Меч истины

Я уже заметил, что чужое отношение мало значило для Визария. Он умел не обращать внимания на оскорбления и насмешки. Так и теперь он степенно склонил голову и промолвил:

- Приветствую тебя, священник. Я, Меч Истины, занимаюсь поисками того, кто уничтожил твой храм.

- Я знаю, кто ты, – голос жреца прозвучал, словно карканье вороны на погосте. – И меня не интересуют языческие обряды. Виновник известен.

- Виновник понесёт наказание, обещаю тебе. Империя будет удовлетворена.

- Империя будет удовлетворена, когда это племя примет её руку.

Визарий склонился, изучая жреца. Он был выше на голову, но служитель Распятого вёл себя так, словно возвышался над соснами.

- Ты хочешь откусить кусок, который не прожуёшь. Риму сейчас не до новых земель – удержать бы старые. Когда я найду виновного, у Империи не будет повода гневаться, - сказал воин.

- Ты не видишь его, когда он у тебя под носом. Ты слеп и глух, язычник! Изыди!

Визарий пожал плечами и пошёл прочь. Я побитой собачонкой бежал за ним. Если на чужака не действовало враждебное отношение, то я ощущал его в полной мере.

Середину дня наёмник проводил на дружинном дворе, беседуя с Мирташем и показывая приёмы воинам. Он не таил свою науку, уверенный в неизбежной победе, но я никогда не видел, чтобы Лугий пришёл посмотреть. К тому же Визарию понравилось, как наши воины мечом останавливают стрелы, он хотел научиться так же. Сначала на него глядели с опаской, а потом стали показывать, и это не было в тягость.

Бездействие Визария раздражало вождя. Он уже несколько раз спрашивал, когда Меч Истины намеревается бросить вызов. Тот лишь пожимал плечами. Мало-помалу и я перестал таскаться за ним, уставший от насмешек сородичей. Скорее всего, наёмнику хотелось подольше пожить в богатой деревне, где не надо заботиться о пропитании. Месяц Алых Листьев шёл к концу, а о правосудии не было слышно.

Однажды он неожиданно зашёл в кузню, где я обучался ремеслу. Мы не виделись несколько дней.

- Ильча, ты должен кое-что увидеть, - сказал он непринуждённо, будто расстался со мной мгновенье назад.

Кузнец недовольно посмотрел на него, но Визарию, как обычно, было наплевать. Он повёл меня к реке, где в этот час девушки стирали бельё.

Дочь вождя Эгла полоскала рубаху, подобрав подол и обнажив сильные ноги. На обрыве над ней сидел Ойка и грыз травинку, делая вид, что смотрит мимо. Он выглядел забавно. Мой брат совершенно не умел скрывать, что у него на уме. Когда Эгла подняла корзину и двинулась наверх, он поспешно вскочил и последовал за ней. Девушка вначале изображала гнев, но потом охотно отдала ему корзину. Они удалились с берега, очень довольные друг другом.

- Уже третий день наблюдаю это милое представление. Что ты скажешь на это, Ильча? – спросил Визарий, хитро глядя на меня.

Что я мог сказать? Что мой брат здоровый и красивый парень, хоть и красноволосый, и что девушкам не пристало его чураться?

- Ты знал, что он ухаживает за Эглой? Или это случилось недавно?

Я не смог ему внятно ответить.

- Что ж, тогда спросим Эглу.

Ему было наплевать, но я уже предвидел, как встретит брат его нескромные расспросы. И всё же поплёлся за ним.

Визарий нагнал девушку у священной рощи.

- Эгла, я могу говорить с тобой?

По её лицу было видно, что она не хочет. Визария это не остановило.

- Ты принимаешь ухаживания Ойки. А ведь ещё недавно собиралась замуж за Лугия. Тебе это не кажется странным?

Она подбоченилась с вызовом:

- А что мне делать, если с твоим приездом мой жених превратился в ходячий труп? Уж ты бы решил что-нибудь, иначе подумают, будто трусишь!

Визарий остановился и поглядел на неё вприщур.

- Странно. Ты говоришь словами Ойки.

Промолвив это, развернулся и пошёл прочь, оставив девушку в недоумении, а меня в ужасе.

