Страница 30 из 40
— Компьютер.
Стало очень тихо. Мужик начал багроветь.
— Вы это… — с опаской начала я.
— Прости меня, Марго, — заговорил вдруг мужик до боли знакомым баритоном, — что я смеялся над тобой в школе.
— Вы смеялись надо мной в школе? — подозрительно вскинула бровь я, — какого хрена?
— Я не мог ответить на твои чувства, и просто не был в состоянии оценить чистый порыв цветущей девичьей души.
— Андрей? — спросила я сдавленным голосом. Мужик покраснел и потупился. Драка в комнате переходила в решающую стадию.
— Господи, — простонала я, — когда ж вы там друг друга поубиваете?
По коридору с воем промчался Никита. Его почти догнал Денис, но затормозил, увидев меня, и запричитал:
— Прости меня, Марго, если сможешь, прости!
— Тебя-то за что? — простонала я, — вроде бы, ты пострадавшая сторона? — положа руку на сердце, так оно и было. После какой-то неудачи я вволю оторвалась на Денисе, как он жив-то после этого остался…
— Я — мерзавец! — патетически заявил Денис, закусывая губу и ломая руки.
— Разберемся, — кивнула я, отодвинула Дениса в сторону и отправилась на кухню искать Анечку.
Боже, сколько там было народу! Проведя короткий анализ, я признала: Димочку, с которым у нас был бурный постельный роман, Леню, у которого я жила некоторое время, совершенно пьяного Лерика, который являлся нашим общим с Анечкой достоянием, Сашу, с которым у меня тоже что-то было, а так же Анечкиных Степу, Виталика и еще одного Сашу. Анечки на кухне не было. Услышав шаги, все обернулись в мою сторону и грянули:
— Марго, прости…
— А-а-а-а!!! — я зажала руками уши и рванула в комнату. Там было не легче, зато я нашла Анечку. Ее как раз качали на руках Пашка, Леха, Миша, еще один Миша, Коля, Петя и Борис, а так же еще два совершенно незнакомых мне мужика. Не успела я переступить порога комнаты, как меня подхватили на руки и стали качать вместе с Анечкой. Судя по подругиной физиономии, которую я сумела выцепить краем глаза между серией полетов вверх и вниз, ее одолевала морская болезнь.
— Ма-ма-ма-ма! — завывала Анечка.
— Отпустите! — вопила я, но меня никто не слышал.
— Прости, прости, прости, прости!!! — скандировала толпа обезумевших кабальеро.
— Знаешь… чего… я… боюсь? — выдохнула Анечка, тут мы с ней пребольно столкнулись лбами и у меня в глазах замелькали самые настоящие, как в мультиках, звезды.
— Чего? — дурея, спросила я заплетающимся языком.
— Мы же… с каждым… из них… типа… того…
Тут бесконечное подбрасывание прекратилось и нас поставили на место. У меня резко потемнело в глазах и я пошатнулась. Тут же меня подхватили в свои крепкие объятия Миша, Паша, Коля, Петя, оба незнакомца и принялись бурно нацеловывать.
— Вы мне это бросьте! — заголосила я, выдираясь.
— А вот этого я и боялась! — страшно прошептала Анечка, отбиваясь от второй половины толпы. Нас теснили, мы встали спиной к спине, и, улыбаясь, как китайские болванчики, принялись стоять за свою девичью честь.
— Заметь, как странно разделилась толпа, — прошипела Анечка, наступая на ногу одному из Миш.
— В смысле? — я пыталась вывернуться из объятий Жени и Бориса, но толком сделать этого мне не давали Петя и Коля.
— Ну, к примеру, Борис — это моя школьная любовь, а, впоследствии, и мой муж, теперь уже, к счастью бывший. По большому счету, мне наплевать, но какого хрена он так активно напирает на тебя? У вас с ним что-то было?
— Честно говоря, — я на секунду задумалась, потеряла бдительность и дала нежнейшим образом снять с себя кофту, — честно говоря, ни хрена не помню.
— Так ты сосредоточься, — вспылила Анечка.
— Как тут сосредоточишься! — потерянно простонала я и тут появился король праздника.
— Вася! — звонким пионерским голосом выкрикнула Анечка.
