Страница 31 из 42
В октябре 1954 года партийная организация редакции газеты «Szabad Nép» приняла на своем собрании меморандум в поддержку более радикальных реформ, разослав его затем в другие парторганизации и в высшие органы партии. Свою правоту журналисты центральной газеты продолжали отстаивать и на заседании Политбюро, куда их пригласили в целях проработки. Член Политбюро М. Фаркаш 25 ноября с озабоченностью говорил послу Ю. В. Андропову о формировании на базе газеты «Szabad Nép» альтернативного политического центра, противостоящего руководству партии[214].
С благословления Москвы, явно не готовой принять столь радикальное, особенно в сфере аграрной политики, обновление доктрины социализма в одной из стран советского блока, в начале 1955 года антиреформаторские силы во главе с М. Ракоши предприняли широкое контрнаступление. И. Надь, отказавшийся по свежему примеру советского премьера Г. М. Маленкова выступить с ритуальной самокритикой, был весной смещен со своего поста, выведен из Политбюро, позже исключен из партии по обвинению во фракционности. Вслед за отстранением премьер-министра не замедлили последовать оргвыводы в отношении его сторонников из числа журналистов центральной прессы – снятия с должностей, исключения из партии[215].
Как и за год до этого, осенью 1955 года именно журналистское, а также литературное сообщества были особенно активны в выработке и отстаивании альтернативных политических проектов. Письма с требованием реформ, меморандумы протеста и другие акции заполняли образовавшийся при отсутствии легальной оппозиции политический вакуум, выражая широкое общественное недовольство[216]. Вполне понятно, что главный удар контрреформаторски настроенной власти был направлен именно против этой категории интеллигенции. Апофеозом антиреформаторского курса явилось принятое в конце 1955 года партийное постановление «О правых явлениях в литературной жизни». Группа журналистов, писателей, деятелей искусств, подписавших меморандум протеста против ряда конкретных административных мер культурной политик – изъятие одного из номеров еженедельника «Irodalmi Újsάg», запрещение театральной постановки и т. д., – была обвинена в подрыве руководящей роли партии.
Вместе с тем «оттепель» в достаточной мере прогрела все поры общественной жизни Венгрии, чтобы воспрепятствовать расправам власти с политическими оппонентами, подобным тем, которые имели место до 1953 года. С другой стороны, в венгерском обществе стала исчезать атмосфера страха, и это было главным завоеванием политики «нового этапа», связанного с деятельностью И. Надя. Чем более шумными становились нападки на сторонников реформ, тем сильнее накалялась внутриполитическая обстановка в стране. В атмосфере все большего недовольства широкого общественного мнения политикой Ракоши и его окружения делегация ВПТ во главе с ее первым секретарем выехала в феврале 1956 года в Москву для участия в работе XX съезда КПСС, разоблачением Сталина давшего мощный импульс реформаторским силам в странах советского блока.
Важным рупором формировавшейся в послесъездовской атмосфере оппозиции (в то время пока еще почти исключительно внутрипартийной) продолжал оставаться еженедельник Союза писателей «Irodalmi Újsάg». Драматург и критик Д. Хай (литератор, писавший на немецком и венгерском языках, в начале 1930-х годов он играл видную роль в литературной жизни Веймарской Германии, а затем до 1945 года работал в СССР), 5 мая отмечал на страницах этого издания, что последствия культа личности затронули все сферы жизни: «принятые без возражения неправильные и вредные резолюции, бездумная сервильность, большие и малые собрания всему поддакивающих людей, преследования за критику, лакировка и демагогия…. попрание законов и прав», – все это стало в предшествующие годы в Венгрии обыденным явлением, отягощая повседневное существование миллионов граждан. XX съезд КПСС был назван в статье «великим триумфом человеческого достоинства», влияние которого не может обойти стороной Венгрию. Статья Хая вызвала резкую отповедь публицистов охранительно-сталинистского лагеря и восторженные отклики сторонников реформ. Публикации, подобные ей, привлекали внимание все более широкой публики, иной раз обсуждались на партсобраниях, имена писателей и публицистов, отстаивавших реформаторские взгляды, становились популярными в среде интеллигенции.
