Страница 47 из 60
Он стащил с себя одежду и прошёл в сторону ванной. Хотел смыть с себя всё, что ощущал, но знал, что это нереально. Надежды на то, что у него есть путь назад – не было.
В его состояние болезненного ступора ворвался настойчивый звонок мобильного. Не его. Есиного. Губы Кузнецова искривились – ему уже чудится хрен знает что. Сотовый звонил где-то в прихожей, заставляя Глеба запоздало подумать о том, что он вышвырнул Есю из дома без всего. Без сумки, вещей… Даже без обуви. Ну, ничего, разберётся, как добраться до мужа.
- Алло.
- Глеб? Привет! С Есей всё в порядке?
- Её нет.
- Где она? Это Виола.
- Она ушла.
- Куда?
- Не знаю. К мужу, наверное.
- Что значит, к мужу?
- То и значит.
- Глеб… Что случилось?
- Ничего не случилось. Всё отлично.
- Мы с Жорой внизу. Сейчас поднимемся.
- Зачем?
- Еся просила приехать. Она тебе ничего не говорила про Сергея?
В голосе Виолетты слышалось удивление, осторожность, непонимание. И… страх. Кузнецов внезапно и сам ощутил его – дикий ужас. Первая ледяная волна набежала, как цунами, но так же быстро отступила. Неужели он… ошибся? Сделал то, что уже будет невозможно исправить.
- Я видел их вместе. Видел, как они трахались.
- Б*ядь… Я поднимаюсь.
Вторая волна страха затопила каждую клеточку тела. Глеб с силой сжал сотовый Еси и окинул невидящим взглядом прихожую. Глаза наткнулись на туфли, брошенные возле полки. Он же её выкинул без обуви. Одну. Под дождь. Без телефона, вещей, денег… Что с ней происходит сейчас и где она вообще – неизвестно. Что бы она ни натворила, он не имел никакого права так с ней поступать.
С ней.
Своей Есей.
Ведь она оставалась принадлежащей ему даже сейчас. Даже в эти грёбаные часы иссушающей боли… Глеб быстро надел кроссовки, схватил ключи и помчался прочь из квартиры.
- Кузнецов, если с ней что-то случилось, я тебя кастрирую! – истерично выкрикнула Виола, выбегая под дождь. – Ты, блин, сука, хоть бы послушал! Сволочь!
Она всхлипнула, и этот звук прошёлся по нервам Глеба остриём кинжала. А потом всё исчезло. Остались только дождь и пронизывающий холод. И пелена перед глазами. Единственная потребность – найти Есю – вот, что было важным. Всё остальное отошло на задний план. Найти, вернуть, исправить то, что исправить было нельзя. Он просто не верил в это. Глеб же был проклятым. У него всё было не так, как у других, но он продолжал цепляться за возможность стать счастливым. И принести той, которую любил до беспамятства, счастье. Какое умел. Уродливое, неправильное, но всё-таки счастье.
Не смог.
Никогда не мог. И никогда не сможет. Это не для него – семья, дети, любовь. Раньше он замещал всё суррогатом, коктейлем из шлюх и сомнительных удовольствий, теперь не хотел ни этого, ни чего бы то ни было другого. Он вообще ничего не хотел. Только найти Есю, удостовериться, что с ней всё хорошо, и исчезнуть. Из её жизни. Вообще из жизни, в которой ему не было места. Одежда давно промокла, с волос на лицо капала вода, а он всё бегал и кричал в тишину и темноту летнего тёмного неба имя той, которая стала его спасением.
И проклятием.
Еся стояла возле окна и смотрела невидящим взглядом на сад, где бегали, играя друг с другом, два бигля. Всего два дня. Прошло всего лишь два дня после того, как её случайно подобрала на дороге Лена Коржова, которая чудом проезжала мимо и увидела бредущую вдоль трассы, совершенно мокрую Есю. Привезла сюда и ни о чём не расспрашивала. Она вообще ни слова у неё лишнего не спросила – видела, что Еся не может и не хочет отвечать.
Иногда Есю накрывало ощущением, что всё случившееся было в другой, не принадлежащей ей жизни. Начиная от замужества, заканчивая тем, что она оказалась выброшенной под дождь из жизни Кузнецова. Но в основном она рыдала. От боли, от несправедливости того, что с ней произошло. От непереносимого груза на плечах, который она была не в силах вынести. Глотала успокоительное горстями, но оно лишь на мгновение приглушало боль и все остальные чувства, а потом Есю накрывало новой волной ужаса. И боли.
Шлюха, шлюха, шлюха… Это слово молотом стучало в висках. Она по собственной воле превратила себя в шлюху Глеба, а после они оба – её муж и её любовник – сотворили с ней то, что навсегда изменило её жизнь. И её саму. У неё не просто на лбу клеймом стояло это слово – она чувствовала, что её душа в нём испачкана навсегда. В одном-единственном слове – б*ядь.
Она не знала ничего. Что делать дальше. Куда возвращаться. Когда и как. Она вообще ничего не знала. И не хотела знать. Ей просто было всё равно. На всё и на всех. На себя – в первую очередь. Кто она теперь? Неважно, какое место она занимает в этом мире, обществе, в жизни вообще. Важно, кто она теперь для себя? Всего лишь тень от той Еси, которой она была два дня назад. Всего лишь никто…
- Еся…
Нет-нет. Только не его голос, только не он сам, только не Глеб. Есения прикрыла глаза и сделала судорожный вдох. Это мог быть только Кузнецов. Он пришёл. Нашёл её, приехал, снова заставил сердце отсчитывать рваный ритм где-то в висках. Она же аромат его из тысячи способна была узнать. И вот теперь он окутал её, как и раньше. С той лишь разницей, что раньше он был родным, а сейчас - стал далёким.
- Ты ещё не всё мне сказал? – Она нашла в себе силы на то, чтобы повернуться и посмотреть на Глеба. – Ну, давай. Я готова послушать дальше.