Пророчество

– И все-таки вы пошли?

– Пошел. Ну, я все равно в это не верю. Но только ее пророчество, или предсказание (не знаю толком, как это называется), звучало довольно убедительно. Но я умирать не собираюсь. Поэтому и решил написать на всякий случай заявление, зафиксировать официально: «Я, Николай Коваленко, был предупрежден о том, что в самое ближайшее время уйду из жизни». Примут, как вы думаете? Вы же специалист, убийствами занимаетесь…

Мужчины снова переглянулись.

– Убийствами – но не смертями, – проговорил Шпола. – Смертями занимается морг. Умереть человек может от чего угодно, люди – существа хрупкие.

Он хотел было добавить еще что-то, но в кармане у него подал голос мобильник. Увидев имя абонента, высветившееся на экране, сыскарь показал телефон Горелому.

– Давай-давай, – шутливо подбодрил тот друга. – Начальство звонит, это тебе не хухры-мухры.

Патрульные, обступив пьяницу, наперебой пытались что-то ему втолковать.

Коваленко умолк, словно ожидая, что новые знакомцы дадут ему какой-то совет.

– Слушаю, – отозвался Шпола. Некоторое время он и в самом деле слушал, потом взглянул на Горелого. Наконец проговорил: – Здесь. Мы еще в горотделе… Хорошо… Да, будем. Есть!

Он еще не успел закончить разговор, а Горелый уже отрицательно качал головой. Как только Шпола замолчал, он произнес:

– Не выйдет. Собственно, ты – как знаешь. Езжай, куда позвали. Хотя… Это ж начальство, тут хочешь не хочешь, а придется…

– Серый, напрасно ты так. – Опер моментально утратил интерес к чудаку, которому кто-то напророчил безвременную кончину. – Я все понимаю, но это не тот случай. Семенович в самом деле хочет помочь…

– Однажды уже помог, – резко оборвал его Горелый.

Дверь дежурной части снова распахнулась. Потеснив «мушкетера» Коваленко, который так и торчал на проходе, терпеливо ожидая неведомо чего, в помещение головой вперед ввалился мужчина в очень грязном пальто, его руки были скованы за спиной наручниками. Эти самые руки удерживал в почти вертикальном положении дебелый разгоряченный сержант без фуражки. Его фуражку комкал в руке напарник – с виду помоложе и не менее возбужденный. Известный прием, примененный сержантом, вынуждал задержанного согнуться пополам и продвигаться вперед, пиная коленями воздух перед собой.

«Суставы точно придется вправлять», – машинально отметил Горелый. Ему и самому не раз приходилось именно таким способом вынуждать задержанных двигаться в заданном направлении. Мужчине было очень больно – он глухо выкрикивал что-то невнятное. И хотя ни одним из языков народов Кавказа бывший сотрудник уголовного розыска Сергей Горелый не владел, он, по крайней мере, мог точно определить – в дежурную часть приволокли, скорее всего, очередного за этот вечер кавказца.

– Нарасно ты так, – повторил Шпола. – Зарудный говорит…

– А мне плевать, что там несет твой Зарудный! – снова оборвал друга Горелый. – Хочешь – вали к нему сам. Выслушаешь и мне перескажешь. А я подумаю, что и как.

– По-моему, Серый, не в той ты ситуации, чтобы становиться в позу…

Горелый краем глаза отметил: Шпола все еще держит трубку возле уха, слегка отстранив ее от себя. Сознательно или нет это было сделано, но тот, кто звонил Андрею, мог слышать весь их разговор. Задержанный кавказец вопил во всю глотку, на повышенных тонах ругались патрульные с пьяным мужичком, поэтому говорить приходилось громко, чтобы перекрыть весь этот гам.

– Слушай, может, о моей ситуации мы в каком-нибудь другом месте потолкуем? – Горелый пошевелил плечами, словно здесь внезапно возникла давка.

– Алло! – Шпола вернулся к прерванному разговору. – Да… Да… Хорошо, понял…

Сунув телефон в карман, он вздохнул:

– Сказал ему, что ты сегодня не в духе. Он сам попозже тебя найдет.

– Разыщет, – поправил Горелый. – Все начальники когда-то тоже были следаками. Так мы идем?

