Страница 11 из 74
Но память! Память взяла свое, растревоженная знакомой мелодией, она запутала Шику в пелену давно забытых событий.
Темный узкий барак, свет из щелей пробивается в многолюдное помещение. На треноге в котле булькает постная похлебка, в пыли возятся дети. Вокруг суетятся женщины, но их серые лица напоминают покойницкие. Шику сидит на коленях матери, она что-то шьет, тихонько бормоча под нос песню. Вдруг в барак врывается женщина, волосы ее растрепаны, она кричит что-то страшное, и мама до боли сжимает Шику в своих объятьях. Потом появляются нарьяги. Люди падают перед ними на колени, расстилаются на земле, а они забирают детей. Забирают и его, Шику, вырывают из уютных объятий матери. Она истошно кричит, не пускает, мальчик пищит от боли и страха. Кто-то вступается, отталкивает нарьяга, закрывает мать Шику спиной. Мальчик знает его, он был сильным и храбрым, он пришел из дальних земель, где все свободны и счастливы. Его зарубили, а Шику отняли у матери и с другими детьми забрали в Нарголлу.
Звездная дорога
Вспыхнет серебром.
Потерпи немного,
Будем мы вдвоем.
В облаках усталых
День уходит прочь.
Нам чуть-чуть осталось -
Скоро будет ночь…
В эту темную долгую ночь Шику не спал. Убедившись в отсутствии собственной души, в рабском прошлом и бессмысленном будущем, он провел ее возле раненого имперского офицера, стирая пот, текущий по его горячему лицу, меняя промокающие повязки и напевая под нос вспомнившуюся песню.
- Шику, - очнувшись под утро, сказал пленник, - беги.
- Мне некуда бежать, - ответил мальчик, - и незачем. Никто не ждет меня ни в одном месте на всем свете…
- Если бы я был свободен,… я забрал бы тебя с собой… в большой прекрасный город,… в Ориму.
- Если бы ты мог бежать, - сказал Шику, - я отпустил бы тебя и пошел за тобой, а так… я останусь с тобой до конца.
- Спасибо, Шику.
Глава 8
Утром в капище вошли Алвано и Камфу. Командор оглядел пленника и тряхнул Шику за шкирку.
- Как ты посмел ослабить цепи, уродец?
- Вы велели, чтобы он дожил до утра, - ответил трясущийся мальчик. После ночного озарения он понял, что даже Камфу не заступится за него, учителю нет дела до какого-то раба без души. Он ничуть не дороже этого пленника, даже дешевле, он не знает ничего такого, что представляло бы ценность для командора.
Он из рода рабов - человек, как и Алвано, как и пленник. Нет, пленник не такой! Шику видел и рабов, и «пустых» из чужого мира за окном портала. Никто из них не вел себя так, как имперский офицер.
Алвано еще раз тряхнул мальчика и отшвырнул под ноги пленника.
- Разбуди его.
Шику воззрился на окровавленного офицера, потряс его за плечи, как ночью – толку совсем чуть.
- А вот так? - взревел Алвано и, схватив ведро с водой, окатил пленника с головой.
Тот дернулся, вода ручейками стекала по осунувшемуся скуластому лицу, по черным коротким волосам.
- Проснулся, сокол? Настроен побеседовать? Нет? Жаль! Сегодня мы возвращаемся в Нарголлу, так что времени у тебя в обрез. Скажешь по-хорошему - отпущу с миром, нет - пойдешь в расход, возиться с тобой некогда.
Пленник вздохнул и опустил голову. Алвано взревел, как раненый локхи, и ударил его по лицу, еще раз и еще, потом, не останавливаясь, ударил ногой по колену, в бок, и снова уже, видимо, плохо понимая, что творит.
Шику сжимался в комок при каждом ударе, словно обезумевший командор избивал его самого. Наконец, Алвано выдохся.
- Говори, у меня нет времени.
- Пошел ты, Алвано! - четко выговорил пленник.
Командор затрясся, глядя в лицо упрямца, которого не смог сломать.
- Ты будешь умолять прикончить тебя, скотина! - взвыл он. - Камфу, он твой.
Наставник выступил вперед. Его высокая и тощая, как жердь фигура, возвысилась над пленником, как десница правосудия. Шику пробрал холодный пот. Нет! - кричало все у него внутри,- не может быть! Они не посмеют! Это же не просто человек, а настоящее дитя Звезды! Он ( не нарьяги, которые произошли от рабского рода), он - посланник Нар-шина в землях наров. А его убивают ни за что!
