Страница 110 из 114
— Это здесь, — сказала она после довольно длительной прогулки.
— В этой башне? — удивился я.
Мы стояли на одном из нижних мостов, и казалось, что стены взлетали к облакам.
— Да, — улыбнулась она.
— Ты должно быть богата, — заметил я.
Мы находились в одном из самых прекрасных жилых районов Ара, называемом Семнадцать Башен Табидиана. Блондинка неопределённо пожала плечами.
— Очень богата, — предположил я.
— Ещё вчера, я думала именно так, — грустно улыбнулась она.
— Странно слышать такое, — сказал я.
— Можно сказать, что с одной стороны, я — одна из самых богатых женщин в Аре, — усмехнулась она. — Но с другой, мне кажется, что я — возможно, одна из самых несчастных и самых бедных женщин.
— Не понимаю, — признался я.
— Моя жизнь не доставляла мне удовольствия, — объяснила девушка. — Она казалась пустой и бессмысленной. Только этим утром я узнала, что такое счастье и наслаждение.
— Будучи беспомощной на рабской циновке? — уточнил я.
— Да, — улыбнулась она.
— Возможно, попав под мужское доминирование, Ты, наконец, почувствовала себя на своём месте в природе, ощутила себя женщиной, — предположил я.
— Возможно, — вздохнула девушка.
— Желаю Тебе всего хорошего, женщина, — сказал я.
— Я должна подниматься на верхний мост в одиночестве? — спросила она.
— Да, — кивнул я. — Мне кажется, что будет лучше, если я оставляю Тебя, и чем скорее, тем лучше.
— Почему? — теперь уже удивилась она.
— Кажется, что я уже не доверяю себе, — объяснил я.
— О чём Вы? — не поняла она.
— Ты слишком возбуждающая женщина, — признался я.
— Вы, правда, так думаете? Правда? — заинтересовалась блондинка.
— Да, — честно ответил я.
Она поспешно подскочила ко мне, и пристально посмотрела мне в глаза.
— Тогда, свяжите меня, — прошептала девушка. — И отведите меня к работорговцу.
— Нет, — отказал я ей снова.
— Вы же знаете, что я — рабыня, — простонала она, — Что, я — действительно рабыня, что я предназначена для ошейника!
Я ничего ей не ответил.
— Пожалуйста! — попросила она.
— Передай себя в руки работорговца, — посоветовал я.
Девушка расстроено уставилась в настил моста, а потом, зло топнув своей босой ногой, всхлипнула:
— Я не могу! Не могу!
— Прощай, — сказал я.
— Не уходите! — почти взмолилась она.
Я снова повернулся к ней лицом.
— Есть женщины, которые могут это сделать это! — объяснила блондинка. — Я не могу!
— Очень хорошо, — кивнул я.
— Я боюсь! — крикнула девушка.
— Я могу это понять, — сказал я.
— Пожалуйста! — попросила она.
— Разве свобода не драгоценна? — спросил я.
— Возможно, для других — да, — ответила она, под моим пристальным взглядом. — Мне же она в тысячу раз менее драгоценна, чем моё рабство. Я хочу, чтобы был свободен мой господин, но что касается меня, я хочу принадлежать ему, полностью, быть его собственностью, полностью, как сандалия или слин! И пусть он рассматривает меня, как ему нравится. Меня это не беспокоит. Это — его прерогатива. Он — хозяин. Пусть он пренебрегает мной или будет жестоким со мной. Пусть он бьёт меня своей плетью или сажает меня на цепь. Пусть он использует меня согласно своим желаниям. Я не беспокоюсь. Я хочу принадлежать ему. Я с радостью поцелую его плеть! Я хочу любить его, отдавая ему всё, что только может отдать женщина, и даже больше. Я хочу служить ему, любить его, самоотверженно, как всего лишь его ничтожная рабыня!
— Ступай к работорговцу, — сказал я.
— Нет! Не могу! — заплакала девушка.
— Отлично, — пожал я плечами.
— Помогите мне! — взмолилась она.
— Нет, — отрезал я.
Плача, она подняла кулаки, как будто собираясь ударить меня, но быстро опустила руки, и бросила на меня испуганный взгляд, возможно опасаясь, что я мог бы оказаться недовольным её действиями и наказать её. Сегодня она уже узнала, что не все мужчины готовы проглотить оскорбление от рук женщины, даже если эта женщина свободна.
— Ну, так вызови работорговца к себе, — предложил я.
— Я не хочу, чтобы это было сделано таким путём, — всхлипнула девушка.
— Прощай, — сказал я.
— Прощай, — ответила она и, подняв на меня заплаканное лицо, добавила: — Господин.
— Я говорил Тебе, не называть меня «Господин», — напомнил я.
— Да, Господин, — грустно улыбнулась блондинка.
Она обернулась и, медленно, понуро, пошла по длинному мосту. Впереди возвышалась прекрасная башня, одна из семнадцати Башен Табидиана. Где-то внутри этого строения находились её апартаменты. По-видимому, где-то на самых верхних уровнях, которые обычно расцениваются, как наиболее престижные и самые безопасные в плане вероятности нападения. К ним ведут только самые высокие и самые узкие мосты. Её покои, несомненно, должны быть роскошными и хорошо обставленными, возможно занимающими не один уровень. Думаю, она хорошо смотрелась бы рабыней служащей в таком месте.
Этот мост, красочно вымощенный, изящно изогнутый и узкий, по которому сейчас двигалась босоногая светловолосая фигура, одетая в соблазнительно короткую кожаную тунику, вёл к входу в башню находившемуся чуть выше половины её высоты. Другие мосты, разбросанные вокруг на разных уровнях, также позволяли попасть в эту башню, или другие её окружавшие, а через них на другие мосты и вниз на улицы. Девушка на мосту выглядела очень маленькой, и очень несчастной.
