Коллекционер желаний

«Лучшее, что сейчас можно сделать, – подумала Катя, – это рухнуть в обморок». Но обморок не получился, наоборот, сознание вдруг обострилось до невыносимой ясности. Она подошла к распростертому клоуну, наклонилась, размахнулась и со всей силы своей ярости ударила его.

«Клоун», не ожидавший удара, вскрикнул и схватился за щеку.

Его тут же обступили гости, со всех сторон послышались удивленно-испуганно-радостные восклицания. Серега Тыч ухватил фальшивого новопреставленного за грудки, с силой тряхнул и потребовал объяснений. Вадим начал оправдываться, улыбаясь застывшей нарисованной клоунской улыбкой. Но Катя не стала дожидаться последней сцены спектакля и выбежала из комнаты.

Как все оказалось просто. А она-то, дура, столько месяцев мучилась из-за своего предательства по отношению к мужу. Да ведь это же настоящее чудовище! Ну что ж, он облегчил ей задачу, снял с души невыносимый груз. В чем-то даже и хорошо, что так все получилось. Теперь можно считать, что с Вадимом вопрос окончательно разрешился, совесть ее чиста, а развода она так или иначе добьется.

Жаль только, что все произошло на даче. Как отсюда выбираться? Попросить Тыча, чтобы подбросил до города? Он и сам возмущен поступком Вадима, поэтому не должен ей отказать. Надо только вернуться в комнату и вызвать Серегу. Хорошо бы поскорее оказаться дома. Позвонить Мише, попросить его приехать. Пусть наврет что-нибудь своей Нинели и останется у нее на ночь и на целое воскресенье.

Дверь хлопнула. Катя обернулась. Вадим стоял на крыльце и напряженно всматривался в темноту. Катя сидела на нижней ступеньке крыльца, привалившись спиной к стене дома, совсем близко от Вадима, но он ее не видел, потому что смотрел в другую сторону. Зато она видела его хорошо – над самой дверью горел фонарь, Вадим как раз стоял под ним. Он все еще был в своем шутовском наряде белого клоуна с безобразным кровавым пятном на груди.

– Катя, – позвал он робко, даже как-то заискивающе. – Катюша, ты где?

– Здесь. – Девушка поднялась и махнула ему рукой.

– Пойдем скорее в дом, ты же раздетая, простудишься. – Вадим сбежал по ступенькам вниз, обнял Катю за плечи и порывисто прижал к себе. Раздался резкий хлопок, Катя отпрянула, вскрикнула и в ужасе уставилась на него.

Вадим засмеялся.

– Смотри, как все просто. – Он легонько ткнул кулаком себя в грудь. Снова раздался хлопок, пятно на белом его костюме увеличилась, расплываясь уродливой кляксой. – Просто игрушка, киношный трюк.

Тошнота, которая так мучила ее в машине, а потом совершенно прошла, снова вернулась. У Кати закружилась голова.

– Зачем ты все это устроил?

– А разве ты сама не понимаешь? – Клоунские накрашенные губы Вадима искривились в жалкой улыбке. – Я был в полном отчаянье. Ты ушла, бросила меня, и я ничего не мог с этим поделать. Я готов был на все, на любую жестокость, лишь бы тебя вернуть. Этот спектакль… Прости меня, но…

– Так ты думаешь, что теперь я к тебе вернусь? Этот балаган ты устроил для того, чтобы вернуть меня?

– Ну… Ты все равно бы пришла назад, рано или поздно. Твой Миша – это же просто помешательство. Все пройдет, Катя, и, может быть, очень скоро пройдет. Но… я не мог ждать, когда это кончится, и потому… Мне нужно было тебя встряхнуть, излечить от сумасшествия.

– Я никогда к тебе не вернусь! Ты всегда изводил меня этой своей придуманной любовью. Да ты и не любил меня никогда! Ты любил свое состояние любви ко мне, тебе нравилось мучиться и страдать. Но я-то при чем? Я не вернусь к тебе, не надейся. – Катя повернулась и быстро пошла по дорожке.

– А знаешь, – крикнул ей вслед Вадим, – я и сейчас на все способен, чтобы тебя вернуть! Ты совершенно напрасно думаешь, что ушла от меня и на этом все кончено. Это ошибка, просто ошибка. Вернись ко мне, Катенька, я очень тебя прошу. А иначе…

Катя, не оглядываясь, шла к калитке. Казалось, она не слышала того, что так исступленно выкрикивал Вадим.

– Подожди! – Он догнал ее. – Давай я тебя хоть домой отвезу. И принесу одежду. Подожди немного, я сейчас. Скажу народу, пусть без меня пока развлекаются. Только не уходи, я быстро.

