Страница 21 из 151
Кстати, военный лагерь Ара, что сейчас расположен около Хольмеска, оказался почти на том же самом месте, где когда-то, двести лет тому назад, был лагерь армии Харфакса. Я бы не стал утверждать, что это простое совпадение. В конце концов, выбирая место для своего лагеря, любой военачальник учитывает ландшафт, наличие источников воды, удобство обороны и прочие далеко не мелочи. Ландшафт, его понижение или повышение, колодцы, русла рек и ручьёв, их широта, глубина, скорость потока, наличие бродов, климат, время года, дальность прямой видимости, осадки, состояние грунта и многое другое — вот те самые клетки на четырёхмерной шахматной доске, на которой война играет свои кровавые игры. Так что нет ничего удивительного в том, что хороший военачальник зачастую подобен проницательному историку или кропотливому студенту, внимательно изучающему карту и минувшие кампании. Какие-то маршруты и места, для данной ситуации и времени года являются оптимальными, а какие-то могли бы даже оказаться пагубными. Неудивительно, что на Горе есть пути, которые раз за разом использовались теми или иными военными в сходных ситуациях. Просто это оптимальные маршруты между важными точками на карте. На камнях вдоль этих путей можно найти надписи, что за прошедшие столетия оставили воины десятков армий. Говорят, что историки нашли самое старое такое свидетельство, которому целых три тысячи лет.
Прошло уже пять дней, с тех пор как поблизости от этого места я разбил свой лагерь. И всё это время я, периодически выходя сюда, смотрел на дорогу и окружающую местность.
На следующее утро, после нашего с Бортоном маленького недоразумения, случившегося в походной пага-таверне, я добровольно вызвался, за что получил благодарность, участвовать в поисках «шпиона» и «вора» в южном направлении. Рад сообщить, что им так не удалось его найти, или, по крайней мере, опознать. Эта поисковая партия, не считая меня самого, состояла из пяти человек, наёмников под командой косианского офицера. Они даже обрадовались тому, что я составил им компанию. Оказалось не так-то просто найти много добровольцев для поисков на юге, в стороне, откуда могли бы появиться отряды армии Ара. Изобразил радость и я, объяснив это тем, что собираюсь вести бизнес именно в том направлении, а такая компания будет для меня весьма полезна, по крайней мере, с моей точки зрения и на какое-то время, для защиты от различных дорожных неприятностей. Этот довод был, очевидно, логичен и понятен любому мужчине на Горе, так как в обмен на мою помощь в их поисках, они предоставляли мне бесплатное прикрытие от, например, досмотров или от нападений косианских тарнсмэнов. Таким образом, я имел прекрасную возможность совершенно открыто и законно двигаться в светлое время суток. Правда, спустя три дня после выхода из лагеря у моих попутчиков появилось непреодолимое желание возвратиться обратно, к основной части войска, чему особенно поспособствовали замеченные в небе два патруля тарнсмэнов Ара, и мне пришлось проститься с ними и продолжать путешествие на юг в одиночку.
Дорога к северу от холма по-прежнему оставалась пустынной.
Я разбил лагерь по другую сторону небольшого, заросшего густым кустарником, холма к западу от дороги. Склон холма прикрывал мою стоянку от путников, если бы те проходили мимо, а кусты обеспечивал надёжную защиту с воздуха.
Одну из ночей я провёл в Тэслите в одной из немногих хижин, в которой до сих пор остались жители. Мне посчастливилось разделить котёл с крестьянином и двумя его сыновьями. На следующее утро, разжившись припасами и кое-какой информацией относительно сложившейся в регионе обстановки, я покинул гостеприимных хозяев хижины. Выйдя из деревни в южном направлении и пройдя в сторону Хольмеска примерно ан, я сошёл с дороги и, по широкой дуге обогнув Тэслит, вернулся в свой лагерь.
Припекало. Солнце словно зависло в зените.
