Пытка любовью

При виде этого у Игоря возникла в душе такая ненависть, что в его груди похолодело, а челюсти сжались, сведённые мышцами. Он слышал в зоне о том, что Баранчин выбивал кому-то из зэков зубы, а кому-то ломал сапогами рёбра "в отдельных кабинетах", но ударить себя какому-то "гандону в погонах" Игорь позволить не мог.

"Спокойно... Держи руки за спиной... Отсюда, из-за спины, ты и убьёшь эту мразь ударом в висок... если он будет напротив... А если он будет сбоку или со спины, то нужно действовать быстро, по обстоятельствам... После того, как вырубишь его, бей, ломая висок или место соединения позвоночника с затылком... Реакция в норме... Прапора не успеют прибежать вовремя... Нужно делать всё мгновенно", - пронеслось голове Игоря за доли секунды.

Игорь вспомнил своими мышцами смертельный удар карате прямой рукой из-за спины, которому его научил когда-то один КМС, который также как и Игорь оставил спорт, но, так же как и Игорь, приходил иногда в спортзал позаниматься для себя.

Расстояние до противника, при этом ударе, координировалось корпусом туловища, отклоняемого назад, поэтому удар проводился незаметно для незнающего этого приёма соперника. Игорь, не напрягаясь, проверил мышцы спины, плеч и предплечий, поджал мышцы живота. На это ушло ещё две секунды.

"Ну, что ж, начинай сука свой последний спектакль", - спокойно подумал Игорь, и ни одна мышца его не дрогнула, лишь боковое зрение как-то "включилось", и начало видеть каждое движение кума в радиусе ста восьмидесяти градусов перед собой.

Такого с Игорем никогда прежде ещё не было. Он был готов ко всему. Он как бы видел, хотя и ни разу не повернул головы, даже какой ногой ступает кум за его спиной, и на каком расстоянии он находится. Игорь слышал его дыхание и по нему знал, какие движения тот делает. Игорь как бы всеми своими чувствами ощущал каждое его движение, и был готов молниеносно, одновременно с уходом от удара, нанести ответный удар. Когда-то на первенстве по городу он выиграл таким методом финальный бой у соперника, который был выше его, и руки его были длиннее.

Кум ходил, как бы крадучись, вокруг Игоря, делал какие-то "ужимки", как пронеслось в мысли Игоря, корпусом или рукой, как будто хотел ударить. Он присаживался перед ним на крышку стола, и, вставая, и как бы отталкиваясь от неё, делал ужимку, как будто хочет ударить Игоря в живот, наклоняя плечо и проводя согнутой в локте рукой в перчатке в виде курса удара.

Игорь ни разу не дёрнулся, только ненависть к этому ублюдку становилась у него ещё сильнее. При всём этом кум задавал различные вопросы, а Игорь автоматически и чётко отвечал на них не громким голосом, чтобы слышать дыхание кума за своей спиной, и знать по этому дыханию, когда тот решится нанести первый удар.

Так продолжалось минут пять или чуть больше. Затем Баранчин открыл дверь кабинета и громко крикнул:

- Прапорщик! -

"Так. Если зовёт прапора на подмогу, то прапора нужно вырубить первым. Затем сразу нужно кончать эту суку", - пронеслось в голове Игоря, услышавшего, как кум сдёрнул с руки кожаную перчатку.

- Увести заключённого в его камеру! - приказал майор подошедшему к двери прапорщику.

"Что? Зассал? Мразь поганая!", - подумал Игорь, но сразу же в его голове пронеслось: - "А может это хитрость? Не расслабляйся".

- Выходи! - сказал прапорщик.

- До свидания, гражданин начальник, - сказал Игорь, как и было положено по правилам заключённому, но уже повернувшись спиной к куму.

В этот день Игорь всё же решил воспользоваться кобурой (отверстием в соседнюю камеру в нижнем углу сены, "просверленное" какой-нибудь деревянной палочкой зэками за несколько дней), обнаруженной им в камере в первый же день пребывания в ней. Осмотр камеры делает любой зэк, попавший на кичу (в тюрьму, в камеру). Игорь знал, что через стену находится хата (камера) с опущенными. Но за ней была хата с блатными. Игорь стал на колени и сказал тихо в кобуру:

- Есть кто в хате?. -

- Есть, - откликнулся через какое-то время чей-то голос.

