Страница 33 из 118
– Да?
Он открыл один из ящиков стола и извлек пузырек с таблетками.
– Возьми это. Выпей одну сейчас, а потом по одной три раза в день.
– Что это? – она повертела пузырек в руках: никаких надписей и этикеток.
– Одна из последних разработок. Помогает активировать ген перевертыша. Уверен, скоро весь Линдхольм узнает твой тотем.
– А если…
– Никаких если. Пока можешь идти, но завтра утром я жду тебя на тренировке. Тебя и мисс Ревюрсдоттир.
– Хорошо… – Тома опустила ноги и натянула кроссовки. – Но вы обещали мне рассказать о маме.
– Да… Ты права. Что ж, тогда, думаю, лучше нам переместиться в библиотеку.
– Почему?
– Там архивные фотоальбомы. Если тебе еще нужна ее фотография, то…
– Конечно!
Он улыбнулся и открыл перед ней дверь кабинета. Они проследовали к лестнице.
– Ты еще не встречалась с миссис Крианян? – спросил он по пути.
– Нет.
– О, ты многое потеряла! Татевик Крианян – наша долгожительница. Она – единственная, кто помнит старое здание.
– Но ведь новое построили около восьмидесяти лет назад?
– Да.
– Значит, она здесь родилась?
– Нет, работала в библиотеке. А ее муж был преподавателем мифологии народов мира.
– Он умер?
– Давно уже. Сейчас на четвертом курсе учится ее праправнучка, – профессор лукаво прищурился.
– Но как… Сколько же ей лет? Да нет, не может быть. Вы шутите…
– Попробуй отгадать.
Она толкнула высокие двустворчатые двери и оказалась царстве длинных стеллажей. Пахло старой бумагой и книжным клеем. Каждый скрип половицы звучал как удар в гонг в этой мертвенной тишине.
Тома ожидала увидеть древнюю старушку, которую держат на работе в знак почета или за прежние заслуги. Или просто потому, что здесь ей привычно.
Однако за высокой деревянной стойкой, изящно оттопырив мизинчик, пила кофе дама, которой на вид ну никак нельзя было дать больше шестидесяти.
Ее черная с проседью коса была уложена бубликом, в ушах покачивались гранатовые серьги, тонкие пальцы унизывали многочисленные кольца. Длинный прямой нос, брови, норовящие сойтись на переносице в одну. Незамутненные возрастом зеленые глаза поднялись на профессора.
– Ларс, мой мальчик, – низким с хрипотцой голосом произнесла она.
Если бы Тома слушала ее вслепую, то непременно представила бы себе эдакую грузную тетушку, которая с юных лет не выпускала изо рта папиросу.
Девочка в недоумении обернулась к Эдлунду, пытаясь понять, в чем шутка. Но тот сохранял серьезность.
– Татевик-джан, – он ласково сжал ее плечо. – Ты сегодня восхитительно выглядишь.
– Ты снова по делу? – библиотекарша изогнула бровь. – Не стоило и надеяться, что ты проведаешь старушку.
– Как не стыдно! Разве я забывал про тебя?
– Уж не пытаешься ли ты мне солгать, что не найдешь пяти минут выпить кофе? Да что я говорю: моя малышка Седа не заглядывала уже три дня, чего мне ждать от человека, для которого я – никто?
– Татевик-джан, помоги нашей новой ученице. Познакомься, это Тамара Корсакофф.
– Корсакофф?.. Разве не училась у нас девочка с такой фамилией? Лена? Неужели это ее дочь? – миссис Крианян пристально всматривалась в лицо Томы. – Совсем не похожа. Да нет, не может быть. Разве она не…
– Да, это дочь Лены собственной персоной, – спешно перебил Эдлунд.
– Вы помните мою маму? – оживилась Тамара.
– Я помню всех, кто здесь учился, – гордо сообщила библиотекарша.
– Лена погибла, когда Томе было два года, – сказал профессор. – Девочка выросла в детском доме.
– Ларс Арвик Эдлунд, как ты мог мне не сообщить! – возмутилась армянка. – Разве все мы здесь чужие? Разве не нашлось бы человека?..
– Я виноват, Татевик-джан, ужасно виноват, – Эдлунд примирительно поднял руки. – Но я и сам узнал не так давно. Главное, теперь Мара здесь. И хочет найти фотографии своей мамы.
– Бедный ребенок! – библиотекарша качнула головой.
– Оформи ей доступ к архивному отделу, пусть смотрит. И я разрешаю ей забрать снимки Лены.
Миссис Крианян напряглась, но после некоторой внутренней борьбы произнесла: