Страница 30 из 156
От этих мыслей хотелось завыть. Нет у меня никаких шансов. Это по поводу Рейна идёт расследование, меряются влиянием влиятельные люди, и неизвестно, как всё в итоге сложится. А мой приговор вынесен, нынешнее бегство только оттягивает неизбежное. Я как щепка, угодившая в водоворот: пока, вроде бы, кружусь поверху, но уже ясно, что не выберусь.
Так стоит ли вообще трепыхаться, мучить себя, переживать новые и новые страхи и потрясения? Бороться за жизнь, отбиваться… убивать? Может, проще поставить точку прямо здесь и сейчас? Чтобы не стало больше ни моральных терзаний, ни физической боли. Да, так будет проще. Лучше.
Открыв глаза, я огляделась. На полочке у зеркала рядом с пакетиком шампуня лежала упаковка лезвий для безопасных бритв. Старых таких, тонких, обоюдоострых. Я даже не думала, что их до сих пор производят, а вот поди же ты. Хорошая штука эти лезвия, точно лучше, чем нож. Потому что острые. И потому, что ножа у меня сейчас нет.
Упаковка оказалась вскрытой, одного лезвия не хватало. Интересно, его взяли чтобы побриться, или… Так и не додумав эту мысль, я медленно опустилась на пол в углу, приложила уголок лезвия к коже и зажмурилась. Только бы рука не дрогнула. Последний раз проявить решимость— и всё закончится.
Раздался треск. Хлипкая задвижка отлетела, не выдержав резкого рывка снаружи. Я распахнула глаза и увидела сначала срывающуюся в воду каплю крови, и уж только потом бледное, маской застывшее лицо Рейна. Пальцы разжались, роняя лезвие.
— Спятила?!
Пискнув от боли, я перелетела через бортик душа и оказалась прижатой спиной к собственной висящей на крючках одежде. Рейн навис надо мной, стоя вплотную, сжимая мои запястья, тряхнул ещё раз и прорычал:
— Чего ты творишь?!
— Отпусти, — шепнула я, опустив глаза. — Мне всё равно конец, зачем ты меня мучаешь?
— Ты что несёшь?! Какой ещё конец?!
Из глаз неудержимым потоком хлынули слёзы, и я, заикаясь и путаясь в словах начала объяснять, что ведь потом, когда я останусь одна, до меня всё равно доберётся Декар. А я не хочу так же, лежать в лесу под листьями, после того как…
— Дура! — рявкнул Рейн, выпуская мои запястья, беря в ладони моё лицо и заставляя поднять взгляд. — Не тронет он тебя!
— Кто ему запретит?! — отчаянно выкрикнула я. — Ты что ли?! Да на меня всем плевать, и тебе первому! Как только тебя в покое оставят, ты имя моё через час забу…
Договорить я не успела, сухие горячие губы просто заткнули мне рот. От неожиданности я даже не попыталась сопротивляться, застыла, позволяя им вытворять со мной всё, что вздумается. Губам, рукам, скользнувшим на мою талию, а потом и ниже.
Не знаю, сколько это длилось. Мне показалось, целую вечность. По телу разлился болезненный жар, настойчиво требующий выхода. Но выхода какого? Этого я не знала. Понимала только, что всё ещё живу потому, что меня держат, сжимают в объятиях, не позволяя выскользнуть.
— Илона, — пробормотал Рейн сквозь тяжёлое, прерывистое дыхание. — Не выдумывай… глупостей… Я никогда… не смогу… тебя… забыть… Веришь?
— Верю, — механически выдохнула я.
— Идём.
На пороге ванной я пошатнулась и стала оседать на пол. Меня охватила странная лёгкость и какое-то сумасшедшее спокойствие. Словно мозг мой вспомнил, наконец, что я несколько пьяна, и решил повести себя соответственно. Тело отказалось подчиняться, обмякло, словно из него внезапно пропали все кости. Рейн легко меня подхватил, донёс до уже расправленной кровати и осторожно уложил. Я схватила его за руку, потянула к себе, заставляя наклониться, и шепнула:
— Поцелуй ещё.
Рейн отрицательно мотнул головой, попытался отстраниться, но я не пустила.
—Пожа… луйста…
— Нет.
— Да… — улыбнулась я, приподнимаясь и свободной рукой обнимая Рейна за шею.
Он пытался сопротивляться. Правда, очень недолго и откровенно слабо. На какой-то миг я и сама очнулась, задумавшись, что же, собственно, творю. В голове не нашлось даже намёка на разумное объяснение. У меня ведь был Питер, с которым вроде намечались какие-то отношения, возможно, даже серьёзные. Но сейчас… именно сейчас я просто не могла оставаться одна. Хотелось чувствовать себя кому-то нужной. Или хотя бы желанной. Да просто живой!
И что обиднее всего, если я, даст бог, благополучно выберусь из этого кошмара, всё равно наслушаюсь оскорблений на три жизни вперёд. Останется только всплакнуть на могилке доброго имени и хорошей репутации. Так какой смысл беречь то, чего всё равно уже нет, если тебя так целуют? Было в этом что-то дикое и безумное. Настоящее.
Руки отчаянно дрожали, но проклятую пряжку ремня я победила. С остальным мне помогли, я даже не поняла, когда и как. Выгнулась с тихим стоном, запрокидывая голову, отдавая главную роль, подставляя поцелуям и прикосновениям грудь. До странности отчётливо понимая, что уже происходит и ещё произойдёт, и почему-то точно зная, что всё это правильно, более того, необходимо. Именно здесь и сейчас, именно так. Я точно знала, чего хочу.
Почему он так тянул и медлил?! Разве не понимал, что мне не нужны эти бесконечно нежные, осторожные касания губ и пальцев? Я была готова, я уже горела в адском пламени, извиваясь на кровати, даже не пытаясь сдерживать стоны.