Голубой Лабиринт (ЛП)

Гэблер взглянул на Ламборджини. Правила парковки в Женеве были запутанными и строгими, но этот автомобиль явно был припаркован неправильно.

Офицер уже подходил к террасе. Гэблер оглянулся, уверенный, что человек в черном уже поднялся и идет переставлять машину, пока проверяющий не добрался до нее. Но нет – он оставался на месте, время от времени потягивая свой напиток.

Офицер подошел к Ламборджини. Он был невысоким, пухлым, с красноватым лицом и жирными белыми волосами, вьющимися из-под фуражки. Автомобиль был настолько явно неправильно припаркован – втиснувшийся в узкое место под залихватским углом, демонстрируя полное безразличие, даже презрение к власти и порядку, что улыбка офицера становилась шире и все более самодовольной, чем обычно, пока он облизывал палец и открывал штрафную квитанцию. Он заполнил ее, подписал и сунул под щетку стеклоочистителя – она была спрятана под капотом и потребовалось некоторое время, чтобы ее найти.

Только теперь, когда дорожный полицейский двинулся дальше, человек в черном встал из-за стола. Выйдя с террасы, он подошел к офицеру и встал между ним и следующей машиной. Не говоря ни слова, он вытянул палец и указал на Ламборджини.

Полицейский посмотрел на него, на машину и опять на него.

- Est-ce que cette voiture vous appartient? (этот автомобиль принадлежит вам? – фр.) – спросил он.

Мужчина медленно кивнул.

- Monsieur, elle est…

- Говорите на английском, пожалуйста. – сказал человек с американским акцентом. Гэблер узнал южный акцент.

Как и большинство жителей Женевы, полицейский хорошо говорил на английском. Со вздохом, словно это было очень тяжело, он перешел на другой язык:

- Хорошо.

- Похоже, я неправильно припарковал машину. Как вы можете заметить, я здесь чужой. Пожалуйста, позвольте мне переставить машину и давайте забудем про штраф.

- Простите, - ответил офицер, хотя в его тоне не было сожаления. – Штраф уже выписан.

- Я это заметил. И что за отвратительный поступок, скажите на милость, я совершил?“

- Месье, вы припарковались в синей зоне.

- Все здесь тоже припаркованы в синей зоне. Так что я подумал, что парковка в синей зоне разрешена.

- А! – сказал офицер, будто отметил важный момент в философской беседе, - Но на вашем автомобиле нет парковочного талона.

- Что?

- Парковочного талона. Вы не можете парковаться в синей зоне без талона, на котором указано время, когда вы приехали.

- В самом деле. Парковочный талон. Как странно. И как я, не местный житель, должен узнать об этом?

Полицейский посмотрел на него с бюрократическим презрением:

- Месье, как посетитель нашего города, вы должны знать и соблюдать мои правила.

- «Мои» правила?

- Офицер выглядел слегка раздосадованным: - Наши правила.

- Понятно. Даже если эти правила странные, ненужные, и, в конечном счете, пагубные?

Маленький полицейский нахмурился. Он выглядел растерянным, неуверенным. – Закон есть закон, месье. Вы нарушили его, и…

- Минуту, - Американец положил руку на запястье офицера, останавливая его. – Какой штраф полагается за это нарушение?

- Сорок пять швейцарских франков.

- Сорок пять швейцарских франков, - по-прежнему преграждая путь мужчине, американец полез в карман пиджака и с наглой медлительностью достал бумажник и отсчитал деньги.

- Я не могу взять деньги, месье, - сказал полицейский. – Вы должны пойти в …

Внезапно, американец яростно начал рвать купюры. Сначала пополам, потом еще раз пополам, потом снова и снова, пока ничего не осталось, кроме крошечных квадратиков. Он бросил их в воздух, как конфетти, так, что они упали на фуражку и плечи полицейского. Гэблер смотрел на это, разинув рот. Прохожие и люди на террасе были также поражены странным зрелищем.

- Месье, - сказал офицер, с краснеющим лицом. – Вы явно в состоянии алкогольного опьянения. Я прошу вас не садиться за руль, или…

- Или что? – сказал американец презрительно. – Выпишете мне штраф, за мусор, в состоянии опьянения? Смотрите, сэр, я перейду улицу прямо здесь. Потом вы можете выписать мне штраф за переход дороги в состоянии опьянения. Но нет, дайте угадать, у вас нет полномочий, для таких штрафов! Для этого ведь нужен будет настоящий полицейский. Как грустно за вас! Скинь и клюв твой вынь из сердца! Прочь лети в ночной простор!