– А как же я? – осторожно поинтересовалась жертва пророчества.

Погрузившись в выяснение им одним понятных обстоятельств и отношений, мужчины совсем забыли о чудаке, который упорно продолжал ждать, когда на него обратят внимание. Собственно, он перестал интересовать Сергея Горелого: за годы работы в розыске ему приходилось сталкиваться и не с такими фруктами. Но сейчас бывшего мента и совсем еще недавнего зэка меньше всего занимали проблемы городских сумасшедших, тем более что их решение сейчас зависело не от него.

А вот Андрей Шпола, также сыщик с немалым опытом, подсознательно понимал: один из десятка таких вот сумасшедших действительно может сообщить любопытные вещи, которые только на первый взгляд могут кому-то показаться бредом не вполне адекватного субъекта. Но в данный момент Шпола, во-первых, был не при исполнении, а во-вторых, считал своим долгом окончательно разрулить ситуацию, в которой оказался его близкий друг, причем по собственной дурости.

– Пройдите к дежурному, напишите заявление. – Андрей кивком указал в сторону стеклянной перегородки дежурной части. – На имя Зарудного. Управление внутренних дел города Конотопа, начальнику уголовного розыска подполковнику полиции Зарудному Владимиру Семеновичу. Дальше излагайте все, что вам известно. Вперед!

Было непонятно, кому он скомандовал «Вперед!» – странному посетителю или Горелому, которому уже не терпелось выйти отсюда. Каждый отреагировал по-своему: Сергей вышел под моросящий мартовский дождик, а «мушкетер» Коваленко неуверенной трусцой направился к дежурному.

На ходу он отступил, пропуская одного из патрульных, тот волок пьяному ведро с водой и швабру.

Почти пять лет назад капитана полиции, опера «убойного» отдела Сергея Горелого обвинили в превышении служебных полномочий и взяточничестве.

Угодив под программу плановой чистки рядов, затеянной недавно назначенным министром внутренних дел, Горелый не удивился скорому суду и приговору – пять лет лишения свободы с запретом на занятие каких-либо должностей в органах МВД в течение трех лет по окончании срока заключения. Если честно, обратно в органы после всего, что с ним случилось, Горелый вряд ли был готов вернуться, хотя и признавал: ничего, кроме как ловить бандитов и убийц, он толком так и не научился делать.

Кроме того, Горелый понимал еще некоторые вещи. Например, то, что он, раз уж попался, был вынужден искупать грехи чуть ли не всей конотопской полиции, и хорошо еще, что не пришлось потом ответить за всех ментов Сумщины, которые немало успели накосячить за годы пребывания у власти преступников во главе с тогдашним президентом страны. Или то, что для него все могло сложиться гораздо хуже, если бы не вмешался Семенович, он же Владимир Зарудный, в ту пору еще пребывавший в должности начальника «убойного» отдела. Собственно, Зарудного назначили на эту должность в рамках все той же операции «Чистые руки», то есть формально он сменил на ней коррумпированного предшественника. Значит, доверие к Зарудному пока еще было, и он воспользовался этим, спасая, по его словам, задницу Сергея от горячей сковороды.

Если бы «дело Горелого» кто-нибудь взялся раскрутить по-настоящему, по полной программе, то вряд ли Сергей получил относительно мягкий приговор и возможность выйти «на свободу с чистой совестью» досрочно – на целый год! Мелочь, казалось бы, по сравнению со всем остальным, а приятно. Потому что история, в которой он увяз по уши, будь на то чье-то желание или злая воля, могла потянуть на куда более серьезное наказание.

Началось все с того, что Катерина, тогда еще законная супруга Горелого, попросила мужа разобраться в деле одного, по ее словам, «хорошего знакомого». Так сказать, прояснить обстоятельства. Сообщила, кому он приходится родичем, а кому дружбаном, но в то время это не имело для Сергея ни малейшего значения. Он, как и подавляющее большинство сыскарей, не пренебрегал так называемыми заказными расследованиями. В таких ситуациях надо тонко чувствовать грань – когда можно действовать самостоятельно, а когда пора привлекать непосредственное начальство, засылая ему авансом оговоренный процент от гонорара, а взамен получая полулегальное прикрытие. Это был именно тот случай, когда Горелый решил рискнуть и обойтись своими силами.