Страница 50 из 60
Ричард так и сделал, а потом приготовился писать:
- Диктуйте, сэр Джеймс.
- Адрес: Ирландия, Уэксфорд, Ратньюр, для мисисс Розмари Кинселла, - граф диктовал медленно, очень четко, глядя в окно, где бледными пятнами виднелись розовые кусты. – Теперь возьмите новым абзацем, отступив от левого края листа на три пальца: дорогая Розмари. Знак восклицания. Теперь новым абзацем, отступив от левого края на два пальца: получил твое письмо, благодарю, что не забываешь, что помнишь своего кузена, который, бывало, сажал лягушек в твою корзиночку для шитья.
Старомодным, немного напыщенным слогом он справлялся о здоровье кузины, о здоровье ее супруга и детей. Потом сообщал о своем здоровье. Несколько фраз о погоде, упоминания об общих знакомых и родственниках – обыкновенное письмо старого человека. Но конец письма заставил Ричарда насторожиться.
- Возьмите новым абзацем. Дорогая Розмари! Последние события в Энкер-Хауз надломили меня. Прости, что не могу написать подробнее. Мне не хотелось бы тебя волновать. Ты такая впечатлительная, ангел мой. Хочу, чтобы обо мне у тебя остались только самые светлые воспоминания. Когда узнаешь о моей смерти – не плачь, только не плачь. Знай, что мне будет больно, когда ты станешь плакать. Поэтому не надо слез. Грехи прошлого не дают покоя моему сердцу, только смерть принесет забвение. Ты, мой светлый ангел, молись о моей погибшей душе. Молись, не осуждай и прости. С любовью… Подпись я поставлю сам. Благодарю вас, Дикон.
Ричард отложил перо и с беспокойством взглянул на графа.
- Сэр Джеймс, это письмо… Оно очень…
- Это прощальное письмо, мой мальчик, - сказал граф. – Не спрашивайте, я не смогу вам ответить. Говорят, старики чувствуют приближение конца. Конца своей жизни. Теперь я в это верю. Мне немного осталось. Но в этом нет ничего удивительного. Таковы законы мироздания. Старики умирают, молодые живут дальше. Не печальтесь и не говорите ничего мисс Форест. Она хорошая девушка, не надо обременять её лишней тревогой. Вольно или невольно, но я оказался причиной смерти её единственного родственника. Я не забуду её в своем завещании.
От лорда Сент-Джонса Ричард вышел с тяжёлым сердцем, чувствуя острую необходимость переговорить с Роуз. Но в гостиной его поджидал инспектор Фокс.
- Вы будто поселились в Энкер-Хаузе, - сказал Ричард.
- Можно и так сказать, - согласился инспектор. – Пойдёмте-ка, прогуляемся. Мне нужно поговорить с вами.
С побережья дул холодный ветер, Ричард кутался в пальто, но все равно дрожал, как в лихорадке.
- Мне очень не нравятся ваши тайны, - сказал инспектор. Он шёл размеренно, крепко ступая и глядя под ноги. – Предлагаю рассказать всё начистоту. От Рози требовать что-то бессмысленно, она – маленький каменный человечек. Но вы-то, мистер Дюран, вы-то размышляете здраво. К тому же, я вижу, что вас что-то беспокоит, гнетет.
- Пусть будет по-вашему, - сдался Ричард. – Теперь, когда убийца никому не страшен, нет смысла молчать.
Он подробно рассказал обо всём, что ещё не было известно инспектору, и повторил свои догадки относительно садовника. Они прошли розарий, вышли в заброшенный сад. Ричард говорил, сбивая носком ботинка поганки. Фокс проявил неслыханную дотошность и то и дело просил повторить разговоры с обитателями Энкер-Хауза слово в слово.
- Вот, теперь вы знаете, - закончил Ричард. – Действительно, всё знаете. Конечно, мы с Роуз поступили неразумно, но это было… очень увлекательно.
- Согласен. Всё, за что берется Рози – увлекательно, - признал Фокс. – Странную историю вы рассказали. Послушать вас, хороший сюжетец для детективного романа получается. Такая картина маслом…
- Картина?
- Да, картина. Я ведь немного разбираюсь в этих ваших художественных штучках. Смотришь вблизи – мазня мазней. Отойдешь на несколько шагов и – оп! – появляется пейзаж или портрет. Вы ведь так рисуете? Помалюете, а потом отступаете на шаг, чтобы посмотреть, не выскакивают ли отдельные мазки из общего рисунка.
- У вас достаточно примитивные представления… - начал Ричард, но Фокс его перебил.
- К чему я вам это говорю? А вот к чему. То, что вы мне рассказываете – это как картина. Много-много разноцветных пятнышек. И вот я отступаю, прищуриваюсь и вижу, что кое-какие группы этих пятнышек выбиваются из общего фона.
- Какие же? – Ричард разом потерял терпение. Он рассчитывал на серьезный разговор, а слушает какое-то дурачество про мазки и прищуривания.
- Какие? – инспектор возвел глаза к небу, а потом принялся загибать пальцы. – Во-первых, шляпка на портрете. Потом похищенный плащ мистера Марвина. Покушение на вашу персону. Поддельный чек. Кража из дома Форестов.
- А остальное, значит, вписывается? – съязвил Ричард.
- Более-менее, - признал инспектор. – Но именно эти пять нелепостей не дают мне покоя. Когда я разберусь с ними, всё разрешится. Ну, и ещё я жду кое-какую информацию от коллег…
- Что ж, удачи в написании картины преступления, - пожелал Ричард, задетый, что покушение на его жизнь обозвали нелепостью. – С вашего позволения, я пойду – хочу заглянуть к Роуз.
- Да, конечно. Я сам загляну к ней. Позже.
Оставив инспектора посреди сада, наедине с размышлениями о нелепостях, Ричард поспешил во флигель.
Когда он постучался и открыл двери в комнату Роуз, девушка стояла у окна, глядя в сад. Ричард подумал, что она, должно быть, видела их прогулку с Фоксом, и почувствовал себя почти предателем. Роуз оглянулась, и на лице не было и следа слез. Ричарду показалось, что в глазах её промелькнула досада.
- Роуз… - он обнял её, но девушка осторожно, но непреклонно высвободилась. – Повторяю, мое отношение к тебе не изменилось и не изменится, что бы ни произошло. Мы уедем, и ты вскоре забудешь…