Страница 31 из 32
Она не договорила.
- Не ной, - отрезала Нина. А пальцы все так же предательски дрожали. И тотчас решила:
- Я поеду к отцу.
И она выбежала следом за матерью. Однако опоздала - Софья Павловна уже уехала, и блондинке пришлось вернуться домой. Куда ехать, она не знала и не могла дозвониться до отцовского офиса - там все время было занято. Крестный не брал трубку, а мать, как назло, забыла мобильный дома.
9
Снявшая платье и смывшая макияж Нина сидела вдвоем с Иркой в гостиной, в ожидании новостей. А за окном падал снег, и девушке казалось, что она падает вместе с ним.
Что еще должно произойти, чтобы сломать ее?
- Мою карточку заблокировали, - сказала вдруг Ира. Кажется, она до последнего не верила, что отец мог разориться. - А твою?
Нина пожала плечами. Она думала. Много думала. И голос сестры мешал сосредоточиться. Понять, как надо действовать. Расставить приоритеты. Убить ли гордость.
- Дядя Саша сказал, что отец продал всю недвижимость. У нас почти ничего нет, кроме этой квартиры, - продолжала Ира.
- Замолчи, - попросила ее Нина устало.
- Если с папой что-то случится, как мы будем жить? - не умолкала Ира, которой действительно было страшно.
- Заткнешься ты или нет? - крикнула рассержено Нина, которая и мысли такой не допускала.
- Тебя ничего не волнует, - заявила Ира обвиняющим тоном. Сейчас ей хотелось кого-нибудь обвинять, ну хоть кого-нибудь, и младшая сестра невовремя оказалась рядом.
- Просто. Закрой. Рот, - не могла уже более сдерживаться та. - Пока я тебе его сама не закрыла и бантиком не перевязала.
Они замолчали - каждая в своем углу. Ира вяло копалась в телефоне, изредка вытирая покрасневшие глаза. А Нина пыталась по-разному прокрутить ситуацию, однако мысли об отце и беспокойство не давали ей этого сделать.
Мать позвонила спустя час и сказала поспешно, что с отцом сейчас все хорошо, однако вдаваться в подробности не стала, да и связь была отвратительной.
Когда Нинка решилась, за окном стало медленно темнеть.
Она приняла горячий душ, словно смывая водой последние сомнения, попыталась по привычке наложить легкий макияж, но пальцы ее до сих пор предательски дрожали, и Нина сама себя ударила по ним, ненавидя за слабость. Косметичку в порыве чувств она швырнула об угол стола, и многочисленные помады, туши, подводки, пудреницы, тональные крема, которыми девушка раньше щедро закупалась, рассыпались по полу. Не обращая на них внимания, Нина машинально оделась - не вычурно, а в то, что попалось под руку: в темно-синюю водолазку и темно-серые джинсы.
Волосы она забрала в высокий хвост и перетянула черной резинкой - как будто бы душу себе перетягивала. И долго смотрела на себя в большое прямоугольное зеркало: бледная, с тенями под глазами, опущенными уголками глаз, но с решительно сжатыми губами. Нина и без косметики была красива, однако никогда не обходилась без нее, считая, что лицо не такое выразительное и яркое, какое бы ей хотелось. И сколько бы Катя не заверяла Нину в обратном, она не верила и упрямо продолжала делать мэйкап.
- Ты это сделаешь, - сказала своему отражению девушка.
Отражение равнодушно молчало.
- Сделаешь. Поняла меня? - проговорила Нина, чувствуя, как волной вновь накрывает ее ярость, от которой слезятся глаза, и начинает колоть в висках.
Отражение смотрело высокомерно, гордо подняв подбородок и сверкая глазами.
- Сделаешь, - сжав зубы, проговорила Нина тихо, и внезапно ударила по зеркалу крепко сжатым кулаком. В лицо своему отражению.
Зеркало, любимое и выбранное с особой придирчивостью, треснуло, но не разбилось. Устояло и не осыпалось. Но по зеркальной глади тотчас поползли отвратительные трещины, похожие на паутину. Несколько кусочков стекла беззвучно упали на мягкое ковровое покрытие. А на руке появилась кровь. Ее же смазанные следы остались и на самом зеркале.
Отражение больше не было высокомерном, оно дрожало теперь и было размытым.
Нина разбивала не зеркало. Она разбивала свою гордость - и та разлетелась на миллионы искрящихся осколков, которые поднимались в грозовое небо.
