Долететь и остаться

— Посмотри сам. Его и отсюда видно… А руками махать нечего…

Верить в удачу нужно. Если не верить в чудо, что может дать Карха, никогда его не дождешься. Проникатель отодвинул Момула и приоткрыл дверь. В малую щель — с ладонь — стало видно, как внизу пируют, обмывая, кто радость, кто горе, случайные люди.

— Справа, рядом с бочками.

Сердце рванулось, желая, опережая события, радостно застучать, но Эйтель не дал ему сделать этого. Ну сидели там люди, ну один и впрямь похож издали вроде бы. Пьют, едят…

— Люди…

— Он! Точно он! — Задышал в затылок товарищ. — Своими глазами видел!

За столом три человека. Разговаривают как добрые знакомые. Вино, мясо… Вон один из своего кувшина всем налил. Плохо. Скорее всего, они все вместе. А если это и впрямь Всезнающий, то понятно, каковы у него товарищи… Н-н-да-а-а-а-а… Ну, а вдруг повезет?

— Он один?

— Они все вместе. Что-то об Императоре говорили. Собирались во дворец…

Не повезло… А может и не он это? Что Всезнающему во дворце-то делать? Кто его знает, кто там сидит… Может быть не Всезнающий, а просто ротозей какой-нибудь лицом похожий, что зашел горло промочить. Как быть-то?

— Собирались, значит…

Он опять потрогал ножи в рукаве. Как бы исхитриться и самому на него посмотреть?

Пока он искал выход, один из трех взмахнул рукой, подзывая мальчишку блюдоноса.

— «А ведь так альригийцы прислугу зовут, — подумал проникатель. — С альригийцами он теперь что ли заодно?» Ага! Сейчас он им что-нибудь притащит…

Эйтель сбросил свой халат, стянул с лежанки чей-то поплоше и, набросив на плечи, бросился к окну.

Момул с завистью смотрел, как старший легко выскальзывает в проем и сползает вниз по стене, как раз к кухонным окнам, чтоб перехватить мальчишку с блюдом.

То, что видел перед собой Чен, слова «фантастический» заслуживало куда как больше, нежели чем виды Мульпа, а метеоролог, пока лазил в поисках драгоценных камней, навидался там всякого.

Землю под ним заливал плотный туман. Пока Чен держался над ним, разглядывая горизонт и то тут, то там торчащие из тумана верхушки деревьев. Часть крон покрывали листья, а часть высушенными безжизненными сучьями, походили на вырвавшиеся из тумана черные ломаные молнии.

Хотя до земли было всего-то двенадцать метров, казалось, что тверди нет, а кроны вырастают прямо из ниоткуда.

Где-то там, в этом мареве его ждали товарищи. Грузовой аэроцикл был хоть грузоподъемнее стандартного, да управлять им было куда как сложнее, хотя он пока справлялся. Радиомаяк вывел его на… Он даже не знал куда именно. Вокруг, километров на десять в окружности, поверхность утопала в спустившихся вниз облаках и последние полчаса он медленно утюжил небо, подбираясь к высмотренной коллегами поляне.

— Где вы там?

Эфир откликнулся оживленными голосами.

— Прибыл!

— Дождались благодетеля!

— Похоже, что прямо под тобой. «Снайпер» твоя фамилия. Давай спускайся. Только смотри, не задави никого…

— Ничего. Подвинетесь.

— Куда? Погода-то самая метеорологическая. В двух шагах ничего не видно. Дай-ка свет на всякий случай. Только на секунду. Нам тут любопытные не нужны.

Направив прожектор вниз, Чен дал импульс. Свет растекся в тумане, окутав аэроцикл неземным светом.

— Мы тебя видим. Давай-ка медленно вперед. Не «Снайпер» твоя фамилия, а «Полснайпера» Не долетел малость.

Голос в ухе показался Чену язвительным. Можно было бы попросить их обозначить себя, однако можно было обойтись и собственными силами.

Он включил тепловизор, и белесая темнота стала переливчато-розовой. Звездочка радиомаяка пропала с экрана, но тут же зажглись сразу несколько.

— Ого, — сказал Чен. — Любопытные им не нужны, а что столько народу вокруг собрали? Вы там что, охрану себе наняли?

— Ты о чем? — спросил Джо.

— Бредит он, — радостно предположил Сергей. — «Кислородное голодание» его фамилия или «Посттравматический синдром».

