Страница 50 из 82
– Ты чуть-чуть совсем потерпи, – сказал ей Геннадий Леонтьевич. – Сама же знаешь, что скоро они отпустят.
Она кивнула. Изобретатель напоследок ещё раз погладил её по голове и развернулся к выходу. Неожиданно служанка зелёных прошептала ему в спину:
– Я видела эту… Из-за которой…
Он обернулся:
– Ты сказала?
– Я ненавижу её… Сразу поняла, что она принесёт нам проблемы.
Нан-Сунан неожиданно заговорила громко и быстро:
– Женский банхал, весёлый, самодостаточный, что может быть хуже? Но я не сказала…
– Правильно, – кивнул изобретатель. – Не отчаивайся. Скоро всё закончится, вишня.
Он неожиданно подмигнул сидящему на полу хансангу и толкнулся в дверь. От Леры он ожидал всего, чего угодно, как и то, что она может запереть его вместе с разжалованной служанкой, но дверь легко поддалась. Тёмный бесстрастный юххи вывел его на поверхность и оставил в одиночестве. Никакого сопровождения и транспорта на обратную дорогу ему не предоставили. С одной стороны тянулось выцветшее поле, с другой маячил тяжёлой прохладой осколок густого бора.
– Просто издевательство какое-то над бедным стариком, – укоризненно покачал головой Геннадий Леонтьевич и неожиданно громко свистнул. Со стороны бора, скрываемый до сих пор кряжистыми стволами непонятных хвойных деревьев, вышел Джемин. Он катил перед собой всё тот же велосипед.
– Отвезешь меня к сфере и пойдешь за Джонгом, – сказал ему Геннадий Леонтьевич, с некоторым недовольством устраиваясь на багажнике. – Я буду ждать с другой стороны. И что бы вы без меня делали…
Джемин хотел напомнить, что если бы изобретатель не вытолкнул Лив на эту сторону сферы, то ничего вообще бы не случилось, но благоразумно решил промолчать. Всё-таки он был достаточно умный, этот рыцарь Теки.
***
Он был умным, но, очевидно, не достаточно ловким и быстрым. Комната была пуста. Никаких следов борьбы, идеально заправленная кровать, чистая чашка на столе, яркие шторы, взметнувшиеся от сквозняка, когда Джемин рванул дверь. Только пронзительно мятного цвета туника, – знак принадлежности к зелёному рыцарству – небрежно брошенная на спинку стула, выдавала недавнее присутствие здесь Джонга.
Джемин не успел. Наверное, совсем чуть-чуть.
Глава 9. Рыцари замка, которого нет
— Не обижайся, — сказал Савва. — Ты же теперь прекрасно понимаешь, что я ничего не мог тебе объяснить.
Лив обиженно смотрела на бесцветную растительность. Чахлые цветы очень точно передавали состояние её души в данный момент. Две минуты назад Савва вытащил девушку во двор, несмотря на протесты присутствующих. «Наедине, — твёрдо сказал он им всем. — Только наедине». И все послушались.
— Я и теперь не могу всего объяснить, — продолжил он, словно это могло хоть немного утешить Лив. — Просто для тебя во всем этом нет абсолютно никакого смысла. Любое объяснение ничего не даст. Я обещал, что доставлю домой, и это сделаю. Только верь, ладно? И не обижайся...
Он был не похож на того, пихтовского, Савву. В черном плаще юххи он казался выше ростом, стройнее, лицо отсвечивало невероятно притягательной аристократической бледностью. Лив хотелось одновременно и кинутся ему на шею, и по этой же шее накостылять. Чего больше, она ещё не решила, поэтому молчала, вперив взгляд в бесцветные следы тщетных экспериментов по поиску утерянного навсегда цвета.
— Зачем ты убежал от меня там, на площади? — наконец-то спросила она.
— Я стащил плащ у юххи, — чуть смущённо, но весело признался Савва. — Мне нужно было замаскироваться. Не хотел тебя подставлять.
— А то ты не подставил меня с самого начала!
Лив затылком чувствовала, как через плёнку, растянутую в проёме окна, три пары глаз буравят и чахлый двор, и их с Саввой поникшие силуэты.
— Я? Подставил тебя?
Кажется, они ссорятся. Это было глупо, но неизбежно.
— Конечно, — с удовольствием от того, что наконец-то назначила виноватого, произнесла Лив. — Если бы ты не...