Антидогматический пафос некоторых публицистических выступлений сочетался со стремлением их авторов рассчитаться с собственным прошлым. Публицист Т. Тардош в одном из апрельских номеров «Irodalmi Újsάg» в статье «Самостоятельное коммунистическое мышление» вспоминал, как в годы юности испытал радость знакомства с марксизмом. Позже, однако, коммунистические идеи усилиями массированной пропаганды были превращены в стальной каркас догм. «И постепенно, не отдавая себе отчета, как и почему, мало-помалу, с верой, достоинством и чуть ли не чванливо я стал отвыкать мыслить… Я говорил себе: не беда! Есть люди, которые думают за меня. Когда приходилось слышать жалобы, я считал их преувеличенными или даже голосом врага… Так мы изгнали из наших душ уважение к жизни людей, пожертвовав им ради нашей веры… Мы, те, кто когда-то давно, в юности, присягнул головокружительным возможностям разума, теперь… кивали в ответ на все, что бы нам ни говорили… Лишь XX съезд возвратил взрослому человеку способность к самостоятельному мышлению и право на него».
П. Панди, один из ведущих журналистов «Szabad Nép», своими очерками об СССР, доброжелательными и в то же время не идеализировавшими советскую действительность, пытался разрушить сложившийся в венгерской прессе за годы коммунистического правления стереотип изображения «страны Советов» в розовом свете, отталкивавший читателя своей заведомой неправдоподобностью[217]. XX съезд КПСС вообще несколько повысил интерес читательской аудитории к давно утратившей свежесть восприятия советской тематике.
К концу весны главным форумом формировавшейся в партийных низах антисталинистской оппозиции стал Кружок Петефи, дискуссионный клуб студенчества и молодой интеллигенции, функционировавший как орган политпросвещения в системе Союза трудящейся молодежи, венгерского аналога комсомола. Происходившие на заседаниях кружка дискуссии по актуальным проблемам экономики, политических реформ, гуманитарных наук, литературы и искусства, иногда сопровождавшиеся выдвижением конкретных реформаторских проектов, привлекали все большее внимание общества, собирали значительную аудиторию.
К этому времени реформаторские силы внутри ВПТ заметно укрепили свои позиции в центральной прессе, становившейся более восприимчивой к настроениям масс. Инициируются дискуссии с участием экономистов, предлагавших конкретные проекты реформ. На страницах ряда изданий, включая «Szabad Nép», поднимается вопрос о соотношении в социалистической экономике планового и рыночного начал, действии закона стоимости, необходимости активизировать товарно-денежные отношения. Хотя И. Надь продолжал находиться в опале, многие положения его экономической программы 1953–1955 годов были снова востребованы в ходе дискуссий.
24 июня «Szabad Nép» выступила с положительной оценкой Кружка Петефи, назвав его «светочем подлинного марксизма». Ю. В. Андропов, видевший в деятельности Кружка, прежде всего, угрозу политической монополии ВПТ, докладывал в Москву, что редактор газеты М. Хорват проявляет колебания, «теряет правильный курс в ряде вопросов, впадает в панику, предоставляет страницы партийной газеты для опубликования статей, в которых нередко протаскиваются чуждые партии взгляды»[218]. Аналогичным образом расценивалась и линия старейшей в Венгрии профсоюзной газеты «Népszava» (до 1948 года орган самостоятельной социал-демократической партии). Комментируя 24 июня одну из дискуссий на Кружке Петефи, в ходе которой прозвучало требование полной реабилитации и торжественного перезахоронения Л. Райка и других репрессированных режимом Ракоши деятелей венгерского рабочего движения, «Népszava» призывала поместить образы этих людей в «пантеон национальных героев» Венгрии.