Вася со всего размаху упал на колени и провозгласил:
— Марго, я готов составить твое счастье! — все остальные расступились, молчаливо признавая неоспоримый перевес самого большого подонка и мерзавца.
— А мое? — нахмурилась Анечка.
— И твое! — так же патетически проорал тот.
— Поясни, — подбоченилась я, — каким это образом?
— Я не знаю! — радостно выкрикнул Вася, — Марго, прости меня, а? За то, что я такой тупой, за то, что не отважился подойти к тебе ближе, я трус и предатель!
— Я сейчас опять упаду в обморок, — сообщила Анечка бесцветным голосом.
— И ты, Анечка, меня прости, — обернулся к ней Вася, — за то, что я так жестоко обманул твои ожидания и оказался таким трусом…
— С ума все рехнулись!!! — проорала я, и тут снова раздался звонок в дверь. Резко развернувшись, я, походкой каменного гостя, отправилась открывать.
За порогом стоял Гоша с двумя пакетами.
— У тебя вечеринка? — спросил он смущенно.
— С чего ты взял? — возмутилась я.
— Марго, — Гоша попытался заглянуть в квартиру, — во первых, ты в одном лифчике, а на улице не так уж и жарко.
— Гош, — я вдруг почувствовала, как слезы бегут у меня по щукам, — ты прощения у меня просить не будешь?
— За что? — опешил Гоша, — я тебе говорю, надень что-нибудь.
— Гош, ты можешь выгнать из моей квартиры пятнадцать человек? — продолжала я гнуть свое.
— Не знаю, — слегка опешил Гоша, — но попробовать можно. Кого ты к себе поназывала?
— Сам иди и смотри, — буркнула я.
— Гоша! — Анечка возникла из-за моей спины как привидение, — сколько лет! — видок у нее был — не бей лежачего — все порвано, а что не порвано, то перекручено, надето наизнанку или напрочь отсутствует.
— На той неделе виделись, — Гоша слегка потеснил меня и поставил пакеты на пол, — что у вас тут происходит?
— Дурдом какой-то, — вздохнула я и мы с Анечкой и короткими перебежками просочились на кухню. К нашему величайшему облегчению, она была совершенно пустой. Побитую посуду и перевернутую сковороду с курицей мы вообще не брали в расчет — по мне, так эту курицу уже можно было попытаться надеть нам на голову — мы бы и не почесались.
— Внимание, — раздался из комнаты бодрый Гошин голос, — я — участковый, направлен сюда для скорейшей очистки помещения.
Послышался нестройный гул, глухие удары и грохот ломающейся мебели. Некоторое время мы прислушивались к происходящему, а потом махнули рукой и тихонько присели рядышком на диван.
— Васю тоже выгонять? — заглянул к нам Гоша.
Мы синхронно кивнули.
— Понял, — ответил Гоша и скрылся.
Мы с Анечкой переглянулись и тяжело вздохнули.
— Ешьте персики, они в пакетах, — появился Гоша и снова исчез.
— В коридор за персиками не пойду, — категорически заверила меня Анечка.
— Лучше смерть, — горячо согласилась я с ней.
Мы еще раз тяжело вздохнули. Гомон в коридоре усиливался. На кухне снова появился Гоша, швырнул на стол свои пакеты и снова отбыл в коридор. Кто-то заорал:
— Не пойду! Я буду жаловаться! — и Анечка болезненно вздрогнула.
— Никита твой, между прочим, — заметила я.
Анечка уныло подперла голову рукой и пригорюнилась.
Тут хлопнула входная дверь и в квартире воцарилась тишина. Я с хрустом помотала головой.
— Ну вы даете, — раздался Гошин голос, а потом появился и сам Гоша. — Персики помойте.
Мы потерянно молчали.
— Что вам в голову пришло всех их звать сюда? — продолжал допытываться Гоша. Я пожала плечами, и тут мы с Анечкой оказались избавлены от необходимости давать какие-либо объяснения, потому что в открытое окно полилось стройное пение:
С тихим вскриком мы втроем подскочили к окну и по пояс высунулись в него. Час от часу не легче. Вся толпа, выпертая из квартиры, выстроилась перед моим домом в стройный полукруг и мощным хоровым пением давали прикурить всему кварталу. Завидев нас с Анечкой, они завершили музыкальную фразу и смолкли. Раздался тихий голос: