Страница 25 из 33
Полчаса спустя. Лламо тяжело дышит, отходя от транквилизатора. Кажется, что распухший от огромного объема информации мозг не помещается в черепной коробке. Слабые руки его не слушаются, безвольно свисая с поручней. Он ощущает себя тряпичной куклой. Стараясь не выдать факт пробуждения, генерал попробовал пошевелить пальцами ног. Безрезультатно.
–Попытайтесь не напрягаться, – голос незнакомца опять сразу возник в горящем болью мозге. Чертыхнувшись, Лламо все-таки смог приподнять налитые свинцом веки.
В царящей полутьме смутно вырисовываются знакомые предметы. Блекло-серый свет небольшого монитора успокаивающе мягок. Еще одно усилие, но голова так и осталась свисать над раздувающейся как кузнечные меха грудью.
–Генерал. Вы можете не верить мне. Можете считать это сном. Но вы видели правду, без прикрас и недомолвок – вкрадчивый голос, словно весенний ручеек, пробивается в возвращающемся сознании. – Такова судьба раздираемой бессмысленной враждой планеты. Вы видели конец моего мира. Но есть и другой путь. Вы хотите узнать его?
В вой ветра и сухую песню песка за окном тонкой нитью вплетается далекий стрекот вертолетных лопастей. «Слава Богине» – мелькнуло в мешанине мыслей Лламо.
Неимоверным усилием воли он смог, наконец, поднять голову. Мутный взор уперся в Тридцатьседьмого, в беспечной позе сидящего на опрокинутом столе. «Нужно его отвлечь» – тяжело крутящиеся шестеренки машины сознания все-таки не дали сбоя. Стрекот тем временем становится все более и более близким, уже не гармонируя со звуками бури, а разрушая их.
–О, не утруждайте себя, господин Лламо. – судя по голосу, этот гадкий чужак улыбнулся. – Сейчас вы увидите представление «Доблестные воины освобождают плененного правителя». Уверяю, никто не пострадает.
Лламо криво ухмыльнулся. Он четко понимает – не будет танковых залпов, штурмовиков и прочего шоу со взрывами и авиацией, годного лишь для широких масс и выпусков новостей. Сейчас в Штабе смятение и паника среди высших чинов. Что произошло? Почему нет связи? Низы же пока спокойны. Им не обязательно знать вообще, что что-то случилось. Может быть, только пробегающий мимо адъютант буркнет что-то неразборчивое про помехи в эфире, да только это не повод для волнения.
Непонятность и внезапность ситуации смущает всех. Мастера политической интриги сейчас застыли в ожидании – что же причина внезапного молчания? Досадная техническая неполадка, или начало атаки на Империю? Как опытные гроссмейстеры, эти хищники закулисной жизни продумывают все возможные варианты развития событий.
Сейчас они прощупывают почву – отправили отряд быстрого реагирования, скорей всего даже не сказав бойцам, куда они летят и зачем. Конечно, существуют четкие инструкции – в случае даже малейшего подозрения на угрозу жизни Игемона, задействовать все возможные силы и средства для обеспечения безопасности и устранения проблемы. Формально, они правы – сейчас нужно провести разведку на местности. Если бойцы попадут в самое пекло, то даже в этой ситуации Штаб только в выигрыше. Справится с ситуацией ударный отряд – герои, спасители Игемона, получите медаль и держите рот на замке до конца дней своих. Провалят – тоже герои, только теперь мертвые, как напишут в газетах: «до последней капли крови бившиеся с превосходящим числом противником». Будут репортажи и тысячные похоронные процессии. Полетят головы, начиная с самого верха, может быть, даже удастся развязать еще несколько войн под предлогом справедливого возмездия.
Если же ничего не случилось, то можно будет сослаться на проверку боеготовности. В общем, только плюсы для тех, кто сейчас в томительном ожидании вестей от несущегося сквозь самум отряда.
Бойцы отряда оказались не робкого десятка – высадились прямо на крышу, и, грохоча тяжелыми подошвами, рассыпались по зданию. Запертую дверь они нашли быстро. Попробовав пару раз выбить ее, но не добившись особого успеха, они как-то странно утихли.