Тут Лив поняла, что не знает, как закончить фразу. Если бы он не... Что?
— В общем, извини, — не очень логично свернула она мысль.
Савва понял:
— Всё будет хорошо, ты только немного потерпи и верь мне, Оливка...
Это был тот самый момент, когда Лив совершенно уверилась, что перед ней именно Савва, а вовсе не бесконечное число его отражений.
— Не называй меня Оливкой, сколько тебе раз говорить, — она выкрикнула это так неожиданно, что он вздрогнул. И тихо, гораздо тише добавила. — И как ты тогда... В воробья? Мне не показалось?
Савва отрицательно покачал головой и улыбнулся:
— Нет, не показалось. Это происходит помимо моей воли. Но это не страшно, если знаешь путь на Ириду.
— Но зачем? Зачем ты это сделал? — девушка все ещё искренне не могла понять и принять его жертву. В смысле, что она до сих пор не понимала, что случилось вообще. Игра, жертва, фишка... Она ждала этой встречи с Саввой, и ожидала, что он ей все объяснит. Но он тоже, как и все прочие персонажи этой странной командировки, был сверху донизу напичкать вопросами, которые не предполагали ответов.
— Я же сказал, мне не страшно, — повторил Савва. Но и это был совершенно не то, что она хотела бы от него услышать.
— Тогда начнем сначала, — твёрдо сказала Лив. — Вопрос первый. Ирида... Ты здесь родился, да?
— Кажется, да. Смутно помню, что я был здесь, потом — не здесь, потом опять вернулся.
— А как же ты мне рассказывал... Переселенцы, кровь лесорубов в невесть каком поколении...
— Это тоже, и это тоже, — торопливо заговорил Савва. — Просто очень давно было. Но я хоть и смутно, но помню. И лес, и деда, и отца. Но я одновременно и здесь всё помню. На Ириде. Замок, братьев... Можешь не верить, но это так.
Лив словно провалилась в глухую яму. Она опять ничего не понимала.
— Скажи только, ты не сделал ничего преступного?
— Нет, я просто однажды вернулся на Ириду. Меня заметили, и мой ильёг объявили вне закона. Отобрали границу, уничтожили замок, стёрли цвет.
— Но кто? И почему?
— Потому что трое — это ещё хуже, чем один. Если остается один, он слаб, его раздирают страсти и противоречия. Если появляются трое — это такая мощь, которая может потрясти основы государства. Что будет, если в игру вступят трое, никто и представить себе не может. Не было такого никогда. Нет такой цифры, нет такого числа. И теперь для нас нет цвета. Нас нет.
— Но ты же... Ты же хансанг, верно? А это значит, что сейчас они все равно знают, о чем мы говорим? — Лив кивнула на матовую плёнку.
— В общем-то, да. Хотя я неустойчивый хансанг. Отключаюсь, подключаюсь по желанию. Есть темная сторона, есть светлая. Я — нечто третье, чему не придумали названия. Собственно, никто и не собирался придумывать. Мне просто запретили возвращаться. Нужно было оставаться на той стороне сферы, там, где Лера. Мне сказали, что она — моя сестра. Что я должен служить Фарсу. Но это было нетрудно, мне самому это очень нравилось. Вызывало восторг. Раньше. На самом деле, я плохо помню. Однажды мне пришлось вернуться сюда, хотя и помимо моей воли. И все получилось плохо. Очень плохо. Я чувствую свою вину, но ничего не могу поделать. Впрочем, пытаюсь, — Савва закончил фразу неожиданно загадочно.
— Савва, — Лив посмотрела на него строго. — Ты чего пытаешься мне опять по ушам пройтись? Твоя сестра, Лера, монахиня, вроде здешней правительницы, я сама её изображение в полный рост и многократно увеличенное видела. И именно она убила Маджонга. А Джонгу пришлось из-за этого бежать. Так что, думаю, это она стерла ваш цвет, верно? А значит...
— Лера, конечно, не подарок, — начал Савва, — и она не правительница, скорее, наоборот...
Но девушка перебила его. Её пронзила ужасная догадка:
— Это значит, что сейчас она сотрет зелёный? Или уже стерла? И нигде никогда больше не будет зелёного цвета?
Савва успокаивающе погладил её по плечу теплой, сухой ладонью: