На крыльях

Я смотрела на подругу и думала, что она все-таки немного того. Если бы меня кто-то поставил перед подобным ультиматумом, и я бы выходила замуж непонятно за кого из-за денег, я бы нервничала, злилась и вообще чувствовала себя ужасно. Журавль же все время смеялась, явно чувствуя себя воином перед боем.

Около загса мы оказались за полчаса до начала церемонии, перед этим заехав в цветочный магазинчик - за букетом. Нинка решила: изгаляться, так изгаляться. Она придирчиво набрала самые, наверное, плохие розы во всем магазинчике: белые, красные, желтые, бордовые - получилось штук тридцать, не меньше. И потребовала завернуть их в оберточную бумагу дичайшего салатового цвета. Чуть подумав, Нинка выбрала огромную лилию и воткнула ее в середину букета, вернее, букетища.

- Красота, - сказала она довольно, прижимая охапку цветов к себе.

Продавец если и удивилась, то виду не подала. Только посмотрела странно.

Я же, в отличие от подруги, позориться не желала и выбрала акварельный букетик из нежных альстромерий: белых, розовых и желтых.

- Никогда не думала, что твоя свадьба будет такой, - проворчала я, когда мы уже вышли из автомобиля и стояли напротив загса. Загс торжественно звался «Дворец бракосочетаний» и располагался в старинном, недавно отреставрированном особняке с колоннадой и богато декорированным фасадом. Здание это, словно невеста, было белым, и вокруг него выстроились в полукруг почтительные винтажные фонари, ажурные лавочки, скульптура с парными кольцами, мостик и фонтан, сейчас уже не работающий. Когда-то давно загс центрального района был убогим и располагался на перовом этаже панельного дома - о том, что это за место, гласила лишь куцая табличка советских времен. Однако когда внучка прошлого мэра решила выходить замуж, он решил, что негоже будет, если фотографии с торжества получатся неудачными из-за такого фона, и за три месяца появился новый загс, где свадьба внучки и была потом сыграна.

Проезжая мимо этого места, я часто думала раньше, как было бы здорово однажды побывать здесь в качестве невесты, однако, когда в моей жизни появился Антон, размышлять о подобном я перестала. Мне просто хотелось быть вместе с ним, а не лихорадочно готовиться к свадьбе и мечтая о платье, фотографии и шикарной машине.

Сейчас около «Дворца бракосочетаний» было многолюдно, и я насчитала целых четыре невесты с толпой родственников. Кто-то уезжал, кто-то фотографировался под чутким руководством человека с камерой, кто-то распивал шампанское из бокалов, громко желая молодоженам счастья. Все кругом было заставлено автомобилями с бантами и лентами, тянущимися через капот. На крыше одной из машин высилась сложная конструкция с лебедями.

- Можно подумать, свадьба - это предел моих мечтаний, - фыркнула Журавль, цепко глядя по сторонам. Однако никакого Ипполита вместе с поверенным тети Эльзы она не видела. Зато, как и я, имела возможность наблюдать неподалеку от нас счастливую пару молодоженов в окружении родственников: они, выстроившись по обе стороны асфальтированной дорожки, что-то радостно кричали, хлопали и бросали в молодых супругов лепестки роз. Вместе с лепестками падал на асфальт и легкий, почти невесомый снег.

- Убожество, - только и сказала подруга презрительно, поведя плечом. - Дешевое платье, дешевые цацки, дешевые понты.

- Зато они счастливы, - заметила я. Молодожены, и правда, смотрели друг на друга совершенно влюбленными глазами. И я даже немного позавидовала им.

- Получу наследство старой грымзы - тоже буду счастлива. Деньги - мое счастье, - парировала Журавль. - Любовь - счастье слабоумных.

И она первой ступила на крыльцо безвкусными ботиночками на громоздком квадратном каблуке. Своего внешнего вида подруга не стеснялась и несла себя так, словно была королевой. Как будто бы все было в порядке. Как будто бы она сама так хотела.

Однако, поднявшись по крыльцу, Нина вдруг замерла.

У меня отчего-то сжалось сердце. Наверное, не хочет выходить за непонятно какого Ипполита. И я ее понимаю... Она ведь точно что-то чувствует к Синему, но не признается. Да и кому охота быть разменной монетой в попытках потешить чужой маразм?

