Этот мир не для нежных

«Опять, — подумала Лив, пытаясь отряхнуть ржавую пыль с подобия одежды, — опять я вся чумазая, словно меня месяц по земле таскали». Очень хотелось почистить зубы и умыться. Она оглядела окрестности, но за ночь, как и следовало ожидать, ничего не изменилось. Это была кошмарная явь, в которую возвращаешься снова и снова, а вовсе не плохой сон. Впереди неё тянулось бескрайнее жёлтое поле, позади стеной стоял коряжистый, змеекорневой лес. Немного подумав, Лив решила идти вперёд и перешагнула незримую границу, отделяющую один мир от другого. Только сейчас она поняла некоторую странность, которую в череде других ненормальностей, упустила из вида. Несмотря на только начинающийся день, в воздухе уже разливалось предчувствие самой настоящей жары. Это была явно не осень, которой всё ещё тянуло из леса с той стороны, откуда Лив пришла. Царило несомненное лето, причем самый его пик. Ещё немного сохранялась ночная прохлада, но было ясно, что уже совсем скоро она уступит место изнуряющему зною.

Девушка стянула то, что с трудом можно было назвать обувью, подвернула штанины и рукава повыше и, прихрамывая, босиком, с валенками подмышкой, отправилась в путь. Не очень понимая, куда и зачем. Кожа на ногах, утомленных долгой осенью, из-под закатанных штанин светилась бледной синевой. «Этот мир не для нежных», — вздохнула Оливия мамиными словами.

Две красивые яркокрылые бабочки слаженной парой пролетели совсем близко, почти касаясь её лица. На секунду Лив забыла о том, в каком положении она находится, её вдруг посетила беспричинная детская радость. Просто от того, что начинался новый солнечный день и в нём были эти прекрасные бабочки. Радость длилась секунду, но оставила свой отблеск на каком-то забытом уровне. Лив, окрылённая чудесными бабочками, почти полетела по полю. Ослепительный жёлтый цвет, который поразил девушку издалека, при ближайшем рассмотрении оказался ковром из солнечных цветов, сплошным полотном покрывающим равнину. Они были похожи на невызревшие одуванчики, но с чашками средних размеров подсолнухов. И что-то было в них тревожащее, неправильное. Девушка присела на корточки, чтобы лучше рассмотреть хотя бы один. Из стебля тянулось вверх два только что раскрывшихся бутона. Оказалось, что все цветы в обозримом пространстве росли попарно. «Забавно», — подумала Лив. Ей, действительно, стало интересно и любопытно. Она переходила все дальше и дальше, все так же, практически на четвереньках, исследуя цветы один за другим. Издалека могло показаться, что она роет носом землю. Но все, абсолютно все цветы росли так — по два бутона на одном стебле. Она проверяла снова и снова, но результат был один и тот же. Никогда — по одному, никогда — по три. Только два, чётко и однозначно. Лив трогала эти двуглавые рогатки, удивляясь, срывала, подламывая стебель, который поддавался с большим трудом, когда, наконец, убедилась, что всё так и есть.

В тот момент, когда она увидела двух совместно ползущих одинаковых жуков с глянцевыми крыльями, сложенными на спинах, сзади раздался громкий хмык. Девушка так увлеклась необычно сосуществующими цветами, что не заметила: кто-то уже некоторое время наблюдает за ней.

— Хм, — раздалось откуда-то сверху.

Она в ужасе вскочила, но не удержалась на ногах и завалилась назад, села с размаха на пятую точку. Перед ней стояли два молодых человека. В джинсах цвета хаки, зелёных длинных косоворотках (мятые рубахи без воротников спускались ниже бедер) и мягких кроссовках, из-за которых, очевидно, Лив не услышала чужие шаги за спиной. На секунду у неё сбилось дыхание — и от неожиданности, и от того, что на неё смотрели две пары вытянутых к вискам глаз. Как у воинов древней эпохи Чосон.

А ещё эти парни были похожи, как две капли воды. Лив подумала бы, что никогда не отличит одного от другого, если бы не выражения на их лицах. Один смотрел на неё с добродушной, хотя и несколько озадаченной улыбкой, второй выглядел тоже озадаченным, но хмурился. Она собиралась было сдёрнуть с носа солнечные очки, потому что так знакомиться было невежливо, но глаза тут же обожгло, и Лив вернула очки на место.

