Логово снов

На пороге стоял Луи, прекрасный, как всегда. Он заморгал – сперва на влажный, туманный свет, потом на Генри.

– Анри?

Тот сумел лишь кивнуть. Интересно, во сне можно упасть в обморок? Еще секунда, и он, кажется, это узнает. Мгновение растянулось в вечность… А потом на лице Луи расцвела широкая улыбка.

– Mon cher![20] Где же ты был?

Лин шла через серый лес, зовя Генри по имени, не получая ответа и постепенно перетапливая ужас в ярость. У них была совершенно четкая договоренность: Лин должна помочь ему отыскать в мире снов Луи. В сделку не входило лазить в странные здания, бродить по старым станциям и плутать в жутких, нарисованных кое-как лесах. Никогда не надо помогать людям не из Чайнатауна, хоть за десять долларов, хоть за сколько!

– Генри! – сердито позвала она.

– Ты что, заблудилась? – ответил нежный девчоночий голос.

Лин обернулась.

– К-кто тут?

– Ты ходишь по снам, но сама не спишь.

Лин резко повернулась в другую сторону, но снова не увидела говорившей.

– Если будешь так вертеться, у тебя закружится голова, – сказал голос и хихикнул.

– А ну, покажись! – приказала Лин.

Из-за дерева выступила девушка в длинной юбке и тунике с широкими рукавами. Возраста примерно такого же, что и Лин, невысокая, но крепкая, c широким, открытым лицом и очень прямыми бровями. Заплетенные в косу волосы держали на затылке две скрещенные шпильки.

– Я тоже умею ходить по снам. Как и ты.

Сначала Генри, потом еще эта девица? Да тут скоро светофоров придется понатыкать – шляется кто попало по миру снов! Лин рассердилась. Злость – это хорошо, Лин однозначно предпочитала ее страху.

– Кто ты такая? – сурово вопросила она.

– Я – Вай-Мэй, – отвечала девушка с легким поклоном. – А как тебя зовут?

– Лин, – сказала Лин.

Просто поразительно, что в мире снов никогда не бывает никаких языковых барьеров, будто во сне все говорят на одном языке.

Вай-Мэй нахмурилась.

– Просто Лин и все? Забавное какое имя.

– Где мы? Что это за место? – все так же требовательно осведомилась Лин.

– Красиво, правда? Совсем не похоже на обычные сны!

– Но что это такое? – Лин разговаривала скорее с собой, чем с этой девчонкой. – Как ты сюда попала? Тоже приехала на поезде?

– На поезде? – От глаз Вай-Мэй разбежались веселые морщинки. – Ах да! Поезд! Ты тоже приехала на нем?

– Да. Но я приехала с мальчиком – он еще один сновидец, его зовут Генри.

– С еще одним? – в восторге ахнула Вай-Мэй. – Но где же он?

– Я не знаю, в том-то и проблема, – ровным голосом сказала Лин.

Кажется, эта Вай-Мэй не особо блещет умом.

– Когда мы сошли с поезда, он убежал в лес и я его потеряла.

– Ты потеряла другого сновидца? – Вай-Мэй покачала головой. – Это очень безрассудно, Лин.

Лин метнула в нее свирепый взгляд, но Вай-Мэй подобное молчаливое презрение как-то не впечатлило.

– Ты могла бы, по крайней мере, помочь мне его найти?

Та округлила глаза.

– Так этот другой сновидец – твой муж?

– Мой – кто? Нет! Нет. Никакой он не муж, – возмущенно затараторила Лин. – Он… а, ладно, забудь.

– Не уверена, что это правильно – вот так гулять по снам в сопровождении мальчика, который тебе не муж, Лин, – Вай-Мэй с сомнением поцокала языком. – Ну да ладно. Я тебе помогу. Но тебе и правда стоит быть поосторожнее с друзьями в будущем, Маленький Воин. Идем. Нам сюда.

Лин гадала, кого ей больше хочется убить за испорченную ночь: Генри или эту возмутительную девицу. Она открыла рот, чтобы что-нибудь сказать на эту тему, потом передумала и с тяжким вздохом ограничилась тем, что пошла за Вай-Мэй через лес.

Дайте ей только отыскать Генри, уж ей найдется, что ему сказать.

От голоса Луи – живого, теплого и совсем не воображаемого – эмоции у Генри сорвались с привязи. Он хотел кинуться любимому на шею, но испугался, что если сделает это, тот растает и оставит по себе лишь струйку дыма.

– Луи, это правда ты?

– А ты знаешь еще одного Луи, похожего на меня? – сказал он так, словно они стояли себе как ни в чем не бывало на палубе «Элизиума» и пароход шел по реке знойным летним днем… словно не прошла с тех пор целая вечность.

– Где мы? Что это за место? Похоже на наши болота, да только не совсем.

– Это сон. Мы с тобой внутри сна, – объяснил Генри, вытирая глаза тыльной стороной руки.

Он как-то умудрялся смеяться и плакать одновременно.

Луи даже присвистнул.

– Ну, что ж, отлично. Видать, это мой лучший сон за всю жизнь.

Генри не мог ждать более ни секунды: ему нужно было поцеловать Луи, сжать в объятиях. Никогда раньше он не мог такого проделывать во сне – но никогда раньше он и не бывал в таких снах. Он осторожно протянул руку, чтобы коснуться рукава – и сердце у него упало: контакта не вышло. Словно бы тонкое стекло отделяло их друг от друга. Как же так… он чувствовал запах гардении, ощущал шершавость древесины, а возлюбленного потрогать не мог! Воистину непознаваема и жестока логика снов.

От реки раздался лай, а через мгновение пестрый пес вынырнул из травы, обнюхал Генри, яростно замахал хвостом.

– Гаспар? – изумленно вскричал Генри.

Собака заложила два круга и кинулась за горлицей.

– Тут все так реально, – проговорил Генри; восторг уже неотвратимо теснила тревога. – Луи, где же ты был?

– Какое еще «где ты был»? За исключением нескольких вояжей по реке, я был где всегда. Это ты сбежал, а не я, – сказал он, и Генри расслышал у него в голосе упрек.

– Я был вынужден. Это все из-за отца, – начал оправдываться он и рассказал, что случилось в тот проклятый день, когда у него нашли письмо. – Я пытался с тобой связаться, поверь. Я везде тебя искал, даже в снах!

– А я думал, что ты бросил меня и забыл, – слова прозвучали легкомысленно, но слишком хорошо Генри его знал.

Луи был уязвлен. Возможно, даже разгневан.

– Никогда! Я бы никогда тебя не забыл, Луи! – воскликнул Генри, мечтая только о том, чтобы это вдруг стал не сон, чтобы Луи можно было обнять.

– Я ходил к твоему дому, искал тебя. Думал, может, Флосси что-то знает.

У Генри заколотилось сердце.

– И что случилось?

– Нашел твою маман – она сидела на кладбище и болтала с ангелами. Ничего, конечно же, не знала. Тут как раз вышел твой папа и застал нас вместе. Он, конечно, тут же понял, кто я. Сказал, чтобы духу моего тут больше не было, а не то он меня пристрелит за незаконное вторжение. Не то чтобы меня это удержало… – улыбка Луи расцвела слишком ненадолго. – Еще он сказал, что ты уехал из города и больше не желаешь иметь со мной ничего общего – даже попрощаться не захотел. Он сказал, что ты меня ненавидишь.

Голос его вспорхнул и задохнулся.

– Вот сволочь, – Генри почти выплюнул это слово. – Но я же послал тебе кучу писем! И две телеграммы – одну, когда добрался до Сент-Луиса, и вторую из Нью-Йорка! Когда ты не ответил, я решил…

Луи покачал головой.

– Не было никаких писем. И телеграмм тоже.

– Опять отец…

Генри не хотелось думать, что кто угодно в «Селесте» мог их продать со всеми потрохами, но деньги есть деньги, а их у отца было предостаточно. Очень в его духе – заплатить кому-нибудь за перехват писем… чтобы их уничтожали, даже не доставив. Но если так, значит, у отца есть нью-йоркский обратный адрес Генри – и он до сих пор ничего не сделал, чтобы его отыскать. Какое облегчение знать, что за ним не придут и не поволокут силой в военную школу… но и боль. Выходит, отцу проще совсем стереть сына из памяти, чем вынести разочарование от того, кем он оказался.

– Но теперь-то ты здесь, cher,[21] – сказал Луи. – Теперь мы здесь.

Он поднял ладонь, Генри повторил жест, и их пальцы… почти соприкоснулись.

20

Мой дорогой! (фр.)

21

Дорогой (фр.).