Страница 21 из 133
6
Песок уступал земле, жесткая поросль — траве, а колючки — остроконечным деревьям и раскидистому кустарнику, который я видел впервые. Изменился даже запах. Я вдыхал его с отвращением, держал на языке и в конце концов понял, что шел он от деревьев. Едкий, стойкий аромат, ненамного отличавшийся от запаха хувы, хотя вдыхать его можно было не опасаясь последствий.
Изменился и рельеф. Редкие холмы Харкихала сливались и становились одной семьей, соприкасавшейся руками, головами и плечами. Но это было только началом — перед нами я видел горы, поднимавшиеся от земли до неба.
Мы ехали на Север, следуя Торговым Трактом из Харкихала. С каждым шагом жеребца я отдалялся от Юга, от всего, что я знал. Я входил в чужую страну как меч входит в живот человека. Окружающий ландшафт удовольствия мне не доставлял, но Дел я об этом не сообщал.
Да я и сомневался, что ее заинтересовало бы мое отношение к этому миру. Дел замкнулась в тишину и была необычайно тиха даже для обычного плохого настроения. Меня же переполняло предчувствие, ожидание, которое не имело ничего общего со страхом, беспокойством и дискомфортом, которые я ощущал. Дел было не до меня, но не потому что я не был ей нужен. Просто ее переживания были слишком личными. Дел возвращалась домой.
Я понял ее, хотя она не сказала ни слова. Изменилась ее поза. Выпрямилась спина, расправились плечи, поднялся подбородок. И чудесная улыбка осветила ее лицо.
Дел преобразилась, а я стал только угрюмее.
Она остановила своего крапчатого мерина у невысокой каменной пирамиды, вынула ноги из стремян и спрыгнула. Бурнус зацепился за стремя. Дел машинально освободила его и отошла от лошади, не реагируя на попытку крапчатого последовать за хозяйкой. Через минуту мерин успокоился и, опустив голову, решил пощипать что-нибудь на покрытых дерном холмиках. Дел забыла о нем. Она взобралась на пирамиду и вытащила Бореал из ножен.
Дел смотрела на Север. Высокая фигура, закутанная в кремовый шелк, застыла на камнях. Дел положила яватму на ладони, подняла ее к солнцу, так что лучи затанцевали на клинке, и трижды поцеловала сталь, выражая почтение и преданность.
— Сулхайя, — громко сказала она, благодаря своих Северных богов.
Я поежился. Солнце грело по-прежнему, но я продрог до костей. Потом это ощущение прошло и я снова согрелся. Осталось только ноющее воспоминание о чем-то, чего я не мог объяснить.
Солнечный луч вспыхнул на обнаженном клинке Бореал. Дел не вызывала к жизни яватму, но я видел бледное, жемчужно-розовое сияние, словно меч, как и Дел, знал, что они вернулись домой.
Я с трудом приподнялся в седле.
— Баска…
Она повернулась — ее лицо и поза преобразились так, что у меня язык отнялся.
Дел вернула меч в ножны. Момент прошел. Она снова стала прежней Дел, только на губах играла незнакомая улыбка. Улыбка, которую я никогда не видел и мог только мечтать, чтобы Дел подарила ее мне.
— Ну вот, — сказала она, — я и дома. Тебе пора решать.
— Решать?
Она кивнула на пирамиду.
— Это Граница.
Я и сам догадался и не отрываясь смотрел на пирамиду. Эти камни были началом неизвестного мира. Они открывали страну, в которой никогда не бродили песчаные тигры.
— Я пойму, — очень тихо сказала Дел.
Я посмотрел на нее и увидел понимание и сочувствие в голубых глазах. Ей не было еще и двадцати одного — значительно моложе меня по годам, но гораздо старше меня душой. Иногда я ненавидел ее за это, теперь я возненавидел себя.
— Поймешь?
Она подумала.
— Может и не пойму.
Аиды. Поймет. Не хуже меня.
И упрямо, наверное просто чтобы доказать, что она ошибается, я пересек Границу.
И тут же пожалел об этом. Потому что что-то изменилось и не в лучшую сторону.
Дел вспомнила о мерине и спустилась вниз ловить крапчатого, который щипал травку. Она подвела его к жеребцу, молча села в седло, посмотрела на меня и поблагодарила на языке Севера.
— Что? — не сразу понял я.
— Спасибо, — повторила она на Южном.
Что-то липкое сбежало по моей спине.
— Я тебе не нужен, — рожденные гневом и смущением слова прозвучали резче, чем хотелось бы (иногда, запутавшись в неопределенных чувствах и отчаявшись найти истину, я веду себя как обиженный ребенок). — Я не нужен тебе на самом-то деле. Тебе никто не нужен. Никто. Пока ты носишь этот меч.
Дел слабо нахмурилась, потом уголок рта дернулся.
— Кое в чем ты также бесценен, как и мой меч.
— Хм, — я пнул жеребца и он пошел вперед. — В чем например, баска?
— Не скажу, — с готовностью объявила она. — Потому что ты закидываешь удочку, а озера рядом нет.
— Я что делаю?
Дел открыла рот, не найдя слов, закрыла его и минуту рассматривала меня. Придя в себя, она объяснила мне, что такое рыбная ловля. А заодно и что такое рыба.
— Их едят? — с ужасом выдавил я. Судя по описанию, это были отвратительные твари: все в чешуе, с плавниками и жабрами.
Ее брови сошлись у переносицы.
— Я не сомневалась, что во время твоих путешествий из Харкихала в Джулу ты хоть раз, но обязательно пробовал рыбу. Джула, как мне кажется, не очень далеко от океана, а Харкихал совсем рядом с Северной границей. Разве люди там не едят рыбу?
Я нахмурился.
— Больше чем на день я в Харкихале не задерживался… А что касается Джулы, то откуда мне знать, сколько от нее до океана? Я никогда не перебирался через горы.
От удивления ее брови выгнулись до волос.
— Ты никогда не видел карты?
— Конечно я видел карты. Я знаю Пенджу и по-моему ты могла в этом убедиться. Я знаю где, чьи владения, правильно? Я знаю постоянные поселения и все колодцы. Я знаю…
Дел подняла руку.
— Все. Я поняла. Ну конечно, прости меня, я не сомневалась в твоих познаниях, — ласковая речь и безмятежный взгляд — значит все это говорилось только чтобы успокоить меня (или заткнуть мне рот). — Я хотела сказать, странно, что ты так не уверен в границах и в том, что лежит за ними.
— А ты, конечно, уверена.
— Меня учили, — мягко сказала она. — Человек должен знать страну, в которую собирается отправиться. Я должна держать все знания здесь, — она кивнула головой. — Кроме обучения танцу, мы изучали математику, языки и географию.