Девушка молча перевела взгляд на окровавленные костяшки пальцев. Боль в руке помогла успокоиться, прогнать горячую ярость, затмевающую разум. Однако на смену ей отчего-то так и не пришла ярость холодная, та, вдумчивая; пришел лишь холод - вечный спутник пустоты.
Ни разу не поморщившись, Нина обработала порезы антисептиком, однако кровь, хоть ее и было не слишком много, не останавливалась, и девушка наскоро забинтовала руку.
Больше в разбитое зеркало она смотреться не стала и, схватив со стола небольшую сумочку и ключи, вышла в прихожую. Крепко завязала шнурки на кроссовках, о которых редко вспоминала, надела удлиненную стеганую куртку на замке, поправила волосы в хвосте. Она открыла уже, было, дверь, как в прихожей появилась Ира.
- Ты куда? - подняла она на младшую сестру глаза. Взгляд у нее был подозрительно-осуждающим.
- Куда надо, - не стала ничего ей объяснять та и вышла из квартиры.
- Да я знаю, куда, - фыркнула Ирка. - Счастливо повеселиться! - выкрикнула она, решив, что Нина вновь направилась на очередную вечеринку.
Когда Журавль вышла на улицу и села в подаренную отцом машину, снег усилился, а когда, крепко сжимая руль, подъехала к дому, в котором жил Келла, - она до сих пор отлично помнила его адрес, начался настоящий снегопад. Дважды ее «Жук» едва не «поцеловался» с другими машинами, и только чудо спасло автомобили от столкновения.
Припарковаться во дворе дома Келлы было крайне проблематично - все места оказались заняты, и Нина кинула свою алую красавицу у соседнего дома, поставив на сигнализацию.
«Добавлю пару гвоздей в гроб своей гордости», - усмехнувшись, подумала девушка, поднимаясь по крыльцу. Руку саднило, но она старалась не обращать на это внимание.
Знакомый подъезд встретил ее тишиной и запахом чьего-то позднего ужина - дом Келлы не был элитным, находился в обычном районе с множеством деревьев, маленькими супермаркетами и крохотными магазинчиками, в которых продавали алкоголь и после одиннадцати. Рабочий район - ничего особенного.
Квартира синеволосого находилась на десятом этаже, и, прежде чем нажать на звонок, Нина замерла, как будто бы сомневаясь вновь: звонить или не звонить, а после с силой надавила на него.
Порез на руке саднило.
Журавль не думала, что в это время Келла дома - слишком рано, скорее всего, Рыло тусуется где-то с друзьями и подружками, однако дверь открыли. За нею стояла девушка: симпатичная, среднего роста, с ямочками на щеках и темными волосами, заколотыми простым «крабиком» со стразами - подобные безвкусные вещички Нинка терпеть не могла.
Девица по всем параметрам проигрывала ей, даже несмотря на то, что была младше. Зато на ней была надета черно-красная клетчатая рубашка Келлы, которая доставала почти до колен.
- Вам кого? - удивленно посмотрела на Нину девушка.
- Ефим дома? - спросила та холодным отстраненным голосом.
- Ефима нет, - покачала головой девушка.
- Когда будет?
- Не знаю. Он не докладывает. А вы кто? Что ему передать?
- Ничего. - Ничего более не говоря, Нина развернулась и сбежала по лестнице вниз - в кроссовках двигаться было удобно, не то, что на высоченных каблуках, к которым она привыкла. Однако чувство дискомфорта ее не покидало.
Остановилась Нина лишь спустя несколько этажей и прислонилась к холодной стене.
И кто это такая? Очередная девочка на вечер-два? Или подружка с большим сроком годности? Судя по тому, что она в его рубашке, явно не родственница.
Отступать Журавль была все же не намерена - раз уж приехала сюда, поломав себя, раз уж позвонила в квартиру, где живет этот козел, раз уж встретилась лицом к лицу с его девкой, никуда уже не уйдет.
Дождется.
И она вернулась на десятый этаж, сев прямо на ступени.
Рука саднила все больше, а Нина, притянув к себе ноги и положив на коленки подбородок, стойко сидела. Несколько раз ей казалось, что лифт едет сюда, на последний этаж, и каждый мускул в ее теле напрягался, однако Келла так и не появлялся. Тут вообще никто не появлялся.