Чен посмотрел еще раз. Не поленился.

— Ага. И у меня и тепловизора… Да вокруг вас не протолкнешься. Народу как на стадионе.

Сергей засмеялся.

— Ты не заговаривайся. Какой народ?

— Откуда я знаю? — невозмутимо отозвался Чен, поворачивая аэроцикл так, чтоб в случае чего накрыть любопытствующих парализатором. — Я только-только прилетел.

— Говорил же я, что нужно хотя бы одному «невидимку» одеть… — сказал Джо.

— Да нет тут других людей. Только мы… — серьезно возразил ему незнакомый голос. Чен не стал настаивать. Нет — так нет. Им, там внизу, виднее…

— Ну, если не люди, значит звери. Восемь штук. Стая.

Внизу никто не сказал ни слова. Чен представил, как они там переглядываются и не видят вокруг ничего, кроме тумана.

— Хорошо если стая, — произнес Джо. — А если банда какая? Где они?

— А где вы? Я вижу только метки на локаторе.

— Мы сейчас сойдемся. Посмотри.

На экране, что светился перед Ченом, три метки слились в одну.

— Понял. Вы в центре, а они вокруг вас полукругом в десяти — двенадцати метрах. Перемещаются. Окружают со всех сторон.

Ах, как хорошо, как удачно все получилось!

Почти всех своих Эйтель успел собрать кроме Жоли да Найкара, до того, как Всезнающий с товарищами-колдунами из корчмы вышел, а уж когда следом пошли Жолю встретили. И без него, конечно, управились бы, да только с ним спокойнее. Жоля из них лучше всех «липучки» кидает.

Туман немного подгадил, но не так уж, чтоб сильно. Он всем мешал и им и Всезнающему, а только ему больше. У них-то настойка фарраха была, а у колдунов — наверняка нет! Колдунам, чтоб в тумане видеть, не настойка нужна, а нужна особенная вещь — специальное колдовское зеркало. Это сам Хэст Маввей Керрольд рассказывал и описал его в точности, ибо держал его в руках. А сейчас не было у колдунов волшебного зеркала!

Эйтель поскреб затылок.

Хотя… Зеркала то может и нет, а что-то другое — есть! Он на то и колдун, что все у него не так как у людей, да и это все позже выяснится, есть или нет, а сейчас со всей осторожностью, как их сам Всезнающий учил к колдунам подкрадываться, чтоб они Третьим Колдовским Глазом ничего не увидели (Есть оказывается у каждого колдуна и такой глаз! Опять Маввей говорил, Кархой клялся!) они крались за ним, хоронясь за особо толстыми деревьями и изредка обозначая себя особыми звуками.

Проникатель поморщился. Во рту до сих пор отдавало кислятиной. Настойка, которую он сам лично готовил, на пол дня обостряла все чувства, и теперь мир вокруг, даже сквозь тьму и туман казался более осязаемым, более плотным. Слух, зрение, обоняние обострились настолько, что даже не видя ни своих людей, ни Всезнающего с товарищами, он мог точно назвать место, где стоит каждый из них. Теперь он точно знал, что Всезнающий среди них. Он чувствовал его запах, который ни с чем не перепутаешь.

Колдуны о чем-то переговаривались, спорили, смеялись. Они ничего не боялись, и, значит, ни о чем не подозревали. Ставшие оглушительными голоса не прятали в себе ни страха, ни озлобленности. Эйтель не понимал ни слова, но слышал все. Слышал даже как урчит у кого-то в животе.

Шаги впереди стихли, и он тоже встал.

Несколько мгновений прислушивался к себе, стараясь понять, что твориться вокруг. Обострившиеся чувства говорили, что деревьев впереди уже нет. Поляна.

Он решил обойти ее, прячась за деревьями, но колдуны не двигались. Какое-то время он ждал, а потом понял — колдуны пришли туда, куда хотели и прямо сейчас, вот-вот, может произойти все, что угодно.

— «Ну, значит, и мы пришли…»— подумал Эйтель.

Проникатели сперва, чтоб не потерять колдунов, шли полумесяцем, и теперь глава проникателей чуть слышно чмокнув губами, послал их сомкнуть кольцо. В других командах нужды не было. Каждый знал свое место. Он снял с пояса веревку и зажав конец бросил моток Голбу, что шел слева. По сигналу его товарищи стали сходиться, окружая поляну.