Страница 13 из 18
О соратниках Елизаветы того периода в историографии сложилось немало легенд, и почему-то негативного плана: мол, цесаревна приютила у себя либо бедных родственников, либо распутников, либо пройдох-прихлебателей. Василий Чулков, Карл Сиверс, Никита Возжинский, Пимен Лялин, Николай Чоглоков, Георг Штраус… Всех записали в любовники Елизаветы. Как будто по-другому в ту эпоху выбиться из «грязи в князи» не получалось. Между тем именно тут и уместно подчеркнуть простонародные манеры цесаревны. Они помогали ей разглядеть в кучере, поваре или лакее человека, товарища. Отсюда и забота о них, и чины с наградами после общей победы. Да, карьера Василия Ивановича Чулкова довольно заурядна. Из простых лакеев 6 (17) сентября 1731 г. поднялся до камердинера и отвечал с тех пор за сохранность гардероба госпожи (с 1742 г. в звании гардеробмейстера, с 1751 г. – камергера императрицы). Лакеями же брали всякого, в том числе и обыкновенного крестьянина из дворцового села. Только служил Чулков не капризной барыне, а национальному лидеру с отзывчивым сердцем.
Как и все прочие, Георг Андрес Штроус, взятый ко двору принцессы в качестве музыканта 1 (12) октября 1735 г. Причем, прежде чем иноземца зачислили в штат и поощрили окладом в шестьдесят рублей плюс рационы хлебный и на дрова, ему положили три месяца испытательного срока, которые тот выдержал. Тем же путем «внесли» в официальную платежную ведомость лекаря Андре Верре – помощника лейб-медика Иоганна Лестока. 1 (12) июня 1736 г. к новичку согласились присмотреться, 10 (21) марта 1737 г. поставили на довольствие, шестидесятирублевое. Знаменитый метрдотель Елизаветы Петровны Иоганн Фридрих Фукс начинал в 1720 г. кухмистером Меншикова, через три года перевелся к царскому двору мункохом, с 1726 по 1733 г. служил великокняжеским кухмистером (у Елизаветы Петровны, Петра Алексеевича, Натальи Алексеевны), затем на пару лет отлучился в Польшу, а с 1 (12) января 1735 г. вновь приступил к обязанностям кухмистера малого двора цесаревны.
Игнатий Кириллович Полтавцев, Федор Иванович Печерин. Первый из певчих в 1732 г. стал камердинером и помощником Чулкова, второй из лакеев – мундшенком в 1735 г. Карл Ефимович Сиверс, тоже из лакеев, дослужился к 1737 г. до кофишенков. Гоф-фурьерами принцессы уже в 1732 г. значились Пимен Васильевич Лялин и Петр Иванович Гагин, еще один мифический фаворит цесаревны… Между прочим, и Лялин, и Чулков, и Гагин были женаты. Супругу первого звали Дарья Матвеевна, второго – Дарья Семеновна, третьего – Авдотья Васильевна. Кстати, сын Алексея Шубина, Иван Алексеевич Шубин, обретался тут же, в пажах, затем в камер-пажах.
Благословляли и наставляли Елизавету Петровну два духовных отца: до 1735 г. Константин Федорович Шаргородский, с весны 1736 г. Федор Яковлевич Дубянский, священник из малороссийского села Понурницы и зять своего предшественника. Знаменитая камер-юнфора Екатерины II Екатерина Ивановна Шаргородская – внучка старого духовника, а сын, Иван Константинович Шаргородский, преемник Возжинского в должности гоф-интенданта. Кто такой Возжинский Никита Андреянович? Из семьи царского кучера, с 1708 г., то есть лет с десяти, пристроен мальчиком на побегушках ко двору Петра Великого. В 1724 г. повышен в звании, до мундшенка императрицы Екатерины Алексеевны, с 1727 г. – при цесаревне Елизавете, которая 2 (13) января 1731 г. произвела расторопного разносчика напитков и холодных закусок в собственные завхозы, а по воцарении пожалует в камергеры и заведующим царской коллекцией драгоценностей и мастерской при ней.
В высшую мужскую свиту цесаревны входили камергеры (Алексей Полозов, Яков Балк) и камер-юнкеры (братья Шуваловы – Александр и Петр Ивановичи, Михаил Воронцов, Григорий Петрово-Солово). Женская свита состояла из фрейлин Анны Карловны Скавронской, Агафьи Симоновны (до замужества на Г.А. Петрово-Солово), Марии Симоновны и Марфы Симоновны Гендриковых, Мавры Егоровны Шепелевой (до замужества на П.И. Шувалове) и нескольких камер-юнфор во главе с Елизаветой Ивановной Францен. Главной, не по должности, а по влиянию на госпожу. Именно ее спустя три десятилетия Н.И. Панин в шутку назовет «министром иностранных дел» Елизаветы Петровны. Родную сестру «министра» – Марию Ивановну Францен, в замужестве Крузе – зачислили в штат с 5 (16) октября 1736 г. без какого-либо звания, зато с жалованьем в пятьдесят рублей. Это о ней так много нелестных отзывов оставила в своих мемуарах Екатерина II[12].