- В следующую хату есть кобура? - спросил Игорь.

- Есть, - послышался ответ.

- Передайте туда, что я держу голодовку семь суток, и спросите курить со спичками и бумажку с карандашом, - сказал Игорь.

- Хорошо, - прозвучал ответ.

Пользоваться "кобурой" каждый зэк умел ещё с тюрьмы. Сначала в отверстие в стене просовывается тонкий прутик, чаще всего от метлы. К прутику привязана толстая нитка или шнурок, к которому привязан кусочек тряпочки. В эту тряпочку кладут то, что нужно передать в соседнюю камеру. Тряпочку для этого сворачивают тонкой трубочкой. Это приспособление называется чулком.

Минут через двадцать Игорь получил через кобуру чулок. В чулке было немного махорки, два кусочка газеты на две самокрутки, пять спичек и кусочек бумаги от коробка, чтобы зажечь спичку.

- А бумаги с карандашом нет? - спросил он в кобуру.

- У них нет. Но у нас есть пачка от "Примы" и кусочек карандаша, - прозвучал ответ.

- Засылайте, - сказал Игорь.

Игорь написал на внутренней стороне бумажной половинки пачки, которую ему заслали через кобуру: "Держу голодовку восьмые сутки. Третий раз сижу по пятнадцать суток ни за что. Требую прокурора по надзору, но его не вызывают. Помогите, если смо".

Больше слов не поместилось. На обратной, красной стороне половинки пачки с белой надписью "Прима", он написал адрес своих родителей, и сразу же загнал чулок в соседнюю хату.

- Нужно срочно передать на волю, чтобы отправили письмом по почте. Передайте кому-нибудь на выездной объект, - сказал Игорь.

- Не волнуйся. Отправим сами. У нас есть канал. Надёжный. Твоя ксива уйдёт письмом завтра. У нас один завтра выходит, - услышал Игорь из-за стены.

- Спасибо! Смотрите, что б не попался! Это очень важно! - сказал Игорь, и услышал в ответ:

- Сделаем. Будь уверен в этом. -

- Хорошо. Расход, - сказал Игорь слова, обозначавшие "конец связи".

Игорь бросил курить, войдя в лагерь, как и приказал себе ещё в тюрьме. Он не курил уже более года. Но сейчас ему нужно было хоть как-то воздействовать на свой организм, постоянно требующий пищи. Игорь подошёл к двери камеры, прислушался, и свернул самокрутку с махоркой. Этому он научился в тюрьме.

Прислушиваясь у двери, Игорь зажёг спичку, чиркнув спичку о бумажку от спичечного коробка, прижав его пальцами к косяку дверного проёма. Он прикурил самокрутку, выпустив раза два-три при этом дым в воздух, а затем сделал первую затяжку. От этого у него перед глазами пошли коричневые круги в чёрную крапинку. Он почувствовал, что его тянет назад, и, чтобы не упасть, он сделал несколько быстрых шажков, попятившись назад, пока не упёрся в стол, чуть не сев при этом на него.

Холодный металл рамы стола, сваренного из металлических угольников, холодом ожёг его. Игорь выкурил самокрутку, стоя у стены, рядом с дверью. В голове у него кружилось после каждой затяжки дымом, как от водки. Он выкурил всю самокрутку, и почувствовал, что как бы не чувствует голода.

"Ну, вот и нормально, - подумал он, - Теперь жить можно".

На девятый день, проведённый Игорем в камере-холодильнике, на утренней проверке был ДПНК майор Азаров, который был самым интеллигентным ДПНК в лагере. (ДПНК - дежурный помощник начальника колонии).

- А здесь что такое? - Изумился тот, чуть не споткнувшись о миску с борщём у порога и глядя на пайки хлеба, стоящие на столе.

- Я голодовку держу, гражданин начальник, - сказал Игорь, - Во всех "заявлениях" я просил встречи с прокурором по надзору. Когда он приедет? -

- В каких "заявлениях"? - спросил недоумённо майор.

- Я написал четыре "заявления" о том, что объявляю голодовку. Мне каждый раз говорили, что моё "заявление" где-то затерялось. -