Меч истины

- Я говорю не о судных поединках, - спокойно ответил воин. – Когда-то я дрался на арене.

- Ого? Ты был рабом, или тебя соблазнили деньги?

- Я был молод и неплохо скроен. Кое-кто в Риме решил, что я гожусь, чтобы умереть со славой. Мне стоило труда вернуть себе свободу. Но это не значит, что я люблю убивать, - Визарий словно не замечал враждебности своего собеседника, он говорил дружелюбно и ровно. – Ваш молодой вождь просил меня показать, как сражаются фехтовальщики Империи. Ты можешь взглянуть, раз нам предстоит поединок.

- Почему ты предлагаешь это мне? – спросил желтоволосый.

- Потому что я почти наверняка убью того, с кем сошёлся в бою. Тебе может помочь знание моих приёмов.

- Меня это не интересует, - Лугий отвернулся и вновь взялся за топор.

Визарий пожал плечами, и мы пошли прочь. Яркое осеннее солнце слепило глаза.

- Слишком горд, - внезапно сказал воин. – Слишком откровенен. Слишком смел. Так не бывает.

Я не понял, о чём это он. Меня интересовало другое:

- Визарий, ты сказал: он ничего не знает о Мечах. Есть ещё такие, как ты? Вас много?

Он коротко вздохнул:

- Никогда не было много. Это неприятное ремесло. Неприятное и опасное. Но те, кто решил посвятить себя Богу Справедливости, произносят слова и сражаются до тех пор, пока не допустят ошибку. Я не знаю, есть ли такие сейчас, кроме меня. Законы Империи позволяют решать дела без вмешательства Мечей.

Я никогда не слышал о Боге Справедливости.

- Кому ты служишь, Визарий?

- Ты едва ли знаешь о нём – это было давно и далеко. Говорят, он был могучий бог. Он сотворил расу людей – мудрых и сильных, и дал им законы, чтобы они правили всеми по справедливости. Но люди нарушили подаренный закон: они стали завоёвывать других и притеснять их. И тогда воды Океана поглотили землю отступников. А остатки Божественного закона воплотились в Правду Меча. Это случается редко, иногда в целом поколении не находится такого человека. Тот, кто открыл мне это, говорил, что наше время – это время великой битвы, когда пробуждаются силы богов – тех, в кого ещё верят, и тех, кого давно забыли. Я – слуга Забытого. Сейчас стало много злых людей, творящих злые дела. Потому в мир вернулась сила моего бога.

Я не понял и половины, но что-то похожее было в наших сказаниях!

- Я знаю, кто покарал отыров, загнал их под Воду. Это Торум – отец всех богов, так его имя?

Он улыбнулся и потёр короткую бороду, щурясь на солнце:

- Э-э! Вот этого тебе знать не надо. Ещё произнесёшь ненароком формулу – не оберёшься беды. - Визарий улыбался, словно происходило что-то на редкость весёлое. – Гляди, какой день! Какие деревья – золото на синем. В такой день надо думать только о жизни. Ну, где там ваш дружинный двор? Мирташ хотел нас видеть. Нехорошо заставлять его ждать. И, в конце концов, хочется поговорить по-людски, без оскорблений и насмешек.

***

Что касается разговора по-людски, Визарий сильно просчитался. Потому что на дружинном дворе нас ждал Ойка. И вид у него был такой, от какого в страхе шарахались. Я, по крайней мере, попятился. Визарий продолжал идти, как шёл.

Ойка заступил ему дорогу.

- Почему бы тебе не убраться восвояси? – спросил он напрямик.

- А почему я должен это сделать? – в тон ему насмешливо отозвался чужак.

- Потому что никто не хочет видеть тебя здесь! – громыхнул Ойка.

- Странно, ваш вождь только вчера говорил иначе. Что ты хочешь мне сказать?

- То, что Лугий стал живым покойником с тех пор, как ты бродишь по деревне. Что ты с ним сделал, палач?

- А что я должен с ним сделать? – вид у Визария был до странности безмятежный, и морщины снова лукаво лежали у глаз. – Если знаешь, скажи мне ты.

- Я хочу сказать, чтобы ты ушёл отсюда, наёмная скотина! Или я сокрушу твои рёбра. Знай, что я руками ломаю бедренную кость…

- …собаки, - с усмешкой подсказал Визарий.

Ойка вспыхнул.

- Берись за меч! – заревел он, выхватывая свой.

У него был знатный германский меч, взятый в бою, и в длину не уступал странному мечу Визария. Широкий, однолезвийный, с желобком возле обуха, он и выглядел угрожающе. Тем более что Ойка держал его у самого носа противника.

- У тебя добрый скрамасакс, рыжий, - сказал Визарий. – Но мой меч лучше. Быть может, ты первый воин в битве. Но я, как ты выразился, палач. Убери своё оружие, Ойка. Я ведь не сражаюсь. Я убиваю.

С этими словами он сделал нечто такое, чего никто не успел заметить. По мне, так он несильно стукнул брата ногой в колено, и одновременно толкнул его ладонью в грудь. А уже в следующий миг почти нежно уложил Ойку на траву, придерживая спину.

- Видишь, чем я отличаюсь от тебя. Настоящий удар раздробил бы тебе колено, особенно будь на мне подкованный солдатский сапог. А от удара в грудь тебе и сейчас трудно дышать, хоть я ударил в четверть силы. Не нужно драться со мной.

- Пожуй свои косы, Ойка, и не задирай настоящего бойца! Это было хорошо сделано, - послышалось за нашими спинами.

К нам уже подходил Мирташ, и зубы сияли в дружелюбной улыбке. Красив он был, Мирташ. Красив, приветлив и неуловимо грозен. И держался, как подобало вождю.

- Я никогда не видел этого приёма. Так в Империи принято сражаться?

Визарий приветствовал его сухим кивком:

- Чтобы выжить на арене, я заимствовал много приёмов. Так дерутся в жаркой стране на южной окраине Империи. Когда-то все воины той страны бились подобным образом, но сейчас многое забылось.

- Ты покажешь нам? – спросил Мирташ, беря Визария под локоть и увлекая подальше от Ойки. Я перевёл дух.

Мирташ был хорошим вождём, он умел менять темы и гасить гнев. Вот только Визарий не умел гневаться.

- Почему не показать?

- И мы кое-что тебе покажем, - глаза Мирташа довольно блестели. – Думаешь, мы в наших лесах чужды военной тактики? Посмотри-ка на это.

Вот уже несколько месяцев Мирташ учил нас по-новому, и мы достигли успехов. Сорок молодцов выстроились в четыре ряда. Передние, прикрываясь ивовыми щитами, быстро метали дротики. Второй ряд колол копьями от бедра в промежутки между воинами первого ряда. Третий бил от головы впереди стоящих, копья у него были длиннее. А воины четвёртого ряда держали копья слева, положив их на плечи передних рядов. Все шеренги двигались бодро и слаженно, все дротики попадали точно в цель.

- Настоящий боевой отряд Империи. Каково? – Мирташ ждал похвал и восторгов.

Визарий, сидевший на бревне, только сощурился:

- Занятная игрушка. Зачем она тебе?

- Солдаты Империи неуязвимы в своём боевом порядке. Я учу своих также.

Но Визарий качнул головой:

- Солдаты Империи неуязвимы, пока слева и справа от них движутся такие же отряды, прикрывая им фланги. У тебя никогда не будет столько воинов.

Мирташ усмехнулся:

- Кто знает!

- Ваши мечи предназначены для рубящего удара. В такой толчее ими не замахнуться. Тут более уместен тупой рассекающий клин, какой в ходу у северных германских племён. Мне приходилось видеть, как варвары рушат боевые порядки римлян. Солдаты сильны своим строем. Но они не очень хороши в поединке. Их можно побеждать.

- Побеждать Империю? Ты с ума сошёл, брат Визарий? С Империей нужно союзничать, если хочешь сохранить голову.

Визарий только плечами пожал, но в глазах его я увидел пробудившийся интерес.

***

А потом потянулись дни, похожие друг на друга. Каждый начинался с утренней пробежки по холодному лесу, который день ото дня желтел всё больше. Но дожди никак не начинались. Ветер доносил из чащи тревожащий запах пожаров.

После завтрака Визарий без цели слонялся по деревне, заглядывая во все углы и вызывая на разговор окружающих. Самая интересная из таких бесед состоялась у сгоревшего храма.

Наёмник бродил, шевеля сапогом давно остывшие головни, когда за нашими спинами появился жрец. Он стоял у края пепелища в своей тёмной одежде из грубой шерсти, и вид его излучал враждебность.