Вадим скрылся в доме. Катя прислонилась к забору и стала его дожидаться. Больше всего ей сейчас не хотелось ехать с мужем, терпеть его присутствие всю длинную дорогу. Но делать было нечего – не пешком же идти до города.

Вадим появился минут через десять с ворохом одежды – своей и ее. Он уже успел переодеться в черный свитер и джинсы и смыть с лица грим.

– Вот возьми, – муж протянул Кате куртку. – Я открою ворота и выведу машину.

Глава 2

Два месяца прошли в относительном покое. Вадим больше не появлялся, не звонил и вообще ничем не напоминал о себе. Нинель Эдвиновна хоть и присутствовала постоянно («Катюша, сегодня опять никак не удастся вырваться»… «Малыш, ты не сердишься? Этот грипп… Не знаю, где она его подхватила. Температура тридцать девять, я не могу ее так оставить»…), но такой опасности уже не представляла, стала чем-то почти незначимым, почти не стоящим внимания, как старая, отжившая свой век собака – неделя-другая, и она околеет, освободит угол от своего мешающего существования. Миша наконец пообещал, что расскажет ей все. После новогодних праздников.

А сейчас впереди большие каникулы. Огромные рождественские каникулы далеко-далеко от Нинели Эдвиновны и от всех, всех, всех. Семь дней вдвоем, только вдвоем, семь дней свободы и счастья. Можно будет спокойно дышать и жить, не боясь, что кто-то помешает, разрушит все каким-нибудь телефонным звонком или стуком в дверь.

Катя хотела на Канары. Но Миша предпочел Рим. Ну что ж, Рим так Рим, главное – подальше от этой крашеной лахудры и сумасшедшего клоуна. Осталось прожить сегодняшний день, а завтра утром они улетят в Вечный город, подальше от всех этих проблем.

Зазвонил телефон. Катя потянулась, встала и не спеша поплелась в прихожую – Миша с утра пораньше никогда не звонил, а бежать сломя голову, для того чтобы услышать голос Риты, Вадима или шефа их фирмы, Катя не собиралась. Но это оказался именно Михаил.

– Привет, Катенька, я не разбудил тебя?

– Нет, я уже проснулась. Да и все равно пора вставать.

– А у меня для тебя хорошая новость. Звоню из аэропорта. Только что посадил Нинель на самолет.

– Да? – Катя встревожилась. – Ты ей все рассказал?

– Нет пока. Мы же договаривались, после Нового года.

– Тогда почему ты в аэропорту? Я думала, Нинель…

– Нинель летит на какой-то очередной конкурс красоты в Новосибирск. Она там в жюри. Я рассказывал, моя жена обожает подобные мероприятия, ей всегда удается каким-то образом пролезть во всякие жюри и комиссии. Но это неважно. Главное – у нас с тобой этот вечер в полном распоряжении. И с работой сегодня я постараюсь разгрестись пораньше, так что часа в четыре буду у тебя. У вас ведь тоже короткий день?

– Да.

– Вот и прекрасно. Готовь свечи, будет ужин на двоих, об остальном я позабочусь сам. И еще… Ладно, это потом. Я приготовил тебе сюрприз, большой-большой новогодний сюрприз. Нет, нет, и не пытайся отгадать, все равно ничего не получится. Ну, до вечера, моя девочка, я так по тебе скучаю.

– До вечера, милый, до нашего с тобой вечера. Только нашего…

Вот если бы всегда так начиналось утро! Интересно, какой сюрприз приготовил Миша? Но в любом случае, что бы там Мишенька ни придумал, самый большой, просто огромный подарок преподнесла им Нинель Эдвиновна – увеличила их каникулы на целый вечер.

Катя сварила себе кофе, выкурила сигарету и пошла собираться на работу. Накраситься сегодня следовало тщательнее обычного и к одежде отнестись с большим вниманием, потому что, когда она вернется, вполне может быть, что Миша уже приедет. У него есть ключи от квартиры, и он обещал освободиться пораньше.

Девушка выгребла из шифоньера ворох платьев и костюмов и критически принялась их осматривать. Но скоро вся куча нарядов была отвергнута – ничто не удовлетворило ее требованиям: костюмы были слишком строгими, платья либо чересчур нарядными, либо чрезмерно простыми. Тогда она влезла в свои повседневные джинсы и розовый свитер. Подкрасившись, Катя обошла квартиру и так же придирчиво ее оглядела. Без сомнения, комнаты давно требовали ремонта, обои выгорели, а местами и вытерлись почти до дыр, потолки облупились. Странно, что раньше ей и в голову не приходило сделать ремонт, нисколько не смущала ветхость и запущенность ее жилища.