Наёмники Гора (ЛП)

— Следуй за нами, — бросил я блондинке, и оставил альков, таща за собой пленницу.

Блондинка без раздумий последовала за мной.

Первый труп валялся в туннеле справа от входа в альков. Второй был слева, мы наткнулись на него через мгновение. Их сообщение, если верить тому «курьеру», что прилёг справа, было вопросом жизни и смерти. Полагаю, что он посчитал это хорошей шуткой. Несомненно, ему бы доставило удовольствие рассказывать потом в кругу друзей о том, в какой манере и какими словами он передал своё «сообщение». Впрочем, на мой взгляд, он сказал правду. Это действительно оказался вопрос жизни и смерти, моей жизни и их смерти.

Вскоре мы уже достигли конца туннеля. Он выходил в коридор заканчивавшийся дверью. Наконец-то я смог распрямиться. Здесь горела небольшая лампа, и я погасил ту лампу, которую я нёс и отставил её в сторону. Через мгновение я покинул здание, таща за собой за волосы пленницу, и удерживая её голову у своего бедра в ведомом положении. Нас сопровождала блондинка в короткой кожаной одежде, которую я изготовил для неё. Дверь захлопнулась позади нас.

Мы оказались во дворе, где, по-видимому, рабыни могли подышать свежим воздухом и потренировать тело. Здесь были беговые дорожки и деревянные лежаки с отверстиями для цепей в досках, на которых при хорошей погоде девушки могли бы загорать. Выходом из этого двора служил узкий переулок между двумя зданиями, перекрытый забором с маленькой калиткой, которая закрылась на защёлку за нашими спинами. Назад бордель этим же путём мы бы уже не смогли попасть.

Ещё было довольно раннее утро, только-только начинало светать, и улица тонула в предрассветных сумерках. К тому же было весьма прохладно. Я припомнил, что надсмотрщица обещала блондинке, что её запястья будет согревать пеньковая верёвка. Не думаю, что ей самой понравится тепло предоставляемое этим узким предметом одежды.

Протащив надсмотрщицу между другими зданиями, я сначала вывел её на улицу, названную переулком Рабских Борделей Людмиллы, а затем, миновав несколько домов, довёл до проспекта Турии. Это — великолепный проспект, с множеством магазинов и прекрасных зданий. Именно на нём я и поставил свою пленницу на колени, спиной к рабскому кольцу, вмурованному в стену приблизительно в футе над тротуаром. Просунув свисавший с её запястий конец верёвки, которым я ранее связал ноги женщины, сквозь кольцо, а затем, скрестив её лодыжки, затянул на них тугой узел. В очередной раз запястья пленницы оказались привязаны к её лодыжкам, правда, теперь ещё и к рабскому кольцу.

— Это — весьма оживленная улица, — напомнил я, — хотя, конечно в этот час так не скажешь. Но, думаю, очень скоро Ты получишь свою долю внимания. Спорим, что некоторые из клиентов Туннелей узнают Тебя. У Тебя ещё есть время придумать, что Ты расскажешь стражникам, чтобы объяснить им своё здесь присутствие. Кстати, особенно подумай над тем, как объяснить им значение тарска, висящего на твоём животе. Среди них могут оказаться те, кому известно значение подобных символов.

Она жалко смотрела на меня.

— Прощай, Свободная Женщина, — сказал я.

Она вытянула голову ко мне, заскулила и по её щекам побежали слезы.

— Вы просишь о милосердии, и об освобождении? — уточнил я.

Она отрицательно покачала головой.

— Уверен, Ты знаешь, что я бы не дал Тебе этого, — усмехнулся я.

Она кивнула, не переставая плакать.

— Я не из таких мужчин, — сказал я.

Она снова кивнула.

— Что тогда? — спросил я.

Она снова протянула ко мне голову. Заинтересовавшись, я присел подле неё, и мягко коснулся её левой щеки раздутой из-за втиснутого между зубов кляпа. Женщина прижалась к моей ладони, и я чувствовал её тёплые слезы.

— Ты весьма привлекательна, — заметил я. — И где-то внутри Тебя тоже есть женщина. Тебе не стоит и дальше презирать других женщин, хотя бы, потому что Ты сама женщина. Позволь своей женщине появиться и стать с Тобой единым целым.

Она заскулила мягко, жалобно, и… благодарно.