Я надеялся, что смогу найти Марка где-то здесь, по крайней мере, это предполагалось его тщательно просчитанным планом действий на случай непредвиденных обстоятельств, согласно которому, мы разделялись и покидали косианский лагерь поодиночке. Моя стычка с косианским курьером, Бортоном, как раз и стала таким непредвиденным обстоятельством. Однако за всё время моего здесь пребывания мне не удалось заметить даже признаков того, что Марк хотя бы появлялся в этой местности. Ничего не услышал я о нём и в деревне. Конечно, я был уверен, что мой товарищ должен был покинуть лагерь немедленно, как только поднялся шум, и это было бы разумно с его стороны, чтобы соединиться со мной, как было договорено. А если я, неважно по какой причине, не появлюсь в течение оговоренного числа дней, в спешном порядке следовать на юг, и передать полученные в лагере Коса разведданные людям Ара, находящимся в районе Хольмеска. Именно такого порядка действий я ожидал от этого превосходного молодого офицера, чьё высокое чувство долга и патриотизм не вызывали у меня никаких сомнений. Он не стал бы по глупому терять несколько дней, оставаясь в косианском лагере, как, скорее всего, сделал бы я, чтобы найти возможность оказать помощь своему товарищу, оказавшемуся в опасности. Подобное неблагоразумие означало подвергнуть опасности его миссию и лишить возможности передать информацию на юг. Для Марка не стоял вопрос выбора между долгом и принесением в жертву товарища. Впрочем, к чести Марка следует отметить, что он сам, ещё когда мы находились в лагере на берегу Воска, дал мне ясно понять, твёрдо и однозначно, что также готов, буде возникнет такая ситуация, быть принесённым в жертву ради конечной цели. Точнее, он даже настаивал на этом. Я не стал переубеждать либо противоречить ему, поскольку, как я уже упомянул ранее, трудно спорить со столь мотивированным человеком.
И вот уже который день я всматриваюсь в пустую дорогу.
Лично я, кстати, не горел желанием приближаться к лагерю Ара без Марка. Не хотелось бы, чтобы меня приняли за шпиона и там. Хватило горького опыта в Форпосте Ара. Уже мой акцент, даже если не брать в расчёт прочие странности, скорее всего, сделал бы из меня готового подозреваемого в шпионаже. Оставалось только предположить, что Марк опередил меня и к настоящему времени, по-видимому, уже находился в Хольмеске или в его окрестностях. Впрочем, меня не оставляли подозрения, что даже если это не так, то командующий армией Ара и так знал о расположении и передвижениях косианских экспедиционных войск, как минимум не хуже меня или Марка. Правда, Марк до сих пор отказался поверить в это, ссылаясь на пассивность войск, вставших на зимние квартиры. На мой взгляд, у этой безынициативности, жестоким следствием которой к настоящему времени уже стал отказ от снятия осады с Форпоста Ара, было более простое и одновременно совершенно невероятное объяснение — измена в верхних эшелонах власти.
Периодически я поглядывал и на небо. Пусто. Лишь Солнце, по-прежнему слепившее глаза, начало медленно скатываться к горизонту.
Признаться, я уже подумывал над тем, чтобы вернуться в Порт-Кар. Правда, мне по-прежнему было неизвестно, насколько это будет безопасно. Слева от порога дома Самоса, моего друга и, по совместительству, самого известного работорговца Порт-Кара, в стену был вмурован железный штырь, на котором развевался баннер с логотипом компании. Так вот у основания этого штыря свисало несколько витков рабской цепи, к которой обычно был привязан небольшой лоскут алого полупрозрачного шёлка. Замена алого шёлка на желтый и была тем сигналом, который свидетельствовал бы о том, что моё возвращение не грозит мне какой-либо опасностью. В противном случае, делать мне в Порт-Каре было нечего, причём вероятность этого, на мой взгляд, была значительно выше. Был ещё один вариант действий. Можно было бы направиться в Торкадино и попытаться пробраться в город, чтобы присоединиться к его теперешнему владельцу — Дитриху из Тарнбурга, оказавшемуся там в безвыходном положении, словно ларл, логово которого обложили охотники. Ему стоило знать о провале моей миссии в Аре и своих подозрениях относительно измены, угнездившейся там в среде руководства. Возможно, Дитриху ещё не поздно было связаться с Мироном Полемаркосом из Темоса, командовавшим основными силами Коса на континенте, и договориться о безопасном выводе своего отряда из осаждённого города. Смелый замысел Дитриха, столь блестяще начавшийся с захвата Торкадино, представлявшего собой главную базу снабжения Коса на юге, тем самым основательно задержавший вторжение, в сложившейся обстановке становился бессмысленным. Ар не послал свои войска на юг, на встречу с основными силами косианцев, завязших под стенами Торкадино. Вместо этого сильнейшая армия на континенте ушла на север и зазимовала вдали от основного очага боевых действий. С большой долей вероятности можно было утверждать, что эту зиму Мирон не потратил впустую и к настоящему времени смог по большей части восстановить свои запасы продовольствия и осадных орудий. Кроме того, теперь, когда зима осталась позади, он мог снова призвать под свои знамёна многочисленные отряды наёмников, собрав их по дюжинам зимних лагерей. Фактически Торкадино больше не стоял на пути косианской армии. Если только, конечно, Мирон не пойдёт на принцип, а в этом случае шансы Дитриха уйти из города безнаказанным становились призрачными. Ар, в этом я теперь был уверен, не придёт ему на помощь, как не пришёл на выручку своей же собственной колонии на Воске, Форпосту Ара, от которого теперь остались лишь припорошённые пеплом руины.