Страница 1 из 16

Коллекционер желаний

Зорин Николай

Надежда и Николай Зорины

Часть I

Глава 1

Рвать так рвать! Чего уж тут расшаркиваться. С самого начала нужно было действовать более решительно. А теперь все, что от нее требовалось, – твердо и жестко отказать. Она не должна была соглашаться на этот прощальный ужин. Ни при каких обстоятельствах. Ни ему, ни ей это все равно бы уже ничего не дало, кроме новой порции мучений, взаимных обвинений и препирательств. Агония расставания и так растянулась почти на полгода. Но она опять не смогла отказать и согласилась. Если бы она знала, чем все закончится, если бы знала!

Вадима, своего бывшего мужа, Катя Васильева не любила никогда. Но так получилось, что именно он однажды оказался в нужном месте, в нужный час, когда Катя, обессиленная несчастьями, особенно нуждалась в чей-либо поддержке. А он, Вадим Злотник, не только поддержал тогда Катю, но и явился своего рода ее ангелом-спасителем. Спас от себя самой и от навалившихся на нее несчастий, чтобы потом сгрести в охапку и выдать за себя замуж. Тогда Кате было все равно. Но ведь всю жизнь «все равно» быть не может.

Наверное, она должна была испытывать к нему благодарность, ощущать себя осчастливленной им, возможно, она не имела права его не любить и приговорена была жить со своим спасителем всю оставшуюся жизнь и умереть с ним в один день. Но ни благодарности, ни любви Катя к Вадиму не испытывала, а два года, прожитые вместе, воспринимала как бесконечный кошмар. Но конец все-таки настал. Когда жить с Вадимом стало совсем невмоготу, она вдруг познакомилась с Мишей.

В тот вечер Вадим задержался на работе. Периодически он названивал из своей гостиницы, хозяином которой являлся, говорил, что через полчаса приедет домой, но по прошествии получаса так и не появлялся, а вместо этого снова раздавался звонок, и Вадим объяснял, что возникли новые непредвиденные дела и он задержится. К его приезду Катя всегда долго готовилась, собирала всю свою волю, чтобы ни на лице, ни в интонациях голоса не отражалось ее истинного к нему отношения – раздражения, переходящего то в отвращение, то в прямую ненависть. Раздражал он ее всегда, без всякой причины, а уж когда имелась хоть самая незначительная причина, раздражение в Кате просто клокотало, доводя ее до тихой истерики, до дрожи, до помешательства. Но Катя по возможности старалась не показывать этого. Наверное, Вадим все-таки догадывался о ее чувствах, и потому, чтобы не застать врасплох, всегда предупреждал звонком по телефону о своем появлении.

Когда Вадим позвонил в четвертый раз, Катя не выдержала. Ну сколько можно замораживаться и оттаивать, умирать и возрождаться? Не договорив с мужем, она бросила трубку и выбежала из квартиры.

В ларьке возле остановки Катя купила баночку пива и, чтобы немного успокоиться, решила посидеть где-нибудь в тишине и покое. Завернув в скверик, она присмотрела скамейку, свободную и хорошо освещенную. И тут появился он…

Михаил Анатольевич, Михаил, Миша, Мишенька – этапы их отношений: знакомство, сближение, близость, краткие порывистые встречи, робкое, стыдливое счастье, мечты о вечном блаженстве вдвоем, только вдвоем.

Но как же мешал Вадим!

Катя долго не могла решиться рассказать все мужу и одним ударом разрубить невыносимые отношения. А когда наконец рассказала и нашла в себе силы от него уйти, выяснилось, что Вадим – не единственное препятствие к их счастью. Михаил тоже оказался не свободен. И тоже был женат на женщине, которую никогда не любил, отношениями с которой тяготился, но бросить которую пока не мог.

«Я не могу ей пока об этом рассказать, Катенька, она просто умрет, понимаешь?» – оправдывался Миша.

Катя понимала, еще как понимала. Ведь Вадим ее шантажировал тем же. Он и после их окончательного разрыва бродил неприкаянной тенью, уговаривал вернуться, заламывал руки и грозил самоубийством. В самоубийство Катя не верила, но выносить постоянные его стенания было невозможно.

Господи! Как она их ненавидела. И боялась.