Собрав все свое достоинство, пухлый офицер достал сотовый телефон и стал набирать номер. Американец, увидев это, резко изменил свое внезапно возникшее мелодратаматическое настроение, снова полез в карман пиджака, на этот раз, вытаскивая другой бумажник. Гэблер увидел в нем изображение, напоминающее щит. Он быстро показал его полицейскому, потом сунул бумажник обратно в карман.

Сразу же манеры офицера изменились. Напыщенность, официоз и бюрократическое поведение прекратилось. – Сэр, - сказал он. – Надо было вам сразу сказать. Если бы я знал, что вы здесь по делам, я бы не стал выписывать штраф. Однако, это не оправдывает…

Американец наклонился к маленькому полицейскому: - Вы не поняли. Я здесь неофициально. Я всего лишь путешественник, который остановился выпить на посошок по дороге в аэропорт.

Офицер покачал головой и отошел. Он повернулся к Ламборджини и штрафной квитанции, которая медленно покачивалась на ветру, который дул на Place du Cirque. – Позвольте мне, месье, убрать квитанцию, но я должен попросить вас…

- Не убирайте ее! – рявкнул американец. – Не трогайте!

Офицер повернулся, теперь основательно напуганный и растерянный: «Месье? Я не понимаю».

- Не понимаете? – отозвался голос, который становился холоднее с каждым словом. – Тогда позвольте мне объяснить это в терминах, которые, я надеюсь, будут понятны даже людям с жалкими умственными способностями! Я решил, что хочу оставить этот штраф, Гудман Лизоблюд! Я собираюсь оспорить этот штраф в суде! И, если я не ошибаюсь, это значит, что вы тоже должны будете явиться в суд. Мне доставит огромное удовольствие указать судье, адвокатам и всем остальным собравшимся, на то, какая же вы позорная человеческая тень! Тень? Я преувеличиваю! Тень, по крайней мере, может быть выше, намного выше! Но вы – лилипут, засохший телячий язык, прыщ на заднице человечества! – Внезапным движением, американец сбил с полицейского фуражку. – Посмотрите на себя! Вам же все шестьдесят лет! И вы все еще здесь, до сих пор выписываете штрафы за парковку, точно так же, как и десять лет назад, и двадцать лет назад, и тридцать лет назад! Вы, наверно, прекрасно работаете, так необыкновенно эффективно, что ваше начальство просто не смеет повышать вас! Отдаю честь вашей удивительной, всеобъемлемой пресности! Человек – это просто шедевр, в самом деле! И все же, я чувствую, вы не совсем довольны вашим положением – тот алкогольных дух, который я явно чувствую от вас, намекает на то, что вы частенько выпиваете. Будете отрицать это? Полагаю, нет! И вашей жене это не особо нравится. О, я вижу в ваших затравленных чертах лица, ваше издевательское чванство, которое, однако, пропадает перед тем, кто сильнее вас, настоящий Уолтер Митти! Ну, а если вас утешит, я могу, по крайней мере, предсказать, что будет написано на вашем надгробии: С вас сорок пять франков! Теперь, будьте добры, отойдите от моей машины, и я просто пойду в ближайший полицейский участок, чтобы… чтобы…

Во время этой тирады, лицо американца потускнело, стало потерянным, осунувшмся и серым. На висках появились капли пота. Он запнулся, провел ладонью по лбу; помахал рукой перед носом, как будто отмахивался от какого-то запаха. Гэблер заметил, что все кафе, даже вся улица замолчала, наблюдая за разыгрывавшейся перед ними странной драмой. Человек этот был или пьян или под наркотиками. Теперь он двинулся нетвердой походкой в сторону Ламборджини, офицер быстро отступил перед ним. Американец потянулся к дверной ручке, попытался схватить ее слепым, размахивающим движением – и промахнулся. Он шагнул вперед, качнулся, удержался на ногах, снова покачнулся, а затем рухнул на тротуар. Кто-то закричал о помощи, некоторые встали из-за своих столов. Гэблер тоже вскочил, опрокинув стул. К его удивлению и ужасу, он даже не понял, что только что пролил свой наполовину полный стакан Pflumli на штанину своих хорошо отутюженных брюк.