Пройдя часть моста, она остановилась и обернулась. Найдя меня взглядом, она подняла руку в прощальном жесте. Я не удостоил её ответом. В конце концов, она была всего лишь женщиной. Блондинка опустила голову и, отвернувшись, медленно продолжила свой путь по мосту. Кажется вид её стал ещё более несчастным.
Я догнал девушку в верхней точке моста.
— Стоять, — скомандовал я.
Она испуганно вздрогнула и остановилась.
— Не оборачиваться, — приказал я.
— Вы, — выдохнула блондинка. — Я узнаю Ваш голос.
— Не оборачиваться, — повторил я команду я.
Она и не оборачивалась, продолжая стоять лицом в ту сторону, куда шла.
— Кожаная одежда, которую Ты носишь, слишком коротка, — заметил я.
— Да! — согласилась она.
— Мне она кажется более подходящей для рабыни, чем свободной женщине, — сказал я.
— Да! — кивнула девушка.
— Ты можешь называть меня «Господин», — разрешил я.
— Господин? — переспросила она.
— Да, — подтвердил я. — Начинай вырабатывать привычку называть любого свободного мужчину Господином.
— Я не понимаю! — воскликнула блондинка.
— Руки за спину, запястья скрестить, — скомандовал я.
Девушка исполнила команду безропотно.
— Ох! — задохнулась она от неожиданности, когда я быстро обернул её руки несколькими петлями шпагата, туго стягивая их между собой. — Как туго!
— Теперь, — сказал я связанной девушке, — Ты можешь повернуться ко мне лицом.
Она мгновенно повернулась, дико дёргая руками в напрасных попытках освободиться.
— Ты не сможешь освободить себя, — усмехнулся я.
— Нет! — признала она, но в голосе ей вместо отчаяния звенело ликование. — Я не смогу! Ой, что Вы делаете?
— Беру Тебя на поводок, — спокойно объяснил я.
— Но в этом нет необходимости, — попыталась протестовать блондинка, но
а уже набросил ошейник рабского поводка на её шею.
— Тихо, — приказал я, поражённо уставившейся на меня девушке.
— Надлежащий ответ в такой ситуации, — предупредил я, — звучит: «Да Господин».
— Да, Господин, — удивлённо повторила она. — Господин!
— Ты спрашивала разрешение говорить? — поинтересовался я.
— Я могу говорить? — спросила девушка.
— Да, — разрешил я, дважды, довольно энергично, дернул язычки застёжек ошейника. Ошейник поводка, застёгнутый теперь на две пряжки, был высоким, крепким, и плотно прилегал к её шее. Девушки не выскальзывают из таких уз. Застегнув пряжки, я повернул их на затылок девушки. Теперь спереди оказалось крепкое кольцо, свисавшее с металлической пластины, прикреплённой к коже ошейника заклёпками, прямо под подбородком девушки. Это — обычное положение кольца, когда рабыню ведут за собой, неважно, передвигается ли она на ногах, как я и намеревался вести эту девушку, хотя бы из соображений экономии времени, или, скажем, на животе или на четвереньках. Заднее положение кольца обычно используется, когда невольница идёт перед хозяином, и тот управляет ею сзади, опять же, она может быть на ногах, на животе или на четвереньках. Переднее положение, вообще-то предпочтительнее, поскольку в этом случае давление передаётся на затылок и боковые поверхности шеи, а не на горло. Безусловно, у заднего положения тоже есть своё преимущество, ведь девушка, наверняка, будет намного осторожнее, испуганнее, и следовательно послушнее. Затем я пристегнул ремень поводка к кольцу. При хранении в кошеле или в мешке ремень обычно наматывается на ошейник, пристёгнутым к кольцу, или нет это зависит от предпочтений того или иного рабовладельца. Лично я обычно не держу ремень поводка на ошейнике потому, что таким образом я могу использовать ремень для связывания или, сложив вдвое, в качестве замены плети. Кроме того, на мой взгляд, это полезно для девушки, слышать, металлический щелчок карабина, кода тот закрывается в кольце ошейника, и даже не так важно с позади её шеи, или под подбородком. Вообще, взятие на поводок, любого типа, превосходно влияет на женщину в психологическом отношении, поскольку подтверждает ей её неволю и помогает ясно понять её статус домашнего животного. Точно так же хорошо для неё подёргивание поводка, ради проверки надёжности крепления, напоминающее рабыне, что она действительно взята на поводок. Такая проверка, конечно, или делается с кольцом под подбородком, дабы избежать повреждения гортани, а уже потом ошейник поворачивается, если женщину следует вести перед собой, или, если кольцо сразу оставляют сзади, то между ошейником и кожей помещают большой палец, чтобы он принял на себя проверочный рывок и защитил горло. Это, кстати, обычная гореанская практика, избегать даже малейшего давления на горло. И это отнюдь не ослабление гореанских методов обращения с рабынями, поскольку наказание может быть, и будет, в случае если есть наименьший повод для него, применено и без участия поводка. Конечно, когда кольцо находится сзади, и если девушка начинает артачится, она сама вызывает давление на своё горло. Для таких непонятливых рабынь, кстати, разработан удушающий поводок, который не может соскользнуть с неё, но может затянуться при малейшем сопротивлении. В таком устройстве даже самая строптивая девушка, после первой же попытки сопротивления приходит в чувство и покорно следует за хозяином.