Дважды разыскиваемые

Это не избавило ее от тягостного чувства, наоборот - оно становилось острее, мучительнее.

Клара села на скамейку, сжала виски ладонями, заплакала.

- Неужели это правда… Неужели?

14.

- К тебе можно, сестра?

- Заходи, Женя.

Мария Константиновна отступила, пропуская в комнату Евгения Константиновича. Он вошел, как всегда, с усмешкой на губах, высоко держа голову.

- Ну, как ты тут живешь, Маша?

- Не живу я сейчас, Женя. Сегодня всю ночь не смыкала глаз. Сердце разрывается.

- Да, тебе сейчас нелегко. - Евгений Константинович сел на стул, привычно огляделся. - Не ожидал я от Милы такого, нет, не ожидал. Она давно связана с ними, не знаешь?

- Не знаю, - вздохнула Мария Константиновна. - Выпьешь что-нибудь: кофе или коньяку?

- Давай коньяку.

Мария Константиновна достала из буфета бутылку, две рюмки, налила сначала себе, потом Евгению Константиновичу, однако сама пить не стала - сослалась на головную боль.

Евгений Константинович пил маленькими глотками, хмуря сросшиеся над переносицей седоватые брови. Ему, по-видимому, тоже было нелегко.

- Как же нам быть дальше, Женя? - нарушила молчание Мария Константиновна.

- Как? Будем драться!

- С ке-ем?

- С теми, кто стоит па нашем пути.

- Это трудно…

- Трудно - еще не значит невозможно. Вызволим ребят и такую им трепку зададим, чтоб по гроб жизни помнили. Однако для того, чтобы добиться цели, нужны усилия многих, в том числе и твои, сестра.

- Мои?

- Да, твои. Ты должна убедить всех, кого это касается, что несчастье произошло потому, что Милу обманул Азимов,- тяжело посмотрел на Марию Константиновну Евгений Константинович.

- Это же неправда!

- Это правда!- повысил голос Евгений Константинович.- Ни в каких преступных шайках она не была, ясно? Никого из задержанных, кроме Женьки, не знала. Азимов затянул ее в свою компанию, напоил и пытался изнасиловать. Она не вынесла этого и ударила себя ножом…

- Боже мой!

- Нож взяла у Азимова, - продолжал Евгений Константинович.- Скажешь еще, что он бывал здесь и вел себя так же безобразно. Вообще это потенциальный садист! Извращенный человек, с ужасными пороками. Придуман что-нибудь… Он приходил иногда в отсутствие Милы, оставался с тобой наедине… Только, пожалуйста, без истерики.

- Евгений, как тебе не стыдно? - в ужасе отшатнулась Мария Константиновна.

- Я просил тебя: без истерики,- повторил Евгений Константинович. - Мы должны убрать с дороги всех, кто может помешать нам, иначе сами очутимся за решеткой!

- Боже мой!

- Ты что? Других слов не знаешь? - Евгений Константинович потянулся к бутылке.

- Боюсь я!

- Пока я жив, тебе нечего бояться. Главное, не падай духом и стой до конца на своем. Жизнь не любит колеблющихся. Лишь сильные и изворотливые побеждают. Я верю - ты сильная. Собственно, ты и сама это знаешь.

Мария Константиновна отошла от стола, прислонилась спиной к шифоньеру. «Мила, Мила… Кто похитил тебя у меня? Женька? Он, один он. Бесчувственный, бессердечный, он способен на такое. Он и отец его…»

Мария Константиновна была утром в больнице. Мила с трудом узнала ее. Прошептала, с мольбой глядя в глаза:

- Как я хочу жить!

У Марии Константиновны остановилось сердце. Она присела на край кровати, взяла холодные руки дочери в свои и не отпускала до тех пор, пока не пришел главный врач и не попросил уйти. Она покорно поднялась и вышла из палаты, поддерживаемая Тимуром. В коридоре же, будто поняв, что расстается с дочерью, метнулась к двери.

- Нельзя! - преградил ей путь Тимур.

- Мне можно, сынок, я ее мама!

- Нельзя! Пожалейте Милу. Ей больно…

Тимур был бледен, непрерывно кусал обескровленные губы.

«Как же я пойду против них? - проглотила Мария Константиновна комок, застрявший в горле. Она отвернулась от брата. - Что они плохого сделали мне? Тимур любит ее. Она - тоже. Я прокляну себя, если послушаюсь Евгения… Пусть как хочет, так и выкручивается из этой истории. Мне нет до него никакого дела…»

- Наплакалась?

- Уйди!

- Рехнулась?

- Уйди, прошу тебя! Я ничего не буду делать!

- Будешь! - Евгений Константинович встал, взял сестру за плечи, с силой повернул к себе. - Будешь! Никуда ты не денешься. Речь идет не только о моем сыне. О твоей дочери тоже. Ее будут судить, понимаешь ты это или нет? Это пахнет большим сроком. В общем, ты сделаешь все, что я тебе сказал!

- Нет, - выпрямилась Мария Константиновна.

Евгений Константинович побагровел.

- Ты сделаешь все! Я не посмотрю, что ты моя сестра.

- Ты - изверг, Евгений!

- Я хочу жить…

15.

- Здравствуйте, товарищ старшина. Подполковник у себя?

- Так точно, товарищ Бобров! Разрешите доложить ему о вашем приходе?

- Доложи, товарищ старшина, доложи!

Помощник ответственного дежурного возвратился минуты через три, сделал широкий жест рукой в сторону двери, ведущей в коридор.

- Пожалуйста, товарищ Бобров!

- Спасибо.

Евгений Константинович неторопливо огляделся, потушил папиросу и, бросив в урну, стоявшую в углу, вышел из дежурной комнаты.

Каримов поднялся навстречу Евгению Константиновичу, сдержанно поздоровался, молча указал на кресло, придвинутое к приставному столику.

- Я слушаю вас.

- Ты уже со мной на «вы?» Раньше мы были на «ты»…

- Раньше? Что-то не помню.

- Память человеческая коротка. Особенно на доброе.

Каримов откинулся на спинку стула, внимательно посмотрел на Евгения Константиновича. Он никогда не был на «ты» с этим человеком да и не знал его по-настоящему. Встречались несколько раз в райисполкоме, говорили о разных пустяках, в основном, о футболе или о погоде, слышал, что с его мнением считались некоторые руководители района.

- Итак?

- Сам не можешь догадаться, что привело меня к тебе?- Евгений Константинович достал портсигар, громко щелкнул крышкой. - Я хочу его видеть. Понимаешь?

- Сына?

- Сына,- помедлил с ответом Евгений Константинович.- Мне нужно поговорить с ним, так сказать, тет-а-тет.

- Это исключено.

- То есть?

- Идет следствие. Свидание запрещено. Особенно тет-а-тет, - сделал Каримов ударение на последнем слове.

- Бывают исключения.

- Смотря в каких случаях.

Евгений Константинович сжал подлокотники так, что они затрещали, улыбнулся иронически.

- Хвалю за усердие. Кстати, что ты думаешь об аресте моего сына?

- Он задержан на месте преступления. Мы его выпустим, как только закончим следствие. Правда, при одном условии.

- При каком?

- Если он окажется невиновным.

- Послушай…- Евгений Константинович наконец прикурил папиросу, которую долго мял в пальцах.- Не кажется ли тебе, что в данном случае милиция совершит ошибку, если только не квалифицировать ее действия по более строгому счету.

- Не понимаю.

- Пожалуйста, я объясню.- Евгений Константинович окутался клубком густого дыма.- Твои люди на днях силой притащили моего сына в милицию и пытались посадить его за мелкое хулиганство. Эго нарушение самых элементарных правил этики социалистического правопорядка. Думаешь, я не знаю, почему вы это сделали?- прищурился Евгений Константинович.- Вы никак не можете найти грабителей таксистов. Обстоятельства сложились так, что мой сын оказался в поле зрения ваших оперативников. Чтобы проверить, действительно ли он принимал участие в грабежах, вы спровоцировали скандал в ресторане. Не так ли?

- Не так,- сказал Каримов.- Вашего сына доставили в отдел, потому что он в самом деле учинил в ресторане дебош. Возможно, у вас есть желание ознакомиться с показаниями свидетелей или с содержанием акта?

- Свидетелей всегда можно найти, так же как и составить необходимый акт, - махнул рукой Евгений Константинович.- В данном случае так все и было. Ты пойми: мой

сын ни в чем не виновен. Он ни в чем и не будет виновен, как бы не плели вокруг него паутину, как бы не фальсифицировали факты. Я знаю, чья это работа.