Страница 34 из 118
– Конечно, конечно. Я все сделаю. Пересниму для архива копии. Сейчас только схожу за картой, – она встала и ровной походкой, будто у нее вместо ног были колесики, направилась к одному из стеллажей.
– Ей не может быть сто лет! – зашептала Тома профессору.
– Может, – тихо ответил он. – Знаешь, почему? Ее тотем – черепаха. Каждую ночь она проводит в облике черепахи, поэтому стареет в два раза медленнее.
– Разве это…
Но договорить Тома не успела, потому что миссис Крианян уже появилась с папкой в руках. Профессор Эдлунд сослался на дела и покинул библиотеку, а женщина-черепаха тем временем оформила новенькой пропуск, показала архив и выдала толстый альбом: выпуск 1994 года.
Тома села за читательский стол у окна. С одной из страниц на нее смотрела юная веснушчатая девушка в дурацком синем платье с воланами. Волосы с легкой рыжинкой, лоб закрывает пушистая челка, на веках – яркие голубые тени. В другой раз Тома бы посмеялась над наивной безвкусицей, но от того, что она только сейчас впервые увидела мамин портрет, такой настоящий, цветной и четкий, из груди вырвался звук, похожий на кашель. Она закрыла лицо ладонями и зарыдала.
– Девочка моя, хочешь, я принесу тебе кофе? – сочувственно спросила библиотекарша по-русски и тут же на английском обратилась к кому-то еще: – Подождите, мисс, я должна сначала помочь ей.
– Мара? – услышала Тома. – Это я, Брин.
– Не… сейчас, – с трудом ответила Тамара сквозь судорожные всхлипывания. – Не… до… тебя…
– Все в порядке, миссис Крианян. Я с ней посижу.
Брин уселась на соседний стул и неловко похлопала Тому по плечу.
– Не расстраивайся ты так. Все будет хорошо.
– Не… будет… Моя мама… Она никогда…
– Я знаю. Прости. Слушай, я нашла твой портрет. Я не ожидала. Очень красивый. И тотем похож.
– Пр… правда?
– Да. Извинения принимаются… Просто это полотенце и кружка… Мне все мама покупала, а я очень скучаю. Как будто ты хотела ее отобрать.
– Про… сти, – Тома шмыгнула уже тише.
– Хорошо. Только прекращай реветь, ты же испортишь фотографию.
Тома вытерла нос рукавом толстовки.
– Ладно. Спасибо. Я вообще не плакса.
– Я никому не скажу.
– Честно? Ты ведь имеешь право… За собаку с крысой, за Фри… За все, короче.
– Я думала еще позлиться на тебя, пока не пришла сюда. Потом позлюсь.
– А ты чего делаешь в библиотеке?
– Увидела твой портрет, и сразу захотелось посмотреть на маму в этом возрасте. А ты?
– И я хотела на маму посмотреть.
– Я собиралась поискать снимки со встреч выпускников, – Брин встала. – Кстати, твоя мама тоже может в них найтись. В каком году она окончила пансион?
– В девяносто четвертом.
– Значит, ищем с девяносто пятого… – Брин направилась к стеллажам.
Тома отвернулась к окну: из щели тянуло свежим морским воздухом, и опухшее от слез лицо приятно остывало. За стеклом сидела рябая пташка и забавно вертела головой, поглядывая на девочку глазками-бусинками. Тамара вздохнула: безмятежно было здесь, красиво. Жаль, ничего не выходит с тотемом. Остается только надеяться, что если она окажется обычным человеком, Эдлунд позволить ей остаться хотя бы в качестве уборщицы.
– Слушай, я все хотела тебя спросить… – обратилась к ней Брин. – Сегодня Шейла и Сара говорили, что твой тотем – черная мамба. Ты ведь действительно ничего о себе не рассказывала… Это правда?
– Понятия не имею.
– В смысле?
– Ну, тотем моей мамы – лиса, а кто я – неизвестно. Эдлунд пытался сегодня настроить меня на трансформацию, ничего не вышло. Я могу быть лисой, змеей, крокодилом… Или просто девочкой.
– А Сара?...
– А Сару я пыталась напугать. Ей полезно.
– Понятно, – Брин опустила белые ресницы.
– И ты даже не спросишь, что я здесь делаю? И по какому праву меня сюда привезли?
– Не-а.
Они рассматривали снимки, выискивая на каждом лицо Томиной мамы. Видели украшенный шарами главный холл, праздничные танцы, огромный торт в виде солнца.
– Это же синьора Коломбо! – воскликнула Брин, указывая на стройную итальянку в белом халате.
– Не может быть!