Скитальцы Гора (ЛП)

— Думаю, что будет лучше, если я пойду один, — сказал я.

— Ну как хочешь, — обиженно засопел он.

Ещё раз коротко дёрнув за поводок я дал Ине сигнал приготовиться к движению, а заодно и указал направление в котором поведу её.

— Зачем тебе надо в Брундизиум? — поинтересовался мой друг.

— У меня на это целых три причины, — ответил я.

— Возможно, Ты будешь столь любезен, — едко проговорил Марк, — и просветишь меня относительно хотя бы одной из них.

— Конечно, — кивнул я. — Прежде всего, я редко забываю рабынь.

— Завтра, Ты планируешь закончить свои дела со своим другом? — уточнил он.

— Думаю да, — кивнул я.

— Значит, завтра Ты собираешься выступить к Торкадино, — заключил Марк.

— В этом больше нет необходимости, — отмахнулся я.

— Не понял, — сказал он.

— Дитриха из Тарнбурга, — усмехнулся я, — в Торкадино больше нет.

— Где же он тогда? — ошеломлённо уставился на меня воин.

— В Брундизиуме, — ещё больше ошеломил его я.

— Что заставляет тебя думать так? — спросил он, когда смог справиться с удивлением.

— У меня превосходная память на рабынь, — усмехнулся я.

39. Альков

Я несильно ударил в дверь чёрного хода пага-таверны, расположенную в узком тёмном переулке. Заслонка в двери скользнула в сторону.

— Войти, — бросил я.

— Зайди через парадный вход, — не слишком любезно ответил мне голос.

— Мне надо войти здесь, — упрямо заявил я.

— Ну как хочешь, — проворчал мужчина из-за двери.

Оглянувшись назад, я окинул взглядом переулок. Мне показалось, что я сумел выхватить из мрака тени, которые были темнее окружающей темноты. Они украдкой следовали за нами от самого лагеря, стараясь оставаться незамеченными, всякий раз скрываясь за углами фургонов, а позднее зданий. Именно из-за этой слежки, обнаруженной мною ещё вчера, я решил зайти в Брундизиум, причём без Марка. Не хотелось бы впутывать его в неприятности, которые его, по большому счёту, не касались.

Дверь немного приоткрылась, и я первым делом впихнул внутрь Ину, босую, в рабском капюшоне, закованную в наручники, со свисающим с кожаного ошейника с пряжками поводком. Как только дверь открылась шире, вошёл и я сам. Охранник быстро задвинул на места оба тяжёлых засова.

Мы оказались в узком полутёмном коридоре чёрного хода таверны «Плеть в алмазах», одной из множества ей подобных заведений на Доковой улице Брундизиума.

— Бедро, — потребовал впустивший нас охранник, подозрительно глядя на Ину.

Не трудно догадаться, что он хотел удостовериться, что она была рабыней.

— Она — свободная женщина, — сообщил я.

— Такие нам тут не нужны, — проворчал он.

— Где я? — послышался приглушённый капюшоном голос Ины.

— Это противозаконно, — предупредил охранник. — А нам не нужны проблемы с властями. Кроме того, девки будут комплексовать и сдерживаться в её присутствии.

— А Ты подготовь её, — предложил я.

Охранник непонимающе уставился на меня, но тут же заметил целый медный тарск в моих пальцах.

— Ага, — протянул он.

В этой таверне, насколько я знал, девушки шли по бит-тарску, и это включая порцию паги и закуску к ней.

Охранник взял монету, и вслед за ней получил и ключ к браслетам Ины. Подхватив женщину под левую руку, он увёл её в боковой коридор. Сам я пройдя по основному проходу, через пару мгновений толкнул дверь и оказался в центральном зале пага-таверны.

На танцевальной сцене в промежутках между телами была видна извивавшаяся голая рабыня, завёрнутая в сеть. Вокруг неё крутились четыре других невольницы, одетые так, чтобы можно было предположить, что это охотники на рабынь, однако их костюмы были такими, что не оставляли сомнений относительно их собственного пола и значительного очарования. Все четверо держали в руках легкие палки. Кружась вокруг пленницы, они словно перекрывали ей пути к бегству, и празднуя свою победу над ней, делали вид, что тыкают и бьют свою жертву своими палками. Это была прекрасная слаженная групповая работа, танцовщицы часто двигались в унисон, слаженно кружились, меняли руки, одновременно наносили удары в пол рядом с жертвой, имитируя удары по ней. Это была одна из версий танца «Рабыня в сетях».

Рабские сети, конечно, используются многими работорговцами, и входят в стандартный набор их охотничьего снаряжения. Правда, обычно их используют в сельских районах, во время набегов на небольшие деревни. В городе куда более полезны петли, капюшоны с кляпами и различные снадобья. Однако иногда работорговцы забавляются тем, что захватывают искушенных городских красоток, с помощью орудия, обычно предназначенного для ловли простоватых деревенских девиц.

Я сел в дальний от сцены угол, спиной к стене. Музыканты оказались по левую руку от меня.

— Пага, Господин? — спросила девушка, опускаясь на колени подле низкого стола, за которым я устроился со скрещенными ногами.

Лицо девицы было покрыто слоем макияжа, с яркой помадой, броскими тенями и прочими ухищрениями рабской косметики. Лоб рабыни украшала капелька жемчуга на крошечной золотой цепочке. Из одежды ей оставили только лоскут жёлтого рабского шёлка. Помимо ошейника её горло украшали бусы, а на левой руке был нанесён орнамент в виде змейки. На запястьях девушки красовались несколько браслетов, два из которых, по одному на каждой руке, были заперты и имели защёлкивающиеся карабины. Если их соединить, то сама она освободиться не сможет. На левой лодыжке позвякивали колокольчики, закреплённые на запертом ножном браслете.

— Да, — кивнул я, решив, что сегодня буду лишь пригубливать напиток.

Девушка встала, кротко опустив голову, и вдруг резко крутнулась на месте, заставив свой рабский шёлка на бёдрах взлететь в водовороте, а колокольчики на ноге весело забренчать. Бросив на меня лукавый взгляд своих подведённых глаз, она поспешила к прилавку за пагой.

Я же украдкой занялся изучением контингента собравшегося в таверне. Но никого из тех, кто следил за мной около нашего лагеря и по дороге сюда, так и не заметил.

Признаться, я думал, что они могли сделать свой ход снаружи, ещё в переулке. Однако они почему-то этого не сделали.

Танец подходил к концу, и рабыня, которая вначале была «поймана в сеть», а теперь бывшая под полным контролем, связанная и взятая на поводок, демонстрировалась «охотниками» почётным гостям заведения. Теперь пленница стояла на коленях в центре сцены, а «охотники» изображали ликование от её подчинения. Под заключительные аккорды мелодии, пленница покорно опустила голову. Зал взорвался оглушительными аплодисментами, мужчины яростно колотили себя по левым плечам ладонями правых рук. Затем раздался резкий, словно выстрел хлопок рабского кнута, и «охотники» стремительно сбросив с себя костюмы и отбросив палки, опустились на колени рядом с пленницей. Затем один из служащих таверны поднял со сцены сеть и набросил её на них на всех. Больше не было «охотников» и их добычи. Теперь они все стали рабынями, попавшими в сеть. Под снова заигравшую музыку, все дружно встали и, как были под сетью, мелкими семенящими шажками торопящейся рабыни, убежали со сцены. Мужчины проводили танцовщиц не менее громкими, чем раньше аплодисментами.

Та же девушка, что принимала мой заказ, подошла ко мне с кубком паги в руках и встала на колени перед столом. Поцеловав кубок, она склонила голову между вытянутыми вперёд руками, предлагая его мне.

— Пага, Господин! — сообщила она.

Приняв кубок из её рук я поставил его на стол.

— Сипа, Господин? — спросила она, предлагая, конечно, себя, причём цена её использования уже была включена в цену напитка.

— Ты можешь идти, — отослал её я.

— Да, Господин, — не скрывая разочарования, вздохнула рабыня.

Конечно, далеко на каждый использует девушку, которая идёт вместе с напитком. Многие мужчины, например, приходят в таверну просто, чтобы выпить, послушать и обсудить новости, встретиться с друзьями, да мало ли для чего ещё. Некоторые вообще приходят сюда ради партии в каиссу. Впрочем, если человек заинтересуется какой-либо определённой девушкой, ему достаточно просто подозвать её к своему столу.