- Нин, - тихо сказала я, беря ее за руку и таким нехитрым образом желая сказать, что я - с ней. Несмотря ни на что.

- А если она меня с завещанием надует? - спросила хрипло подруга, руша все мои предположения.

Я вздохнула. Вот оно что!

- Не надует.

И я дотронулась до массивной медной ручки двери, чтобы открыть ее перед Нинкой, которая в своем пышном, на обручах, пирожном безобразии испытывала некоторые проблемы с дверными проемами. Однако зайти в загс мы с Нинкой не успели. Чей-то знакомый голос крикнул нам в спину:

-Эй!

Словно порыв ветра ударил между лопаток. И мы с подругой синхронно обернулись.

Такого поворота событий никто из нас не ожидал.

Не знаю, как Журавль, а я едва не запрыгала на одной ножке.

Потому что внизу, ступив на первую ступень крыльца, стоял Келла. Он был, как и всегда, насмешлив, и смотрел на Нинку нахально и весело.

8

- Что, Королева, забыла свою вечную любовь? - крикнул синеволосый, усмехаясь и глядя на нас снизу вверх. Он ничуть не изменился с последней нашей встречи: тот же дерзкий взгляд карих глаз, тот же уверенный разворот плеч, та же беззаботная улыбка. Тот же пирсинг на чуть ассиметричном лице: в брови, губе, хотя, кажется, кольцо в носу исчезло. Синие волосы спрятаны под черной шапкой, одежда простая: темно-серая спортивная куртка с логотипом известной фирмы, джинсы и черные кеды с белой подошвой. На его плечи и голову падал усилившийся снег, но парень, кажется, не замечал этого. Все его внимание было приковано к обалдевшей Нинке.

- Ты выходишь замуж, Королева? - Келла поднялся на одну ступень, не отрывая от Журавля глаз. - Он настолько лучше меня? - Келла ступил на следующую ступень. - Не противен тебе?

- Твою мать, - зачарованно прошептала Ниночка. - Где мое ружье?

- А я скучал по тебе, Королева, - не унимался синеволосый, медленно поднимаясь к нам. На лице его играла улыбка. - Думал. Представлял. А ты меня вспоминала?

Я готова была поклясться, что он искренен. Я готова была расцеловать его за то, что он дал Ниночке еще один шанс и первым пошел на встречу ее гордости.

- Что тут делает этот муфлон облезлый? - не могла поверить в происходящее Журавль. И я - тоже. Но я надеялась, что Келла сейчас вставит Ниночке мозги, куда надо. Заберет ее с собой: взвалит на плечо и унесет к себе в берлогу.

Келла вдруг резко перескочил несколько ступеней и схватил обалдевшую Нинку за талию.

- Решила выйти замуж? А как же я, а? - спросил он весело и развязно подмигнул мне в знак приветствия. Глаза у него были шальные.

- Какое платье шикарное. Сама шила? - осведомился он. Вопрос его, конечно же, проигнорировали.

- Отпусти меня! - заорала Журавль, забарахтавшись в его объятиях. Платье пирожное слишком сильно мешало маневренности. Все, что она могла - упереться руками в его грудь. Расстояние между их лицами можно было назвать почти интимным, ну, если, конечно, не брать во внимание тот факт, что лицо у Журавля было таким, словно она собирается плюнуть парню в глаз. Букет ее упал, и я тотчас подобрала его, решив, что отношения эти двое должны выяснять без меня.

- Не отпущу, - твердо сказал Келла и всмотрелся сквозь вуаль. - Отлично выглядишь.

- Пошел вон, скотина! - заорала еще громче Нинка, перекрывая смех и веселье окружающих. На нас стали недоуменно поглядывать. И все, как и я, думали, что Келла пытается украсть невесту прямо с собственной свадьбы.

Это казалось милым и романтичным действом. Для всех, кроме моей подруги.

- Пошел вон, - повторила Нина злым голосом, не оставляя попыток вырваться.

- Не пойду, - был непреклонен синеволосый.

- Убери руки, ублюдочный! - попыталась подруга ударить Келлу по плечам, но тот играючи перехватил ее руки и, словно насмехаясь, поцеловал запястье, за что тотчас чуть не поплатился - Журавль едва не двинула ему запястьем в нос.