214
Там же. Д. 160. Л. 229–230.
215
Vosorheiyi М. Ellenzekben. Budapest, 1989. Среди исключенных в 1955 году из партии последовательных сторонников и пропагандистов программы И. Надя был, например, известный журналист М. Вашархейи (1917–2001), в это время возглавлявший пресс-службу в аппарате Совета Министров (в 1958 году он был в числе осужденных на процессе по делу И. Надя, а уже в 1990-е годы стал известным общественным деятелем, депутатом венгерского парламента).
216
Середо В. Т, Стыколин А. С. Из истории одного противостояния: союз венгерских писателей в общественно-политической борьбе середины 50-х годов // Политические кризисы и конфликты 50-60-х годов в Восточной Европе / отв. редактор Ю. С. Новопашин. М., 1993. С. 93–145; Irodalom es politika, 1956 (Dokumentumok) // Literatura.Budapest,1989,№ 1–2; Iroklazadasa.1956-os iroszovetsegi jegyzokonyvek. Budapest, 1990. M. Ракоши ждал приезда в Венгрию советских «литературных генералов», надеясь, что общение с ними внесет «успокоение» в ряды венгерских писателей. Нелетная погода предоставила ему в ноябре 1955 года случай для проведения встречи с И. Эренбургом и Н.Тихоновым, следовавшими в Вену на заседание Всемирного Совета мира. Однако венгерскому партийному лидеру пришлось сильно разочароваться: склонный к некоторому фрондерству Илья Эренбург своими высказываниями лишь подлил масла в огонь выступлений венгерской литературной оппозиции, а по возвращении в Москву, несмотря на свой статус беспартийного, писал объяснительную записку секретарю ЦК КПСС М. А. Суслову. Глава мемуаров И. Г. Эренбурга, посвященная этому эпизоду, была впервые опубликована только в 1987 году (Огонек, 1987. № 23). См. также: Аппарат ЦК КПСС и культура. 1953–1957. Документы / отв. редактор В. Ю. Афиани. М., 2001. Док. № 111, 117; «Людям свойственно ошибаться». Из воспоминаний М. Ракоши / Публикация, вводные статьи и комментарии А. С. Стыкалина, В.Т. Середы и др.// Исторический архив. 1999. № 1. С. 25. Подробнее см. в настоящем издании очерк о позиции И. Эренбурга осенью 1956 года.
217
Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы / ред. – сост.: Е. Д. Орехова, В.Т. Середа, А. С. Стыкалин. М., 1998. Даже посол Ю. В. Андропов, с большой настороженностью относившийся к любым попыткам дистанцироваться от советского опыта, не мог не признать «имевшуюся раньше практику чрезмерного захваливания советской действительности». С другой стороны, образ СССР в очерках Панди, сильно расходившийся с привычными пропагандистскими клише, давал основания писать в дипломатических донесениях об охаивании и выпячивании недостатков.
218
Запись беседы Ю. В. Андропова с председателем Совета Министров ВНР А. Хегедюшем. Позднее 27 июня 1956 года. Там же. С. 120. Сходная характеристика содержится и в другом документе – обзоре выступлений венгерской печати о Кружке Петефи, подготовленном будущим шефом КГБ и членом Политбюро ЦК КПСС В. А. Крючковым, в то время занимавшим скромную должность третьего секретаря посольства СССР в Венгрии: АВПР. Ф. 077. Оп. 36. Папка 48. Дело 178. Л. 42–51. По мнению Крючкова, венгерская пресса «допускала неоправданные восхваления» деятельности кружка и тем самым создавала почву для антипартийных выступлений, «сбивала столку многих честных товарищей». Это объяснялось тем, что Центральное Руководство ВПТ «не направляло должным образом работу печати, не осуществляло необходимого контроля за ней».