Черный ветер

Горбачук машинально протянул руку и взял фотографию из рук учителя. Некоторое время молча смотрел на нее и еле заметно шевелил губами, словно собираясь с мыслями. И вдруг громко захохотал. Хохот его был неприятным, звучали в этом смехе металлические нотки. Егерь покраснел, белки серовато-стальных глаз его налились кровью.

Натужно хохоча, Горбачук словно выдавливал из себя!

- Какой же это Золэн Бухэ!.. Ха-ха!.. Это вовсе не он… Это же совсем другой человек… Ха-ха-ха!.. Ха-ха!..

И тут произошло невероятное.

Георгий Николаевич, человек всегда такой уравновешенный, вдруг страшно побледнел, затрясся и, кинувшись вперед, схватил егеря за лацкан пиджака.

- Ты… Ты…- прохрипел он, задыхаясь от ярости и бешенства.- Ты… тот самый… Ты - Тоом!.. Фашист!.. Палач и убийца!.. Вот где ты мне попался!..

- Вы что?.. Вы что?.. Что с вами, Георгий Николаевич?.. Ну нельзя же так… шутить…- растерянно пробормотал Горбачук, пытаясь улыбнуться.

Но не улыбка у него получилась, а жалкая гримаса, гримаса растерянности и ужаса.

Да, это был он - Томисас Тоом, вот уже почти четверть века скрывавшийся от правосудия. Теперь он лихорадочно думал, как выпутаться.

Словно затравленный зверь, озирался он по сторонам.

Гасалтуев, Цыден и Очиров, ошеломленные этой сценой, замерли каждый на своем месте, абсолютно не понимая, что происходит перед их глазами.

А Георгий Николаевич продолжал наседать на Горбачука:

- Я узнал тебя, Тоом! Несмотря на то что ты здорово изменил свое лицо. Узнал! - кричал он, размахивая перед носом егеря указательным пальцем левой руки, а правой продолжая удерживать Горбачука за пиджак.- Теперь ты в моих руках!.. Теперь ты ответишь за все, за все свои злодеяния в Дахау!.. Товарищи, вяжите его скорей!.. Это бывший эсэсовец, палач и убийца!.. Преступник, которого разыскивает КГБ!..

- Вы что, шутите? С ума, что ли, сошли! - вскричал вне себя Горбачук,- Какое вы имеете право оскорблять такими словами меня, фронтового офицера, пролившего свою кровь за родину, за Советскую власть!.. Вы за это ответите! И сейчас же отпустите меня! Мне надо идти, понимаете?..- с этими словами Горбачук обеими руками резко сбросил с себя руку Георгия Николаевича и быстро зашагал к воротам.

- Стой! Стой, говорю, бандюга! - заорал Георгий Николаевич, бросаясь за ним, и, догнав, схватил его за ворот дождевика.

Горбачук остановился и, повернувшись к нему лицом, сокрушенно покачал головой:

- Эх, Георгий Николаевич, Георгий Николаевич! Что вы делаете? Постыдились бы хоть своей седины и вот этих людей.- Горбачук кивнул в сторону Цыдена, Гасалтуева и Очирова, которые все еще не оправились от оцепенения.- И это называется благодарностью! За мои труды, за то, что я таскался с вами по тайге и по горам! Извините меня, но я от вас этого не ожидал. Я ухожу. И не смейте задерживать меня. Задание своего директора я выполнил, дальше некогда мне возиться с вами, черт вас побери! - И Горбачук решительно шагнул в открытые ворота и, не оглядываясь, быстрым шагом пошел вдоль леса вверх по Шаманке. Теперь он почти бежал.

Георгий Николаевич, скрипя зубами, заметался по двору.

Мысль его работала лихорадочно: «Что делать?! Что делать?! Одному Тоома не задержать - не под силу. Он сильнее, он ловок, он вооружен… А эти… эти не понимают, что к чему, и такого зверя упускают из рук!..»

Впрочем, все произошло настолько неожиданно и с такой быстротой - всего за каких-нибудь полторы-две минуты,- и не удивительно, что Гасалтуев, Цыден и Очиров еще не успели опомниться.

В следующее мгновение Георгий Николаевич увидел карабин Гасалтуева, наполовину выглядывавший из-под сена, набросанного на телегу.

- Ах вот как! Ну, погоди-ка ты! Не уйдешь!.. - выдохнул учитель, стремительно бросаясь к телеге и выдергивая ружье из-под сена. Щелкнув затвором, Георгий Николаевич вскинул карабин и неистово закричал вслед Горбачуку:

- Сто-о-ой!.. Стрелять буду! Сто-ой, говорю!..

Горбачук, успевший отойти метров на семьдесят, быстро оглянулся и, сообразив, что дело принимает серьезный оборот, сразу же кинулся в сторону, к толстой корявой лиственнице, стоявшей на низком берегу Шаманки. Георгий Николаевич выстрелил в воздух. Горбачук скрылся за деревом. Вторая пуля чиркнула по боковой стороне лиственницы, выбив красную пыль из коры. Было видно, что Горбачук не задержался за лиственницей, а, заслонившись ею, побежал дальше и исчез за деревьями, густо росшими по берегам реки.

