлым остался лишь самый краешек чашечки.
- Что это значит? – спросил Эфриэл.
- Яд отравил почти все ее тело, - сказала целительница. – Скорее, зачерпни из тарелки снова и окропи снадобье своей кровью, - она подала Эфриэлу ножик. – Но будь осторожен! Ты уже не так неуязвим, как в Тир-нан-Бео. Не поранься слишком сильно.
Эфриэл ничего не говоря полоснул себя лезвием повыше локтя. Открылась широкая рана и хлынула кровь. Он щедро окропил снадобье в ложке, и вопросительно посмотрел на Айрмед.
- Дай ей съесть.
Сид поднес к губам Бранвен волшебное лекарство и увидел страх в ее глазах.
- Доверься, - сказал он, - Айрмед знает, что делает.
Она приоткрыла губы, и он осторожно вложил ей в рот ложечку, подхватив полотенце, если снова начнется приступ рвоты.
- Теперь остается только ждать, - сказала Айрмед, ободряюще кивая Бранвен.
Вскоре Бранвен задремала. Чтобы не беспокоить ее, сиды отошли в сторону и устроились на камнях возле камина.
- Как странно, что ты прикипел к ней. Она наивна до глупости, - сказала Айрмед.
Эфриэл поморщился, сравнение ему не понравилось.
- Я бы назвал это святой простотой, - сдержанно сказал он.
- Святая простота?! – Айрмед рассмеялась. – С каких это пор ты уверовал в святость? Неужели жизнь среди людей может так изменить? Похоже, тебе здесь просто понравилось, поэтому и назад не торопишься.
- С чего ты решила? – ответил Эфриэл. – Я живу тут, как девственник на пустынном острове. Только и мечтаю, что вернусь домой и оприходую всех красоток в Финнеасе.
- Так ты стосковался не по семье, а по любви? Бедненький…
- Пять месяцев воздержания, - криво усмехнулся Эфриэл. – Можешь поверить, что я способен на такое?
- Это легко исправить, - Айрмед распустила вязки на рубашке и оголила высокую белую грудь. – Мы же с тобой друзья, должны помогать друг другу.
- Прикройся, - Эфриэл машинально отвернулся.
- С каких это пор ты стал стыдливым? – травница натянула на плечи рубашку и с утроенным любопытством посмотрела на спящую Бранвен. – Неужели, это ее заслуга? Ох уж эти смертные девы! Их чары опаснее, чем заклинания!
- Не смейся, - буркнул Эфриэл. – Мне вовсе не до шуток. Она, эта девушка – она другая, понимаешь? Она не похожа на нас, она не похожа на своих. Она добрая. Она верит людям даже после того, как столько раз была обманута, предана, унижена. И всегда думает о других, а не о себе. И еще она улыбается. Понимаешь ли ты, что это значит? Она прыгнула с обрыва, едва не погибнув, и тут же улыбнулась мне. Она делала вид, что ей совсем не страшно, когда ее чуть не изнасиловал бык на потеху публике. И даже теперь, чувствуя смерть, она улыбалась и утверждала, что хочет умереть в моих объятиях и желала только одного – чтобы я вернулся в Тир-нан-Бео. Такая слабая – и такая сильная. И с ней тепло. Тепло вот здесь, - он постучал кулаком себе по груди, слева. – С остальными тепло в другом месте, а с этой… Сначала рядом с ней я умирал от страсти, а теперь чувствую, что умираю от нежности. И это такая сладкая смерть. Если этой девушки не станет, я буду тосковать вечно.
Айрмед слушала его откровения с грустной, понимающей улыбкой.
- А я и не смеюсь над тобой, глупый малыш, - сказала она, когда Эфриэл замолчал. - Да, малыш! Не забывай, что я старше тебя лет на семьсот, если не больше. Древние говорили, что мужчина помнит только трех женщин – первую, последнюю и единственную. Не знаю, кто был твоей первой женщиной, не знаю, кто будет последней. Но вот эта… Кажется, она как раз твоя единственная. Смотри, единственных дважды не встречают.
Бранвен проснулась, и Эфриэл тут же подбежал к ней, и склонился, всматриваясь в лицо.
- Как ты себя чувствуешь? – спросил он, волнуясь.
- Лучше, - с удивлением ответила она.
- Посмотри на ложку, - сказала Айрмед.
- Она посветлела! – воскликнул Эфриэл, поднося ложку к пламени костра.
Фигурка женщины и вправду посветлела больше, чем наполовину, и чернота продолжала уменьшаться на глазах. Вскоре темной остались лишь голени, потом пятки, а потом и вся ложка засияла чистым серебряным светом.
- Хвала богам! – объявила Айрмед и присвистнула тихонько, складывая в сундучок ложки, чашки и остатки снадобья.
Тут же появился Нуада и склонил седую голову к плечу, разглядывая спасенную
- Надо перенести их отсюда, - сказала травница. – Старуха может устроить еще что-нибудь, у нее сильные яды и много злобы, как я погляжу.
- Так и сделаем, - Нуада прикоснулся к ошейнику, удерживающему Бранвен, замочек щелкнул и открылся.
Эфриэл немедленно поднял девушку на руки, а Айрмед помогла завернуть ее в плед. Еще одно касание – и замок с двери свалился, жалко звякнув. Эфриэл пинком распахнул дверь, и в лицо им ударил ветер пополам с колючим снегом. Нуада ткнул пальцем в сторону елей, и ветер утих, а деревья гостеприимно приподняли лапы, словно пропуская путешественников в чащу. Сиды долго шли по снегу, и их глубокие следы сразу же затягивало снегом. Наконец Айрмед остановилась, указав на тихую лощину, где можно было укрыться. За несколько минут был разведен костер, который горел без дров, а под елью, на куче слежавшейся хвои, устроена постель для Бранвен.
– Теперь условие выполнено. Девушка здорова и в безопасности, - молвила Айрмед. - Не забудь же о своем обещании, Бранвен из Роренброка.