Страница 107 из 114
— Правда? — улыбнулся я.
— Да, — воскликнула она. — Вы возбуждаете меня! Вы снова делаете это со мной! Как Вы смеете! Я — свободная женщина! Вы что, снова хотите превратить меня в безответственное, беспомощное, стонущее, визжащее, извивающееся животное, дёргающееся, вскрикивающее и полубезумное от страсти, реагирующее на Ваши руки почти как рабыня?
— Конечно, — усмехнулся я.
— Животное! — огрызнулась была она, но сразу застонала: — О-о-ох, да-а! Да-а-а-а!
На сей раз мне показалось, что ей вообще не потребовалось сколь-нибудь заметного времени вообще. Её рефлексы были ясно выражены.
— Тсс! — шикнул я на девушку. — Кто-то идёт мимо по прроходу между зданиями.
Безусловно, кто бы там не шёл, видеть они нас не могли, конечно, если бы не вошли в этот боковой тупичок и не проследовали по нему до конца.
— На проспекте Турии сейчас, наверное, уже открывают магазины, — предположил я.
— Ага, — вздохнула девушка, сладко потягиваясь.
Её голова покоилась на моей груди. На стенах домов, высоко над нами появились отблески первых солнечных лучей. В облюбованном нами тупике потеплело.
— Который сейчас ан, как Ты думаешь? — поинтересовался я у девушки.
— Восьмой или девятый, — пожала она плечами.
— Похоже на то, — кивнул я.
— Как же я теперь возвращусь домой? — спросила блондинка. — Ведь теперь на улицах будет полно людей? Может, Вы купите мне одежду и вуаль и принесёте их сюда?
— На твоём месте я бы на это не рассчитывал, — усмехнулся я.
— А как Вы думаете, ту свободную женщину, которую Вы привязали к рабскому кольцу, к настоящему времени уже освободили? — полюбопытствовала девушка.
— Вполне вероятно, — ответил я. — Откуда мне знать.
— Вы помните, когда я поцеловала Вас во второй раз, Вы сказали мне что, если бы Вас так поцеловала рабыня, её бы сразу выпороли? — спросила она.
— Да, — кивнул я.
Она ещё попыталась ударить меня, чего я ей не позволил, а ещё, немного наказав, отнёс на рабскую циновку.
— Это правда?
— Зависит от многих вещей, — ответил я, — таких как владелец, знакомство девушки с её ошейником, обучали ли её тому, как надо целоваться, от настроения, ситуации, да мало ли от чего ещё.
— Но некоторых рабынь, возможно, наказывали за то, что они целовались так, как это сделала я? — уточнила она.
— Конечно, — признал я.
— А как я целуюсь теперь? — спросила девушка, прижимаясь ко мне губами.
— Намного лучше, — сообщил ей я.
— Столь же хорошо, как рабыня? — осведомилась она.
— Нет, — огорчил я её.
— Ох! — задохнулась девушка.
— Тебе не светит целоваться так же хорошо, как рабыня, пока Ты сама не станешь рабыней, да и то, только после того, как проведёшь в своём ошейнике нескольких месяцев, и возможно даже пройдёшь некоторое обучение. Кроме того, существует неопределимая пропасть между поцелуями рабынь, которая определяется тем, что она находится в неволе, буквально являясь собственностью своего хозяина, и поцелуями свободных женщин.
— Понимаю, — сказала она. — Возможно, однажды я стану рабыней, и тогда научусь целоваться, как рабыня.
— Возможно, — сказал я.
— Но я-то знаю, что я — рабыня, — заметила девушка. — Я узнала это здесь, на этой циновке, в этом месте.
Я промолчал.
— Итак, что я должна делать? — спросила она.
— Что Ты имеешь в виду? — уточил я.
— Что следует делать свободной женщине, — пояснила она, — когда она узнает, что она — рабыня?
— Ты свободна, — напомнил я. — Решение за Тобой. Но остерегайся поспешных решений, потому как, если Ты примешь их, то уже никогда больше не будешь свободна. С того момента всё, что Ты сможешь решать, будет скорее касаться таких понятий, как лучше всего ублажить своего господина, да и то в пределах определенных рамок, которые он Тебе установит.
Она затихла, снова положив голову на мою грудь.
— Решение о самопорабощении является довольно интересным вопросом, — заметил я, — это решение, свободно принятое, свободным человеком, сразу по принятии его становится безвозвратным, поскольку индивидум, заявивший о подобном, больше не свободен, он уже стал собственностью.
Девушка подняла голову и, перекатившись на живот, приподнялась на локтях, глядя на меня. Её грудь превосходно смотрелась в этой позиции.
— Вы всё ещё можете отвести меня к работорговцам и продать, не так ли? — спросила она.
— Верно, — согласился я.
— Ну, так сделайте это! — воскликнула блондинка.
— Нет, — отказался я.
— Но, почему нет? — удивилась она.
— А меня забавляет рассматривать Тебя, как свободную женщину, а использовать, как рабыню, — улыбнулся я.
— Животное, — пробурчала блондинка, и снова пристроила свою голову на мою грудь.
— Ты могла бы передать себя работорговцу самостоятельно, — предложил я.
— Верно, — кивнула она.
— Представь, как Ты заранее договорившись о встрече, это было бы обычной любезностью с твоей стороны, в конце концов, он занятой мужчина, входишь в его кабинет, в своих самых лучших вуалях и одеждах сокрытия, — предложил я. — Потом, внутри, под его пристальным взглядом, раздеваешься. Ты делаешь это изящно, конечно, насколько у Тебя получится без обучения. Ты показываешь ему себя полностью. Ты абсолютно нагая. Он, скорее всего, проведет Тебя через некоторые простые рабские позы, дабы сформировать первичное мнение о твоей способности двигаться перед мужчинами. В процессе этого Ты, конечно, будешь оценена. Наконец, он разрешит Тебе встать перед ним на колени. Вот тогда Ты сможешь смиренно попросить его разрешения взять Тебя в рабство, таким образом, объявляя саму себя рабыней, и, в данном контексте, отдавая себя ему как своему первому господину. Дальше, Ты не поднимая головы, ждёшь его решения. В твоём случае, я уверен, решение было бы положительным. Дальше, есть варианты. Работорговец, может потребовать, чтобы Ты, в присутствии свидетелей, подписала заявление рабыни. Как только твоя подпись появится на бумаге, Ты — рабыня. С другой стороны он может поступить ещё проще. Например, просто приказать Тебе произнесли формулу порабощения, опять же в присутствии свидетелей, которые уже подпишут документ, удостоверяя, что были свидетелями твоего заявления. Давай-ка, предположим, что Ты произнесла такую формулу. Самая простая из возможных, пожалуй: «Я — рабыня». И всё, с этого момента Ты — рабыня. Вполне возможно, что работорговец произнесёт: «Ты — моя рабыня». Этим он заявляет свои права на Тебя. Опять же, отныне, Ты — его рабыня. Этого достаточно в данной ситуации, дабы избежать юридического казуса, когда Ты сразу после своего заявления на мгновение становишься невостребованной рабыней, права на которую может предъявить первый встречный свободный человек, стоит только ему захотеть так сделать. Кроме того, в этом случае, не могут возникнуть никакие встречные требования, которые могли бы быть признаны. Он является, так сказать, первым. Его требование полностью гарантировано, неопровержимо и юридически бесспорно. Опять же оно сделано в присутствии свидетелей, которые могут удостоверить свершившийся факт. После его фразы, Ты могла бы сказать: «Да Господин, я — Ваша рабыня», хотя в этом нет особой необходимости, поскольку в данной ситуации, Ты, так или иначе, уже неоспоримо его рабыня. Произнося данную фразу, Ты официально признаёшь его своим хозяином. Считается, что эта формула хороша именно с точки зрения рабыни, она должна услышать себя, как она говорит это. Хотя, юридически это уже ненужно, но многие полагают, что это полезный акт для рабыни в психологическом отношении. Она, своим заявлением, недвусмысленно признает, что знает, кому отныне принадлежит. С точки же зрения закона, вполне достаточно письменного заявления свидетелей. На этом ритуал практически заканчивается, остаётся только увести Тебя вниз, в рабские загоны. Там Тебя быстро заклеймят и снабдят твоим первым ошейником. Скорее всего, Тебя может ожидать ещё и первая порка, чтобы сразу научить Тебя бояться, бояться до ужаса, рабской плети. Возможно, позже, когда Ты придёшь в себя после порки настолько, что сможешь есть, Тебе могли бы дать пару горстей размоченной рабской каши, и разрешили бы, встав на четвереньки, попить немного воды из миски, или прямо из лужи на полу, куда её вылили бы специально. Далее Тебя приковали бы цепью в учебной конуре, чтобы утром начать твоё обучение. Хотя, возможен вариант, когда Тебя просто отправят из города на какой-нибудь отдаленный рынок, где выставят на торги для твоей первой продажи.