У Нинели Эдвиновны была какая-то похожая на Катину история в прошлом, а Миша повторил в свое время путь Вадима, оказавшись в том месте и в тот момент, когда Нинель, обессиленная какими-то своими несчастьями, бросилась к нему, а он не мог ее не спасти, не сгрести в охапку и не выдать за себя замуж. За одним исключением, что любить он ее не любил, а просто пожалел.

А может, и не было никакой истории, все эта стерва тогда выдумала, просто для того, чтобы охмурить Мишу, ее Мишу. Чтобы потом, через чертову прорву лет, встать препятствием на пути к их счастью, вползти гюрзой в их отношения, обвивая холодным скользким кольцом, и довести ее, Катю, до дикого, сумасшедшего отчаянья.

Впрочем, Екатерина Васильева, как взрослый, разумный человек, понимала, что все это не совсем справедливо. Бедная Нинель Эдвиновна никуда не вползала, ничего не разрушала, а занимала свое место по праву. Это Катя вторглась на чужую территорию, дезертировав со своей, с которой по всем моральным законам уходить не имела права. Это она во всем виновата, а вовсе не Нинель, и уж тем более не Вадим.

Но все это дела не меняло. Страх перед ветхозаветной Нинелью Эдвиновной не становился меньше, вина перед Вадимом не делалась меньше, кошмар их незримого присутствия не переставал быть кошмаром.

Полгода кошмара. Полгода отчаянья. Полгода невероятного счастья, надежд, полной безнадежности.

А потом Вадим исчез, перестал ее преследовать. Катя вздохнула с облегчением: хоть с одним решилось. Наверное, он в конце концов понял, что никакие уговоры и угрозы не помогут, и отступился. Она уже начала понемногу успокаиваться на его счет, как вдруг…

Если бы она знала, чем все это кончится, если бы знала!

Он появился однажды утром, подкараулив ее в подъезде. На этот раз выглядел он вполне нормально, рук не заламывал, говорил спокойно, пообещал, что даст развод, заверил, что больше не будет ее преследовать, и даже намекнул на какое-то свое новое увлечение, но просил о прощальном ужине на даче, 25 октября, в день его рождения.

Катя не смогла ему отказать, разве можно отказывать в последней просьбе кому бы то ни было: будь то приговоренный к казни преступник, будь то приговоренный к разводу муж.

Если бы она знала!

…Неожиданно и совершенно не по сезону выпал снег, обильный и липкий. Вадим заехал за ней днем, после обеда, на своем новом джипе, вылизанном, несмотря на слякотную погоду (дороги совершенно развезло), до неправдоподобного блеска, даже колеса сверкали идеальной чистотой.

В машине ее укачало. Катя пожаловалась Вадиму, но он обиженно сказал, что она просто капризничает: бензином не пахнет и не трясет, да и ехать не так долго, но, если она хочет, он может остановиться, они выйдут, немного прогуляются, подышат воздухом. Сам-то он был без ума от своего тарантаса, такого новенького, такого еще необжитого – необъезженного. «Ну что ж, – подумала Катя, – джип вполне заменит ему неверную жену, Вадим быстро утешится. Уж не это ли его новое увлечение?» Чтобы не оскорблять в лучших чувствах мужа, выходить из машины Катя не стала, только опустила до половины стекло и подставила лицо под воздушный поток.

Тошнота свернулась в желудке маленькой подлой змейкой и настороженно задремала, в любой момент готовая проснуться. Лишь бы не тряхнуло, лишь бы не было этих ужасных спусков, когда дорога идет под гору.

Катя сложила руки на животе, убаюкивая тошноту.

Нет, за тем поворотом точно пойдет под гору, и тогда…

Она хорошо помнила дорогу. Они столько раз приезжали сюда за те два года, что прожили вместе. Любой праздник – день рождения, именины, ее и Вадима, Новый год, годовщины свадьбы и знакомства – они справляли в этом загородном доме. А летом так и без всякого повода заваливались сюда шумными компаниями или просто вдвоем. Катя предпочитала приезжать с народом, хоть и терпеть не могла шума. Чем дальше, тем труднее ей было выдерживать Вадима наедине. Он был хорошим, заботливым, любящим мужем, пекся лишь о том, чтобы она, Катя, была счастлива, чтобы ни одно ее желание не осталось невыполненным. Но, черт его знает почему, Вадим не вызывал в ней никаких добрых чувств, а только глухое раздражение.