— Я не думаю, что Тебе в дальнейшем стоит работать в Туннелях, по крайней мере, в твоей прежней должности, — предположил я, и женщина опустила голову. — Ведь Ты теперь узнала, насколько необузданно, драгоценно и великолепно быть женщиной. Это — твоя судьба, и это отличается от того, чтобы быть мужчиной. Не стоит пытаться копировать мужчину, ничего лучше псевдомужчины всё равно не получится, а это не то же самое. Такие копии выглядят неестественными и не заслуживают ничего кроме презрения. У Тебя есть своё истинное место в природе, в этой изумительной жизни и бытие.

Она не осмеливалась поднять головы.

Я встал, и посмотрел на неё.

— Не бойся, — успокоил я её. — Ты хорошо смотришься, стоя на коленях у ног мужчины.

Она, наконец, решилась, и подняла ко мне своё заплаканное лицо.

— Лоскут шёлка, пойдёт Тебе гораздо лучше, чем мужская кожа, сколь забавно диковинная, столь же глупая и абсурдная на твоём женском теле, которое, как Ты теперь знаешь, оказалось столь отзывчивым к ласке, — заметил я, сжавшейся женщине. — И твоя шея нуждается в подходящем украшении. Думаю, стальной ошейник подойдёт. Да, Ты отнюдь не так непривлекательна, как привыкла о себе думать. Ты можешь оказаться вполне приемлемой собственностью. Ты сама, точно так же, как те девушки, которых Ты так терроризировала и унижала, как и все женщины, возможно, Ты, уже поняла это к настоящему времени, в конечном счете, всего лишь собственность мужчин.

Она только согласно кивнула и опустила голову. Слезы с её щёк упали на камни тротуара.

— Пойдём, — скомандовал я блондинке.

— Вы оставите её здесь? Вот так? — удивилась она.

— Конечно, — ответил я. — И должен Тебе заметить, что именно это должно было бы произойти с Тобой и вместо того, чтобы сейчас быть свободной и идти домой, Ты могла бы сидеть здесь голой и связанной, да ещё с пробитым бит-тарском на животе.

Оставив бывшую надсмотрщицу на коленях, голой и привязанной к рабскому кольцу, я провел блондинку назад, через проходы между зданиями, в переулок Рабских Борделей Людмиллы. Именно на этой улице находилась инсула Ачиатэса.

— А вот и Туннели, — показал я, пересекая улицу. — Именно там Ты и провела вчерашнюю ночь.

— Свободные женщины не осмеливаются говорить об этом месте кроме как шёпотом, — вздрогнув, пробормотала она. — Это — один из самых низких, из всех борделей в Аре.

— И именно туда, Тебя притащили, — кивнул я.

— Каким это место кажется мрачным и ужасным, — сказала она.

— Сейчас оно действительно выглядит немного мрачноватым, — признал я. — Но Ты просто не можешь увидеть его в лучшем свете. Сейчас утро, и Туннели уже закрыты. Раннее утро не лучшее время, когда стоит оценивать подобные места, и не только их. Уверен, Ты со мной согласишься. Зато вечером, когда это заведение открыто, оно выглядит намного лучше, теплее, веселее, светлее, даже возможно, немного праздничнее. Ты поняла бы это, если бы вчера вечером, вытащила голову из мешка.

— Возможно, Вы правы, — вздохнула она.

— Полагаю, Ты могла спуститься туда как-нибудь вечером, и получить лучшее представление об этом заведении, — предположил я.

— Возможно, — кивнула она.

— Но, на твоём месте, я бы не приходил сюда без сопровождения, — улыбнулся я.

— Это точно, — согласилась она. — Без сопровождения там делать нечего.

— Это вовсе не столь ужасное место, — сказал я. — На мой взгляд, это весьма неплохое заведение.

— Просто Вы не были прикованы цепью в рабском алькове, — проворчала она.

— Посмотри на это с другой стороны, — предложил я. — Считай это интересным опытом или приключением. В конце концов, найдётся не так много свободных женщин, которые могли бы похвастаться, что когда-либо провели ночь в борделе, будучи прикованы цепью в рабском алькове.

— Вероятно, мне повезло больше, чем остальным, — заметила она.

— Конечно, — усмехнулся я.

— Наверное, я должна поблагодарить Вас, — сказала она.

— За что? — осведомился.