Страница 108 из 114
— Моей продажи, — взволнованно прошептала девушка.
— Да, — кивнул я.
— Как Вы думаете, за меня могли бы дать хорошую цену? — спросила она.
— Думаю, да, — польстил я девушке.
Она даже задрожала от удовольствия.
— Пожалуй, отведу-ка я Тебя домой, — сказал я.
— Мне казалось, что Ты не собирался провожать меня до дома, — заметила моя блондинка.
— Я передумал, — сообщил я ей. — Я решил проводить Тебя.
— С чего такое внезапное изменение планов? — улыбнулась девушка.
— Сам не знаю, — пожал я плечами. — Возможно, потому что теперь я Тебя знаю лучше. А возможно, просто уже день.
— А может, есть другая причина? — предположила она.
— Возможно, — буркнул я. — Я не уверен.
— Тогда может, вместо того, чтобы тащиться со мной через весь город, лучше связать меня и отвести к работорговцу, — вдруг заявила блондинка.
— Нет, — ответил я.
— Но у меня самой может не найтись храбрости, чтобы передать себя в руки работорговца, — сказала она. — Я просто побоюсь это сделать.
— Я могу понять это, — кивнул я.
— Я боюсь, что меня могут убить, — призналась она.
— Если Ты будешь послушна и Тобой все довольны, то обычно Тебе нечего бояться кроме обычной суровости условий и требований неволи, — успокоил я её.
— Конечно, они достаточно жестоки, — вздохнула девушка.
— Иногда, — признал я.
Признаться, далеко не все рабовладельцы обращаются со своей собственностью с мягкостью.
— Но ведь меня даже могут убить, — вздрогнула она.
— Будучи свободной женщиной, шансов быть убитой у Тебя намного больше, — заметил я. — Точно так же, как мысль убить своего любимого слина или кайилу не пришла бы в голову большинству мужчин, это не случится с ними и в отношении рабыни. Она, как и другие домашние животные, не человек, а собственность. Рабыня, как и остальные животные, выполняет определенный круг работ по приказу своего хозяина, и зачастую, надо отметить, очень приятных работ, она, как и слин и кайила, приносит определённую пользу и имеет цену. В случае взятия города врагами, в то время как свободные люди могут в ужасе носиться по улицам, спасаясь от беспорядочной резни, невольница, скорее всего, оказывается запертой и защищенной. Понятное дело, что она, как и прочие животные и предметы является частью вполне понятных трофеев победителей. Уверен, что Ты понимаешь, что сама могла бы стать весьма заманчивой добычей.
— Я? — тихо произнесла девушка. — Добычей?
— Конечно, — кивнул я, — если бы Ты была рабыней.
— Понимаю, — задрожала она, той мягкой дрожью, столь волнующей, что у меня не осталось никаких сомнений в том, что моя блондинка уже принадлежала ошейнику.
— Безусловно, рабыням в такой ситуации стоит посоветовать быть столь покорными и приятными насколько это возможно, — добавил я.
— Конечно, — согласилась она.
— Особенно, учитывая смертельную жажду, что всё ещё обуревает мужчин.
— Это я могу понять, — улыбнулась девушка.
— Но рабынь обычно хорошо обучают умиротворяющему поведению, — заметил я. — И они, нагими, отлично прислуживают на оргиях победителей. Впрочем, на таких оргиях находится место и свободным женщинам.
— Не думаю, что они будут долго оставаться свободными, — усмехнулась она.
— Само собой, — согласился я. — По-видимому, эта была бы последняя ночь их свободы.
— А они служат на оргии такими же голыми, как и рабыни? — полюбопытствовала девушка.
— Конечно, — ответил я.
— А разве таких женщин не порабощают перед оргией? — спросила она.
— Бывает по-разному, но зачастую — да, считается, что так они быстрее поймут всё то, что будет ожидаться от них на пиру победителей. Кроме того, многие командующие полагают, что это — превосходное введение для бывшей свободной женщины в её новый статус.
— Вероятно, они не далеки от истины, — признала она.
— Пожалуй, мне стоит поскорее доставить Тебя домой, — сказал я.
— Почему? — поинтересовалась девушка.
