Страница 24 из 65
Вероятно, начало этому застою положила война и восстановление народного хозяйства. Было не до развития теории. Надо было решать масштабные неотложные вопросы существования страны. Благодаря гениальной внешней политике СССР, мир сразу увидел и осудил агрессора – фашизм, и поэтому отрезал пути у ряда стран, и, прежде всего, США выступить на стороне Германии. И всё-таки они сумели протянуть с принятием решения о выступления против Гитлера, с которым у них были подписаны разные акты, почти три года. Однако, после всяких проволочек они вынуждены были поддержать Красную Армию, и нашим политологам пришлось, в свою очередь, изъять на время критику капитализма из своих арсеналов.
События и процессы, вернувшие Россию в ждавшее её более 70 лет лоно капитализма, поставили массу вопросов перед нашими философами, ходившими почти целый век со вздёрнутыми кверху носами. Получив от классиков, по их мнению, фундаментальное революционное ученье о развитии человеческого общества, да ещё, как считалось, прошедшее победоносное подтверждение практикой в России и СССР, они талдычили о нём во всех уголках планеты, паразитировали на каждом слове основоположников, монополизировали авторские права на его прокат, а тем более на запрет внесения в него каких-либо изменений, и, в конце концов, полностью превратили его в бюрократический памятник гениям прошлого. Только в результате их усилий, создавших вакуум в коммунистической идеологии, Запад, разработавший глубочайшую научную систему борьбы с коммунизмом, учитывающую опору на подкупленных диссидентов и предателей, разгромил нашу великую Родину и дал под зад нам, её населению, чтобы пришли в себя и занялись предназначенным для большинства бывших советских людей делом: обслуживанием вызревавшей в нашей среде богатой элиты, а не мечтали, раскрыв рты, построить самое справедливое и светлое общество.
Советские идеологи, в основном, отбивались от назойливой наступательной капиталистической пропаганды и собственных диссидентов, которые брали их за грудки за всякие мелкие пакости социализма и шалости его отдельных лидеров, а иногда и действительно за неблагородные дела. Вместо того чтобы, как полагалось по коммунистической теории, в каждом случае установить правду и, если заслужил, публично выгнать с треском нарушителя морали из своих рядов, не глядя на его заслуги. Да ещё поблагодарить зарубежных авторов за то, что те бесплатно потрудились больше наших, хорошо оплачиваемых соглядатаев, и помогли избавиться от позорившей партию мрази, они извивались, как грешники на сковородке, врали, стараясь спрятать очередное разоблачение и отмыть чёрного кабеля, то бишь нерадивого коммуниста, до бела.
Заодно советская контрпропаганда вынуждена была одновременно оставлять без ответа и обманные заявления, которыми не гнушались западные «благожелатели» из-за отсутствия крупных разоблачительных фактов. При этом они умело нанизывали на небольшие фактические проколы целые гирлянды выдумок и наговоров. А наш пропагандистский корпус чаще всего вообще отмалчивался от нападок, или поливал идеологического противника потоком общих обвинений. В результате во многих случаях грязные фальшивки не только не использовались для демонстрации лживости буржуазных СМИ, а, напротив, за счёт замалчивания, превращались в сознании наших соотечественников в скрываемую от них нелицеприятную правду.
Эти учёные, ставшие фактическими убийцами собственного народа, спокойно ходят по земле и, вероятно, потеряв связь времён, продолжают восторгаться своим величием и восхваляемым ими марксизмом-ленинизмом в его первозданном виде. Единственным учением, которое, перекрыв пути другим идеям, они вынянчили и сохранили, как драгоценный камень, как редкую реликвию, способную только украшать наш век, но не изменять его, о чём мечтал К. Маркс. Они и сегодня на своих конференциях без устали спорят не о том, кто допустил эти преступные деяния, а о том, кто первый сказал какую-нибудь философскую мысль, может быть и самую чудовищную для судьбы их собственного народа. И никто не думает, особенно по результатам проваленного практического применения теории, заняться её кардинальной переделкой, в которой так нуждается наша Родина.
