Монады

ОН (тоже смеется). Ах, какие слова! Какие слова! А она такая молодая! Господи! Чистая такая! И все еще впереди! Она верит, что станет великой актрисой. Комиссаржевской, Ермоловой! И непременно в Малом театре.

ОНА. Да, да. И роли, роли. И люди, публика.

ОН. Да, люди, публика, цветы. А муж, развод, дети – этого еще нет, еще не существует!

ОНА (задумчиво). Да.

ОН. И всякие там пакости театральные, интриги, свары, подлости – этого просто не может быть.

ОНА. Да. А вы о чем?

(Она подхватывает и они уже вместе.)

ОН (вырывает лист из своего текста, сминает в руке и со стуком опускает на стол). А она в белом платье, в серебряных туфлях.

ОНА. Да, в серебряных туфлях.

ОН (вырывает подряд еще несколько листов, со стуком же располагает их на столе полукругом). А кругом люди, они заворожены этой белой нимфой в серебряных туфлях.

ОНА. Зачем вы рвете рукопись?

ОН. А-а-а! Теперь уже неважно. Неважно. Все и так ясно. Все само идет! Идет! Она вертится! Продолжайте, продолжайте. Безумный сердца разговор…

ОН (вырывает сразу несколько листов, сминает их в большой комок, с чуть большим стуком, чем перед этим, помещает на стол). А это Евгений Антонович.

ОНА (с некоторым отрешением, так как полностью витает где-то в своей молодости). Евгений Антонович?

ОН. Да. Муж ваш. Евгений Антонович. Он тоже в зале. Он тоже восхищен. А вы на сцене в белом открытом платье, в серебряных туфлях. (Поправляет у себя на столе Елизавету Сергеевну в белом платье и серебряных туфлях. Чуть отодвигает в сторону и Евгения Антоновича, освобождая рядом с ним место. Елизавета Сергеевна смотрит на все это и ясно, ясно, до слез ясно все это себе представляет, даже больше – она уже там, она уже полностью там.) Продолжайте, продолжайте.

ОНА (заворожено следя за собой, за публикой на столе Дмитрия Александровича). Неполный, слабый перевод…

(Дмитрий Александрович тихо, чтобы не заглушить, вместе с ней.)

(Дмитрий Александрович мягко выходит из дуэта, а Елизавета Сергеевна встает, начинает тихо отходить от стола, не отрывая от него своего восторженного взгляда, у нее объявляются жесты рук.)

(Отворачивается от стола, идет к рампе, ярко освещается светом юпитеров, так что ее черное платье и действительно кажется белым, смотрит в зал, но перед глазами ее все еще стол Дмитрия Александровича с волшебными фигурами ее самой, зрителей, Евгения Антоновича.)

ОН (вырывает еще несколько листочков, снова сминает их в большой ком и с еще большим стуком опускает рядом с Евгением Антоновичем.) А это Оленька. Она тоже в зале.

ОНА (оборачивается на стол, именно на стол, а не на Дмитрия Александровича, но продолжает).

Какая Оленька?

ОН (поудобнее, поудобнее размещая Оленьку и Евгения Антоновича). Вы продолжайте, продолжайте. Ну, Оленька. Соседка ваша. Или не соседка. Она тоже в зале. Она тоже слушает. Она ведь актриса.

ОНА. Оленька? Актриса?

ОН. Ну да. Она рядом с Евгением Антоновичем. А вы продолжайте, продолжайте. Сначала я молчать хотела…

ОН (снова поправляя Оленьку и Евгения Антоновича, чтобы им было поудобнее, чтобы поближе друг к другу). Вот они. В зале. Они даже за руки взялись. Ну, они же вас слушают. Продолжайте. Когда б надежду я имела…

ОН. А Катеньку дома оставили. (Берет какой-то маленький клочок бумаги и прячет его под пресс-папье.)

ОНА. И день и ночь до новой встречи.

Катеньку? Дома?

ОН. Да. Она еще маленькая.

ОНА (напряженно). Но, говорят, вы нелюдим…

ОН. Да, да. Нелюдим.

ОНА. В глуши в деревне все вам скучно…

ОН. Да, да. Скучно. Дома ее оставили. Заперли.

ОНА. Заперли?

ОН. Заперли. В ванной.

ОНА. В ванной?

ОН. Продолжайте, продолжайте. Люди вон ждут ведь. Продолжайте. А мы… ничем мы не блестим.

ОН. Замечательно! Замечательно! (Подхватывает, чтобы вдохнуть в нее энтузиазм. Они вместе.)

ОНА (тихо, чтобы не вспугнуть). А она плачет: «Мама! Мама!»

ОНА. Я никогда б не знала вас…

ОН. Да, да не знала бы.

ОНА. Не знала б горького мученья.

ОН. Мама! Мама!

ОНА (резко запнувшись). Ой! Забыла! Не знала б горького мученья…

ОН. Ну, ну, снова: не знала б горького мученья.

Я забыла! Забыла! Как там? Как там раньше было?

Я забыла! Забыла! Господи! Что же это!

ОН. Да, да, забыла!

ОНА. Не знала б горького мученья! Не знала б горького мученья! Я забыла!

ОН. Да, да. Забыла! Но не это! Не это. Другое забыла. Другое! Вспомни!

ОНА. Не могу! Не могу! Забыла! Какое там слово-то! Не знала б горького мученья! Мученья! Мученья! Ну как там дальше?