Тут только опомнились Цыден, Гасалтуев и Очиров.

- Говорил-сказал же я Георгию Николаевичу, а он еще не хотел верить. Ы-ых!..- скрипнул зубами Гасалтуев.

И все трое кинулись к Георгию Николаевичу.

- Возьмите ружья! - скомандовал учитель и помчался догонять Горбачука.

Цыден и Очиров повернули к дому, а Гасалтуев побежал за учителем: ведь его карабин был теперь у Георгия Николаевича.

В это время выскочили из дома встревоженные ребята. Цыден и Очиров загнали их обратно и, строго-настрого наказав им ни в коем случае не выходить, стали лихорадочно собирать свои централки и заряжать их картечью. Наконец и они побежали вслед Левскому и Гасалтуеву.

Нагнали их почти у самого конца поляны. Там пасла овец жена Бадмы Очирова.

- Гнедка подняла голову, посмотрела в сторону леса,- волнуясь, рассказала женщина.- Я посмотрела туда, а оттуда, со стороны реки, егерь идет. Быстро-быстро. Запыхался весь, дышит тяжело, будто за кем гонится. «Вы уже домой? Через хребет?» - спрашиваю. «Да, да!» - он отвечает. «Зачем так бежите? Ведь скоро устанете»,- сказала я. А он мне говорит: «Какой-то зверь пробежал, я за ним гнался». Только я хотела ему сказать, что выстрелы слышала, а он за повод хвать - и мне так сердито: «А ну, слезай!» Смахнул меня с седла, как перышко. Чуть не расшиблась! Хорошо, что земля мягкая и трава… Не успела я опомниться, а он уже далеко, во-он там, у хребта…- И женщина махнула рукой вверх по Шаманской пади.

- Ой-ёй, удрал, барахло! - вскричал вне себя Гасалтуев, кидая на землю свою полинявшую фуражку.

- Упустили!.. Такого зверя упустили!..- закричал Георгий Николаевич.- Из-за вас! Из-за вашей неповоротливости!.. Это вы виноваты! Сколько я звал вас, а вы… И ты, и ты, и ты!..- В приступе отчаяния учитель схватился за голову.

- Но откуда мы знали, что делать? - проговорил Цыден.

- Я же кричал вам «вяжите его», а вы даже не сдвинулись с места. Неужели не поверили мне? Эх, вы!..

- Мы, конечно, виноваты, Георгий Николаевич,- сказал Цыден.- Но и вы виноваты не меньше нашего. Сколько мы ходили с ним по горам, а вы все молчали и ничего не говорили.

- В том-то и дело, что я сам узнал его только сейчас! - сокрушенно покачал головой Георгий Николаевич.

- Ий-я, какой хитрый шолмос, всех нас вокруг пальца обвел! - вскрикнул Бадма, встрепенувшись и скрипнув зубами.- Ишь, фронтовой офицер, говорит! Советскую власть защищал! Кровь свою проливал! Тьфу, черт! Как он ловко одурачил нас, паршивец! Ай-яй-яй!.. Ай-яй-яй, еще коня угнал! Как быть? Что делать? Ай-яй-яй, как шибко нехорошо получается!

- Ой-вой, он коня до смерти загонит!.. - всплеснув руками, запричитала жена Очирова.

- Ну хватит, не голоси!.. Скажи спасибо, что легко отделалась!..- прикрикнул на нее Бадма, но тут же, опомнившись, смягчился: - Теперь что сделаешь? Загонит так загонит, не загонит-так бросит… Нет, на коне он через перевал не проедет ни за что. У хребта коня бросит. Если только не загонит.- И, помолчав, Очиров решительно сказал: - Я пойду за конем. Все-таки собственность колхозная.

- Не можно один ходить! Я с тобой, Бадма,- заявил Га-салтуев. Потом тихо, сквозь зубы, добавил: - Попадется на мои глаза - у меня с ним свои счеты!..

- И я пойду с ними! - сказал Цыден, с надеждой глядя на Георгия Николаевича.- Если придется ловить его там, у меня же централка. Пригодится…

- Ты погоди, Цыден, не петушись,- усмехнулся Георгий Николаевич, понемногу приходя в себя.- Лучше трезво обсудим, как нам быть. Пожалуй, своими силами нам не поймать его - он уже далеко отсюда и, видимо, решил быстро дойти до заимки, забрать нужные вещи и немедленно скрыться из наших мест. Поэтому мы первым долгом должны сообщить милиции, чтобы она срочно перекрыла все дороги, тропы и перевалы, а если удастся, и водный путь. Ведь у него есть моторная лодка, он может перемахнуть через Байкал и уйти через Иркутскую область. Хорошо бы перехватить его на подходе к заимке, устроить засаду, но ведь милиция еще не знает, что здесь произошло, и при всем желании не успеет добраться до заимки раньше его. Пока мы сообщим милиции, пока она доберется до заимки, пройдет много времени… Отсюда вывод: нам надо идти по его следам, на всякий случай как бы перекрывая его возможный путь назад, через хребет. Пойдут трое: Очиров, Гасалтуев и Левский…