Как же сумели эти мудрейшие из мудрейших нашего общества довести нас до жизни такой в стране, где в течение всей истории половина людей пропагандировала, а другая – учила основы научного коммунизма. Где в их распоряжении были армии пропагандистов и миллионы аудиторий с самыми послушными слушателями. Где они получали различные почести, в том числе и высочайшие звания академиков во главе с П. Поспеловым, Б. Пономарёвым и И. Минцем. Где главные идеологи, их руководители М. Суслов, а затем А. Яковлев, занимали посты вторых людей в стране, и были готовы предоставить им любой дворец для научной работы, любые средства массовой информации для высказывания своих идей, правда, тех, которые соответствовали их мыслям. Хотя сейчас имеется много высказываний о том, что и серый кардинал был скрытым врагом, а уж про ужасные предательства Яковлева ещё многие бабушки будут рассказывать внукам страшные сказки.
Эти чудовищные факты также заставляют задуматься о верности теории, которую многие считали идущей на смену религии. Во всех документах советской эпохи появилось словосочетание марксизм-ленинизм, означающее практически священное писание типа «Библии» или «Корана». Но если эти две последние книги из золотого фонда человеческой мудрости являлись сводом великих статических мыслей, заповедей, даже правил о нравственном поведении, а также легенд о прошлом, то коммунистическое ученье должно было стать, как заявлялось выше, «программой революционного изменения мира», да ещё и воспитания нового человека с прицелом на его высочайшее предназначение в будущем, с учётом диалектики, то есть в условиях непрерывно меняющегося сообщества. Такое было не под силу выполнить остановившейся в своём развитии, пусть и в своё время достаточно правильной и основанной на мыслях многих мудрецов, теории. Об этом нас предупреждали и её творцы. Сами основоположники говорили, что без творческого обновления, обусловленного ветрами времени, теория погибнет. Назвав действующее учение именами её основателей, закончивших свой земной путь, мы сами убили его, превратив в памятник, который не может развиваться, в икону, в священную мумию.
Кстати, сейчас положение ещё хуже, и совсем не изменилось после проникновенных слов Г. Зюганова на Пленуме. Он уже более двадцати лет полностью монополизировал в партии эту область деятельности, довольно много пишет книг и статей, но от них коммунистическому движению как-то ни шатко, ни валко. Бывают такие мистические люди. Слушаешь их, наполненные мыслями речи, открыв рот, а приходишь домой и ничего вспомнить не можешь. Прямо какое-то волшебство. Пишет, пишет, говорит, говорит – и тишина. Словно всё исчезает куда-то, как написанное бесцветными чернилами. Так и в этом случае. За период его руководства, который я назвал бы «вожделением» от слов вождь и лень, в практику коммунистического строительства не вошло ни одного нового направления, даже понятия. Может быть, это и прекрасно, так как ничего путного он пока что не произнёс. Правда, в последнее время, когда что-то или кто-то подвигнул вождя подумать и о себе, о собственной душе, он, неожиданно, перечеркнув весь марксистско-ленинский багаж об опиуме для народа, заговорил о новом богостроительстве, причём ещё и с совсем уж вредными для партии налётами национализма и монорелигии.
Ну да Бог с ним, с нашим партайгеноссе. Нам надо шагать вперёд, не ожидая помощи свыше. А для этого, в первую очередь, надо выявить и проанализировать причины умирания нашей классической идеологической основы, и на что этот её уход повлиял в первую очередь в жизни страны.
По моему мнению, произошло это тяжёлое явление из-за того, что марксистско-ленинское учение на поверку оказалось явно незаконченным, принявшим чёткие решения всего по нескольким важнейшим вопросам движения. Мало того. И на эти ограниченные фрагменты действующей революционной теории накладывали отрицательный отпечаток собственные пороки марксизма. К причинам его ухода от реальности следует добавить также существенные проколы в организации его пропаганды в стране. И, наконец, то, что в результате этих недостатков оно глубоко не овладело массами, плохо воспринималось населением.