— Ты слишком соблазнительна, — пояснил я.
— Но если бы я была рабыней, — заметила она, — я могла бы быть подвергнута наказаниям.
— Конечно, — кивнул я. — Ведь Ты принадлежала бы своему хозяину полностью.
— И даже могла бы быть убита, — добавила она.
— Одно дело, быть просто объектом для наказаний, и совсем другое действительно им подвергнуться, — заметил я.
— Это верно, — вздохнула девушка.
— Например, одно дело оказаться под плетью, и другое — знать, что это реально, что рабовладелец, может и будет пороть Тебя, причём безжалостно, если Ты станешь причиной его неудовольствия, или чего-то ещё, что могло бы стать фактическим поводом для наказания.
— Я понимаю, — кивнула она.
— Аналогично и со всеми прочими наказаниями, даже теми, которые применяются крайне редко, если вообще когда-либо применяются. Женщина должна знать, что они существуют, и что для неё они вполне реальная возможность. Она просто должна знать, что она действительно может быть подвергнута им, а дальше уже не так важно применят их к ней или нет.
— Понимаю, — сказала она.
— Именно в этом заключается смысл любого наказания, рабыня знает, что это может быть сделано с нею, в том числе и то, что она могла бы быть убита, и старается не допустить этого, — объяснил я.
— Теперь понятно, — кивнула девушка.
— Без этого, её рабство не будет полным. Она просто не была бы полной рабыней.
— Это верно, — прошептала она.
— Проще говоря, рабыня принадлежит рабовладельцу, полностью, тотально, — добавил я.
— Я понимаю, — сказала девушка.
— А теперь давай отправимся к твоему дому, — предложил я.
— Я готова принять этот риск, — прошептала блондинка. — Это было бы частью моей жизни. Ведь действительно, без этого, я не смогла бы полностью принадлежать ему.
— Ты настолько уверена в своей способности доставить ему удовольствие? — поинтересовался я.
— Я уверена в своей способности отчаянно попытаться сделать это, — пробормотала она.
— Нам пора уже быть в пути, — сказал я, садясь на циновке.
— Отведите меня к работорговцу, — вдруг попросила девушка.
— Нет, — отказал я ей.
— Вы — настоящий мужчина? — раздражительно бросила она, поднимаясь на колени.
Я пристально посмотрел на неё.
— Итак? — спросила она и вызывающе вперилась в меня взглядом.
— Ты принадлежишь ошейнику, — сказал я.
— Ну так отведите меня к работорговцу! — предложила блондинка. — И Вы увидите, как я окажусь в одном из них!
Я промолчал.
— И пусть это будет такой, который я уже не смогу снять! — заявила она.
— Уверяю Тебя, именно такой он и будет, — предупредил я.
— Отведите меня к работорговцу! — снова попросила она.
— Нет, — отрезал я.
— Вы боитесь? — осведомилась девушка.
— Нисколько, — заверил её я.
— Посмотрите на меня, — сказала она. — Разве я не тот вид женщины, которую не стыдно было бы отвести к работорговцу?
— Именно такой, — признал я.
— Ну, так сделайте это, — призвала она.
— Нет, — снова отказал я.
— Смотрите, — сказала девушка, стоящая на коленях в каких-то дюймах от меня, и внезапно немного приподнялась и выпятила ко мне своё лоно.
— Вот! — завила она. — Разве кто-либо, кроме рабыни может делать так?
— Нет, — согласился я.
Возможно, подумал я, для неё было бы лучше не делать этого. Всё же она была необыкновенно соблазнительна.
— Тогда, отведите меня к работорговцу, — снова попросила она.
— Нет, — ответил я.
— Вы не настоящий мужчина! — крикнула она в гневе, и озадаченно уставилась на меня, вставшего перед ней во весь рост.
Посмотрев на неё какое-то время, я внезапным ударом тыльной стороной ладони сбил её с циновки. Блондинка, крутнувшись вокруг своей оси, на какое-то мгновение, оказавшись вместо колен на ногах, отлетела в кучу мусора сваленного у одной из стен.
Завалившись на бок, девушка, в ужасе посмотрев на меня, прижала руку к своему рту. Между её пальцев появились капельки крови.