Голубой Лабиринт (ЛП)

Самоубийство. Это дело было той еще сучкой. - Господи, я не могу поверить в это. Разочарование проскользнуло в его голосе, хотя он и не хотел показывать его. - Вы организовали присмотр за ним?

- Конечно. Полный объем работ: психушка, кожаные ремни, пятнадцатиминутные осмотры. Просто после последней проверки, он выпутался из ремней – в процессе сломав ключицу – откусил большой палец левой ноги, а потом... просто подавился.

На секунду Д'Агоста замер в тишине от шока.

- Я звонил агенту Пендергасту, - продолжал Спандау. - Когда я не смог ему дозвониться, то позвонил вам.

Это была правда: Пендергаст снова растворился в воздухе. Это вызывало бешенство, но Д'Агоста не собирался сейчас думать об этом. - Хорошо. Он за это время приходил в сознание?

- Как раз наоборот. Когда вы ушли, та малая часть осознанности, что еще сохранялась в нем, исчезла. Он продолжал бредить, говоря одни и те же вещи снова и снова.

- Какие вещи?

- Вы слышали некоторые из них. Он продолжал упоминать запах – гниющих цветов. Он перестал спать, шумел день и ночь. Он жаловался на боль; не на локальную боль, но такую, что, казалось, проникла во все его тело. После того как вы ушли, ему становилось все хуже. Тюремный врач сделал несколько анализов, назначил лекарства, но ничто не помогло. Они не могли диагностировать болезнь. В последние двадцать четыре часа его состояние действительно стало резко ухудшаться. Он безостановочно бредил, стонал, плакал. Я вел переговоры, чтобы его перевели в больничное учреждение, когда до меня дошли слова о его смерти.

Д'Агоста глубоко вздохнул; и испустил долгий, медленный выдох.

- Вскрытие запланировано на сегодня. Я пришлю вам доклад, когда получу его. Есть ли еще что-нибудь, что вы хотели, чтобы я сделал?

- Если я придумаю что-то, то дам вам знать, - и вдогонку, - спасибо.

- Мне жаль, что у меня не оказалось хороших новостей для вас, - и отключился в один клик.

Д'Агоста откинулся на спинку кресла. Когда он это сделал, его взгляд медленно – нехотя – коснулся пачки файлов, которые покрывали его письменный стол, все из которых должны были быть скопированы для Слейда.

Здорово. Просто чертовски здорово.

38

Хайлюкс сигналил во всю, пробираясь по извилистым улочкам фавелы, как слон через заросли сахарного тростника. У торговцев на тротуаре не было другого выбора, кроме как отступить внутрь фасадов зданий; пешеходы и велосипедисты либо немного уходили вглубь аллей, либо жались в подворотнях. Не один раз зеркала заднего вида пикапа скреблись по стенам зданий по обеим сторонам дорого. Похитители Пендергаста ничего не говорили, лишь прикрывались винтовками. Машина все время поднималась вверх, решительно продвигаясь по извилистым дорогам, мимо строений, которые охватывали фланги холма, как разноцветные грибы.

Наконец они остановились у небольшого комплекса на самой высокой точке фавелы. Еще один вооруженный мужчина открыл импровизированные ворота из ограждающих цепей, и Хайлюкс заехал на небольшую стоянку. Все четверо мужчин вышли из пикапа. Один из них указал винтовкой Пендергасту сделать то же самое.

Агент вышел, моргая от яркого солнечного света. Бесконечное скопление покосившихся сараев и самодельных домов раскинулось вниз по склону, в конце концов, уступая более упорядоченным улицам самого Рио и, за его пределами, сверкающей голубой бухте Гуанабара.

Комплекс состоял из трех зданий, одинаковых с функциональной точки зрения, отличающихся от остальной фавелы только тем, что они были лучше отремонтированы. Несколько больших, рваных дыр в центральном здании залатали цементом и перекрасили. Генератор стоял во дворе, вкалывая. По крайней мере, дюжина кабелей различных цветов, наброшенных петлями, была зафиксирована в различных точках на крышах. Двое из мужчин жестом указали Пендергасту на вход в центральное здание.