Тот, что казался более доброжелательным, поднял успокаивающе руку:

— Не пугайся, — мягким баритоном произнёс он. — Почему ты здесь?

Вопрос, на который Лив при всем своем желании не могла ответить. Она оторопело уставилась на эту пару, судорожно соображая, что ей сказать.

— Вы... близнецы? — это было единственное, что она могла промолвить в этот момент.

Молодые люди без единого звука переглянулись. Потом один из них озабоченно обвел глазами поле и опять уставился на Лив:

— Ты же понимаешь моё удивление. Где хансанг?

Девушка очумело посмотрела на свои ладони, к которым прилип стебелек двуглавого цветка. Единственное, что на данный момент у неё было в наличии. Она протянула раскрытые руки незнакомцам, предъявляя стебелёк:

— Вот?

Угрюмый насупился ещё больше, а добродушный стал менее приветлив. В его голосе появились растерянные нотки:

— Почему ты без нее? Ты в опасности?

Лив сморгнула несколько раз, пытаясь понять смысл сказанного. Потом радостно уцепилась за слово «опасность» и быстро закивала, придерживая очки:

— Я заблудилась, — ляпнула первое, что пришло ей в голову. — Не знаю, куда идти.

— Ты из города? — подал настороженный голос второй. — Или из поместья?

Он надвинулся на неё мрачной тенью, и Лив всё так же на пятой точке попятилась, елозя по земле.

— Я не сделала вам ничего плохого, — растерянно произнёсла она. — Вы можете мне сказать, в каком направлении...

Девушка про себя чертыхнулась в адрес Геннадия Леонтьевича, из-за которого она сама не знала, куда идёт и что ей нужно.

— Есть хоть что-нибудь... Люди...

Парни не делали больше угрожающих движений, и Лив приободрилась:

— Просто покажите мне направление, где есть какое-нибудь поселение или город, и я спокойно уйду. Не трогайте меня, пожалуйста. Я была в опасности, это правда, а сейчас хочу только отдохнуть где-нибудь и понять, что происходит.

Близнецы переглянулись. Они не сказали вслух ни слова, но Лив каким-то шестым чувством поняла, что между ними только что состоялся безмолвный диалог. При этом хмурый не переставал хмуриться, а у добродушного в глазах появилось ощущение упрямой настойчивости. Наконец они опять повернулись к Лив, и тот, что был светлее, произнёс:

— Скажи, может ли быть такое, что твой хансанг не ушел? Ты же не банхал?

Девушка представления не имела, что такое хансанг, что такое банхал, и почему они, эти непонятные слова, должны уйти или, наоборот, остаться, но изо всех сил закивала. Она подумала, что нисколько не врет, потому что никто не уходил от неё, кроме сумасшедшего изобретателя.

— Геннадий Леонтьевич вечером ушёл... Он же не ... это самое... не то, что вы имели в виду, верно?

Парни вдруг засмеялись, словно она очень удачно пошутила. Ещё настороженно, но всё-таки засмеялись. Тот, что в основном говорил с ней, вдруг подмигнул:

— Поклянись!

Он стал загибать пальцы:

— Поклянись, что ты не бежишь от судьбы, не из ильёга Теки, и не вне закона.

— Клянусь, — торопливо сказала Лив. Законы она всегда очень чтила и тщательно соблюдала. А никаких Теки и в помине, конечно, не ведала. — Я даже улицу всегда перехожу на зелёный свет.

Парни опять засмеялись.

— Ты забавная, — сказал добродушный. — Выглядишь очень грязной и измученной, но я не вижу в тебе следов разрыва. Теки...

Он посмотрел на второго и покачал головой:

— Теки навряд ли подослал банхала, он же не совсем идиот...

Второй ответил хмурым взглядом, а первый рассмеялся:

— Хотя, нет, он совсем идиот. Но банхала бы точно не подослал.

Опять обратился к Лив:

— Скажи, стоит ли тебе доверять? Без хансанга нам непонятно, ты же знаешь...

Лив опять энергично закивала, стараясь вложить в свой посыл самые горячие заверения в чистоте намерений. Хотя несколько удивилась: неужели, если она скажет, что ей стоит доверять, они сразу же примут эти слова за чистую монету? И неужели кто-то может вот так сказать незнакомым людям, что, мол, нет, ему ни в коем случае доверять не стоит?