Переведя извлеченную из темной глубины маскхалата винтовку в автоматический режим, Тридцатьседьмой прошептал: «Пора». Время сгустилось. Звон разбитого оконного стекла разрушает болезненную тишину. Громкий стук со всего маху влетевшего в шкаф бойца и приглушенные ругательства. Секунду спустя затрещали под напором таранов входная и балконная двери. Тридцатьседьмой оценил ситуацию – со стороны окна все еще пытается пробиться несчастный штурмовик, но книжный шкаф даже и не думает поддаваться, лишь вздрагивая под неистовым напором физической массы и ругательств.
Его менее стойкий собрат, буфет, раскачивается от ударов, в любую секунду готовый упасть. Что собственно и происходит – с громоподобным стуком вывалился в распахнувшиеся двери сервиз, украсив паркет сотнями фарфоровых осколков. Секундой позже с тяжелым скрипом сверху на него упал буфет, освобождая путь рвущимся внутрь бойцам. Первый ворвавшийся поскальзывается на россыпи осколков, и, нелепо взмахнув руками, растягивается на полу. Дротик с транквилизатором попадает точно в шею. Второй так и не успел помочь товарищу – Тридцатьседьмой сразил его еще в дверном проеме.
«Богиня, это же мясо, а не бойцы!» – тоскливо подумал Лламо. Он все еще пытается вернуть контроль над телом. Почти удалось сжать кулак, но поднять его все еще не по силам.
Предательски трещат петли высаживаемой двери. Метнувшись на балкон, Тридцатьседьмой аналогичным образом успокаивает все еще пытающегося пробиться через окно – теперь он обвис на тросе, раскачиваясь под завывания ветра.
Краем взгляда отметив застывшие лопасти вертолета, Тридцатьседьмой испытал смутное беспокойство – странно, что они заглушили двигатель. Но тут стало совсем не до размышлений: под напором тарана с протяжным сухим стоном сломался казавшийся крепким засов. В распахнувшиеся двери вваливаются еще двое штурмующих и по инерции напарываются на расставленные кресла. Комично пытаясь удержать равновесие, они теряют драгоценные мгновения. Быстро перекатившись под прикрытие стола, Тридцатьседьмой точными выстрелами укладывает в сон обоих.
Свежее дыхание ветра заполнило вновь тихую комнату. Откладывая в сторону винтовку, Тридцатьседьмой взглянул на часы – стычка заняла всего лишь минуту. Можно считать, что ему повезло – это действительно оказались не самые опытные вояки. Ни тебе слезоточивых гранат, ни переговоров – сразу штурм. Хоть здесь полегче. Тактическое преимущество исчезло – наверняка сейчас готовятся к вылету элитные подразделения. Скоро здесь станет совсем жарко.
Постепенно действие стимуляторов прекращается – уже начинает болеть голова, немного стягивает мышцы ног, предвещая жестокие судороги. Пора реализовывать оставшуюся часть плана.
Он повернулся к все еще неподвижно сидящему Лламо. Гигант почти не виден в полутьме комнаты, можно различить лишь белозубую улыбку да желтизну глазных яблок.
–Генерал. Вы меня слышите? Нам нужно многое обсудить…
–Мне нечего обсуждать с убийцей моих людей!!! – взревел Лламо, бросая рывком всю свою массу на оторопевшего Тридцатьседьмого. Удар плечом в солнечное сплетение валит Тридцатьседьмого назад. Падая, он чуть не сломал спину об край стола – такой силы получился удар. Еле дыша, пытается уворачиваться от атак навалившегося сверху генерала – тот использует голову на манер молота. Противно хрустнул нос от столкновения со лбом Тридцатьседьмого – Лламо несколько не рассчитал силы и угла атаки и, закусив губу от боли, сползает на пол.
Отпихнув в сторону окончательно обессилившего генерала, Тридцатьседьмой прислонился к столу. Попытался восстановить дыхание, но скрючивается в приступе боли – сказываются последствия приема стимуляторов. Ужасно ноет все тело. Сейчас не самый подходящий момент для приема еще одной дозы, но ситуация не оставляет выбора – нужна ясная голова.
Пошарив за поясом, он извлек ампулу со слегка светящимся голубоватым раствором. С первой попытки защитный колпачок трудно снять сведенными судорогой пальцами. Как и со второй. Наконец, третья попытка удалась. Тридцатьседьмой глубоко вдохнул, быстро проглатывая содержимое. Тошнотворный вкус, но потрясающий результат – огненная волна вмиг очищает тело от боли.