Что касается центрального персонажа молодой компании, Алексея Григорьевича Разумовского, то о нем известно совсем мало. Традиционно считают годом попадания малоросса ко двору Анны Иоанновны 1731-й. И ссылаются на дневник генерального подскарбия Я. Марковича, зафиксировавшего 6 (17) января того года проезд через Глухов с венгерскими винами полковника Ф.В. Вишневского, привезшего казака в Москву. Правда, о том, что с Вишневским ехал и молодой «черкасец» Розум с хутора Лемешки из-под Козельца (между Киевом и Черниговом), летописец не в курсе. Возможно, молодой человек и сидел в обозе штаб-офицера, только до высочайшего двора так и не доехал. По крайней мере, его имя не фигурирует в списках певчих императрицы за апрель и декабрь 1731 г., за апрель 1733 г. и в более поздних, опубликованных Л.М. Стариковой. Есть, правда, там «тенорист» Антон Григорьев, уволенный в феврале 1733 г. Но вряд ли клерки Придворной конторы допустили ошибку, к тому же не единожды.
Благодаря придворному штату цесаревны за 20 апреля (1 мая) 1734 г. известно, что Разумовский («Алексей Григорьев») уже состоял в нем «басистом», как недавно принятый в основной состав певчих (отнесен к тем, коим «учинены вновь оклады»). По возрасту (двадцать пять лет) категории «малых певчих» не соответствовал. Оклад получил для «больших» невысокий – сорок рублей. Очевидно, какой-то срок перед тем (испытательный?) числился «закомплектным». Вряд ли внештатный стаж превышал год. Возникает вопрос. Где же он обретался между крайними датами – весной 1731 г. и весной 1733 г.? Если не при дворе, то в одной из частных капелл. Точно не у царевны Прасковьи Ивановны. Задержался в доме у Вишневского?! Или угодил в особняк Левенвольде?! Или к кому-то еще…
Между прочим, с мая 1732 г. по январь 1733 г. в Санкт-Петербурге находился автор знаменитого дневника, генеральный хорунжий Николай Ханенко. В ожидании резолюции по своему делу украинский гость сдружился с певческим коллективом Елизаветы Петровны. Часто приезжал к ним, к духовнику К.И. Шаргородскому, слепому бандуристу Григорию Михайловичу Любистоку. В обществе бандуриста, регента («уставщика») Ивана Петрова, а подчас и кого-то из братьев Шуваловых они весело коротали вечерние часы, «спевали» песни и напивались до упаду. Несколько раз хорунжий обедал с полковником Ф.В. Вишневским. И за восемь месяцев пребывания на берегах Невы Разумовского не заметил. А хлебосольный Федор Васильевич за столом о нем отчего-то не прихвастнул и внимание земляка к самородку с черниговщины не привлек.
Когда преемник Шубина преобразился в фавориты, остается гадать. Не ранее 1734 г. и не позднее 1737 г. Судя по бумагам М.Л. Воронцова, изданным П.И. Бартеневым, к концу 1737 г. «милостивый государь А.Г.» уже похитил сердце хозяйки «хора честного вспевального», хотя должность занимал по-прежнему стартовую, то есть певчего. Явно не без помощи «хора» этого (спасибо Ханенко за сведения) и к Ивашке Хмельницкому пристрастился. Почему же цесаревна влюбилась в одного из своих пьяниц, певшего басом? Не потому ли, что тот очень напоминал того, с кем ее разлучили, гренадера Шубина?! Ведь ей выпало пережить ужасный душевный кризис в 1732 г. И утешало цесаревну тогда разве что присутствие рядом одиннадцатилетнего мальчика, Ивана Шубина, ставшего Елизавете пасынком, сына угнанного в Сибирь прапорщика. За год она немного оправилась, постепенно привыкла к потере, и вдруг судьба преподнесла странный сюрприз – знакомство с «близнецом» возлюбленного. А дальше не без колебаний и сомнений началось сближение, необратимое после осознания удивительного факта: и по характеру оба похожи…
12
РГАДА, ф. 1239, оп. 1, д. 704, л. 2об.-Зоб.; д. 874, л. 12; д. 876, л. 24, 29об., 48; д. 877, л. 5, 11об., 33, 39, 92; д. 878, л. 2, 78; д. 879, л. 17об.; д. 880, л. 2, 55; д. 882, л. боб.; д. 883, л. 1об., 2; АВПРИ, ф. 17, оп. 17/1, д. 56, л. 1, 1об.; Архив Воронцова. М., 1870. Т. 1. С. 19–22, 27; Писаренко К. А. Скаски елизаветинской России // Российский архив. М., 2007. Вып. 15. С. 81, 82, 130, 131, 145; Агеева О. Г. Императорский двор России. 1700–1796 годы. М., 2008. С. 126, 127, 277.