Дни шли, дождей не было. По ночам всё так же дул безумный ветер, будоража осенний лес. Было тепло, так что некоторые кустарники принялись цвести, решив, будто наступило лето. Люди переглядывались и шептались с испугом. Все ждали чего-то, а оно всё не приходило.

Не выдержал даже Лугий. Однажды он остановил на тропинке Визария и напрямик спросил, когда тот собирается бросить вызов.

- Ты хочешь сказать, что сжёг тот храм? – снова спросил наёмник.

И, как в первый раз, Лугий не ответил. Тогда Визарий подошёл вплотную, и, нагнув голову, заглянул ему в лицо:

- Ты думаешь, что знаешь, за что стоит умирать? Не ошибиться бы тебе, воин!

И пошёл себе прочь.

Наконец Иктан призвал Визария к себе и потребовал, чтобы тот назначил поединок.

- Я ещё не уверен, - ответил ему Меч Истины.

- Мне безразлично, - сказал наш вождь. – Жрец требует суда или грозится призвать солдат. Ты бросишь вызов завтра, наёмник!

Визарий поглядел на него долгим, невесёлым взглядом:

- Ты знаешь Правду Мечей, Иктан. Ты знаешь, чего требуешь от меня. Говорю тебе: я ещё не уверен.

Но вождь сказал:

- Это будет завтра!

И Визарий ушёл прочь.

Я нашёл его на берегу реки. Визарий сидел на подстеленном плаще и вприщур смотрел на воду, на жёлтый обрыв, на норки ласточек-береговушек. Мне захотелось сказать ему что-нибудь, чтобы он не думал, будто я тоже стал ему враждебен.

- Завтра ты убьёшь Лугия и уедешь к себе. Жалко.

Он повернул ко мне голову. Его взгляд показался мне тоскливым.

- Странный октябрь в этом году. Деревья цветут. Каждый раз накануне поединка я задаю себе вопрос: не сошёл ли мир с ума?

Он говорил много непонятного, но я уже и не старался вдумываться. Странный он, Визарий. Завтра его здесь не будет.

***

Утро поединка было холодным и солнечным. На площади собрались все. Я смотрел на Лугия. Он надел лучшее. Его лицо было осунувшимся.

Жрец делал вид, будто его совсем не касается происходящее.

Визария не было. Люди переговаривались и крутили головами. Наконец он пришёл. Я заметил, что он выстирал свою серую рубаху. Он не казался мне торжественным. У него был усталый вид. В руке Визарий держал свою котомку и плащ.

Он обратился к вождю:

- Ты потребовал, чтобы я наказал виновного в святотатстве. Я сказал тебе, что ещё не готов. Ты продолжаешь настаивать?

Вождь кивнул:

- Тебя пригласили для поединка. Пришла пора бросить вызов.

Тогда Визарий положил к моим ногам свои пожитки, вышел в центр круга и вынул меч. Воронёная сталь тускло блеснула в утреннем свете. Люди следили за тем, в какую сторону она укажет.

- Мирташ, сын Иктана и Ниты! Я, Меч Истины, вызываю тебя на бой! – звучно произнёс Визарий. – Дерись, чтобы доказать свою правоту. Во имя Справедливости!

Сын вождя поднялся с места, и губы стали белее рубахи:

- Я был добр к тебе, Визарий, - только и смог сказать он.

- Это так, - кивнул Визарий. – Но ты предал друга, чтобы склонить свой род принять власть Империи. Дерись со мной, Мирташ. Мне будет жаль, если я ошибся.

Сын вождя сам учил нас. Он был хорошим воином и много дней изучал приёмы Визария. Он вынул свой клинок - немногим короче меча Ойки. Я видел, как убивали тура таким вот мечом.

Мирташ размахнулся с плеча. Этот удар мог раскроить Визария надвое. Но меч скользнул, пойманный широким лезвием, а острые рога крестовины лишь на миг задержали клинок. Сын вождя дёрнул меч, высвобождая, и Визарий, припав на одно колено, нырнул под удар, коротко чиркнув остриём по шее противника. Меч Истины не солгал. Он умел убивать.