- Шику, разведи священный огонь.
Нет! Нет, нет, нет! На подкашивающихся ногах мальчик побрел к алтарному камню, где в центре шестиконечной звезды лежал камень-пламень. Над ним возвышалась тренога с крючком для котла. Пока Шику возился с камнем, раздался треск материи - Камфу разорвал на пленнике рубаху, обнажая торс. Он действовал спокойно и быстро, будто и в самом деле проводил обряд. В этом была жестокая, чудовищная фальшь, потому что Шику знал - никакой это не обряд, это страшная месть Камфу и Алвано тому, кого они не смогли понять и сломить. Месть настоящему Нар-одару, посланнику Звезды.
Камфу деловито и бестрепетно взял изогнутый ритуальный нож и вонзил пленнику в пах, потянул вверх, распарывая внутренности. Шику зажал обеими руками рот, чтобы не закричать. Тело пленника выгнулось, рот раскрылся в беззвучном крике… Все потеряло очертания, скрылось в дымке слез. Мальчик ничего не слышал из-за отчаянно колотящегося сердца и собственных всхлипов. Пленник не кричал, Камфу и Алвано тоже молчали. Потом Шику, скорчившийся возле алтаря, услыхал шаги. Камфу подошел и подвесил на крюк над огнем истекающее кровью мясо. Печень.
Нарьяги - мастера продлевать мучения еще живой жертвы, вырезая постепенно все органы, пока не дойдет очередь до сердца.
Шику тоже владел секретами мастерства. Он пообещал себе, что вырежет черные сердца Алвано и Камфу и зажарит их на священном огне.
Ритуальное помещение наполнилось запахом горящей плоти. Пленнику оставалось жить от силы несколько минут. Шику не мог заставить себя поднять глаза и увидеть истерзанное тело имперского офицера.
- Вот и все, - засмеялся вдруг Алвано, сумасшедший смех эхом разнесся по капищу, - скоро ты сдохнешь, как последняя собака… Я все равно найду и уничтожу всех твоих шпионов! Открой глаза! - он грубо схватил пленника за подбородок и повернул к себе. - Что ты там шепчешь?
- Вернусь… ты сам… сдохнешь, как собака…, - выговорил умирающий и потерял сознание.
Шику бросился в свой угол, забился за сундук, пряча лицо в коленях. Рыдания душили его, крупная дрожь колотила тело.
- Эй, пацан! - с издевательским смешком крикнул Алвано. - Чтоб дожил до утра, понял?
Мальчик крепко сжал виски ладонями, и милосердное забытье вскоре распахнуло ему объятья.
Он очнулся спустя несколько минут и поднялся за водой. Поставив ведро на пол, зачерпнул немного ковшиком и поднес к губам пленника. Тот не шелохнулся. Шику щедро смочил ладонь холодной водой и приложил к пересохшим, покрытым корками губам умирающего, умыл его, бережно проводя двумя мокрыми ладонями по изможденному лицу.
- Очнись, - умоляюще шептал он, слегка тряся за плечо. Пленник поднял веки.
- Нар-одар! - вырвалось у мальчика.
- Не бойся, - шепнул он, - это не страшно…
Шику еще раз сумел привести умирающего в чувство. Пленник уже не мог говорить, изо рта текла кровь. Шику, давясь от слез, снова смочил его губы водой, имперский офицер открыл уже стекленеющие глаза. Он и Шику встретились взглядом, словно последнюю частичку жизни отдал странный упрямый пленник чужому мальчишке из рабского рода.
- Забери меня с собой! - попросил Шику.
Губы шевельнулись, но последних слов мальчик так и не расслышал.
Просидев остаток ночи у ног мертвого пленника, наутро Шику ждал жестокой расправы, но Алвано и Камфу не обратили на него внимания. Тело Нар-одара расковали и выволокли на площадь, где бросили рядом с телами других мертвых солдат. Алвано приказал набить им животы свинцовыми пулями. Задыхающийся от рыданий Шику безмолвно наблюдал за глумлением над погибшими и все сильнее ненавидел командора, но еще больше - пляшущего под его дудку Камфу.
После этой истории наставник решил, что Шику ненадежен и отправил мальчика на охрану рудника.