Внутри было темно, прохладно и по-спартански. Стволами их полуавтоматического оружия охранники толкали его по кафельному коридору, двум лестничным пролетам, и довели до большого зала, который был явно переделан в офис. Как и остальной дом, он был почти монашеским из-за полного отсутствия декора. Там был стол из какого-то неприметного дерева – в окружении нескольких охранников держащих еще винтовки – и нескольких жестких деревянных стульев. Распятие висело на одной из окрашенных стен из шлакоблоков и большой плоский телевизор на другой. Он был настроен на футбольный матч, звук приглушен.

За столом сидел человек, возможно, тридцати лет. Мужчина был смуглым с непокорными вьющимися волосами и трехдневной щетиной. Он носил шорты, майку, и пару вездесущих сланцев Хаваянас. На шее висела толстая платиновая цепочка, и золотой Ролекс был застегнут на одном из запястий. Несмотря на относительную молодость и неформальную одежду, он излучал уверенность и авторитет. Когда вошел Пендергаст, мужчина осмотрел его блестящими черными глазами. Он сделал большой глоток чешского пива из бутылки, которая стояла на столе. Затем он обратился к похитителям агента и заговорил с ними по-португальски. Один из них обыскал Пендергаста, забрав бумажник и паспорт, и положил их на стол.

Человек только взглянул на них, не потрудившись даже изучить. – Паспорт, - нахмурился он. – Только это? Это все?

- Да.

Пендергаста снова обыскали, на этот раз более тщательно. Нашли оставшуюся пачку реалов, и ее также положили на стол. Но когда они закончили, Пендергаст подбородком указал на подол его куртки - на что-то еще, что они пропустили.

Они поискали там, и нашли хрустящий сложенный листок бумаги. С проклятием один из них открыл выкидной нож и разрезать подол, доставая фотографию. Это был один из снимков Альбана, сделанный уже после его смерти и слегка подретушированный, чтобы сделать его как живого. Они развернули и положили его на стол, рядом с бумажником и паспортом.

Когда мужчина увидел фотографию, выражение его лица изменилось от раздраженной скуки до шока и удивления. Он схватил фотографию и уставился на нее.

- Мой сын, - повторил Пендергаст.

Мужчина посмотрел на агента, посмотрел на фотографию, снова посмотрел на него в поисках соответствия. Только сейчас он изучил другие вещи - сначала паспорт, потом кошелек – внимательно все рассмотрел. Наконец, он обратился к одному из охранников. – Охранять вход, - сказал он. – Никого не пускать.

Охранник подошел к двери кабинета, закрыл и запер ее, затем встал перед ней с оружием наперевес.

Человек за столом поднял взгляд на Пендергаста. - Итак, - заговорил он с акцентом, но на превосходном английском языке. - Вы человек, который бесстрашно пришел в Город Ангелов, одетый как гробовщик, с пистолетом, и бродил, рассказывая всем, что ищет своего сына.

Пендергаст не ответил. Он просто стоял перед столом, слегка покачиваясь.

- Я удивлен, что вы выжили. Возможно, потому, что это был самый сумасшедший поступок, они предположили, что вы безвредны. Теперь, – он постучал пальцем по фотографии, – я понимаю, что вы совсем не безобидный.

Мужчина взял паспорт, фотографию и встал. Можно было увидеть, что большой пистолет торчал из-за пояса его шорт. Он обошел стол и встал прямо перед Пендергастом.

- Ты выглядишь нехорошо, малый, - сказал он, по-видимому, принимая во внимание бледность Пендергаста и бисеринки пота, выступившие на его висках. Он еще раз посмотрел на паспорт и фотографию. - Тем не менее, удивительное сходство, - сказал он больше себе, чем кому-либо еще.

В молчании прошла минута.

- Когда вы в последний раз видели вашего сына? - спросил он.

- Две недели назад, - ответил Пендергаст.

- Где?

- Мертвым. На моем пороге.

Взгляд потрясения или боли, или, возможно, обоих чувств, переплетенных вместе, а затем выражение лица молодого человека на мгновение исказилось. Прошла еще минута, прежде чем он снова заговорил. - И зачем вы здесь?

Пауза. - Чтобы выяснить, кто убил его.

Мужчина кивнул. Это была причина, которую он мог понять. – И из-за этого вы блуждаете по нашей фавеле, спрашивая всех о нем?