Меч истины

- Дочку мою не оставь.

Аяна всегда говорила, как рубила:

- Помирать собралась? Лучше сама одумайся, не то за косу из ирия вытяну. Струсила что ли?

- Не понимаешь ты, Смородина. Я видела: придут они за мной.

Но Аяну было не пронять:

- А пусть приходят. Мне давно срубить кого-нить хотелось – почему не этих? А противные какие, белобрысые – фу! Ты только скажи, как их тебе – одним куском подавать или настрогать помельче?

Амазонка никогда не была дурой, склонной к похвальбе. Тут же она хорохорилась мужам на диво, а Томба ещё улыбался, морща чёрное лицо, и даже советы давал. Но Жданкин страх не проходил. И дочка моя, напуганная материной болезнью, всё время пряталась где-то подле - охраняла. И конечно, несмышлёный Гай крутился тут же. В общем, в доме проходу нет от страдальцев и героев.

Когда это до меня дошло, я страшно озлился. На себя, за то, что позволил их в это втянуть. И, как ни странно, на Визария. Разве можно при таком ремесле семьёй обрастать, позволять кому-то тревожиться за тебя, видеть твою смерть каждый раз? Или так вот, как теперь – подставлять близких под удар, который тебе предназначен? А не предупреди нас Давид - на какой дыбе Аяне висеть? Какой бы смертью сына твоего кончили? А нас: Жданку, Томбу, меня? Дочка моя чем виновата? Тем, что Меч Истины ремесло своё ставит превыше жизни? Об этом ты должен был меня предупредить, когда уводил с собой! Разве бы я пошёл, как баран, на эту бойню, где не мне одному освежёванному быть?

Впрочем, кажется, он не звал меня с собой. И не просил ни о чём. И главная его вина, если вдуматься, в том, что сейчас его рядом нет. Уже очень давно не говорил он со мной, не давал с усмешкой советов. Прошлое прошло! Мне бы только со всем этим развязаться – брошу всё к шелудивым собакам! Чтобы дочка не боялась, чтобы жена не болела. Надо только поглядеть, кого Гилл-дурачок видел у Скотьей Могилы, был ли там впрямь Кратон? Или он просто мастер байки травить, как тот римлянин, чей свиток Аяна читает по вечерам? И тогда надо браться всерьёз за стратега.

Занимали они мои мысли – что греха таить. И обоих я увидел дней через пятнадцать после прогулки на Мёртвый Танаис. Александрова гвардия пошла по дворам – сгонять мужиков на постройку стен. Потащили и меня. Томбу не тронули - за его увечья и седину. То, что нубиец на вытянутых руках полные вёдра сорок раз выжимает, парням было неоткуда знать. Хотел бы я глянуть, много ли останется от того, кто сочтёт безобидным старого гладиатора?

Я шёл себе, не брыкался. Как не тяни кота за хвост – всё равно отрывать придётся. Вот сейчас с ними и поговорю.

Стратег стоял на холме у недостроенной башни, и выглядел иначе, чем я привык видеть. Прежде он всякий день не таскал золочёную броню и малиновый плащ. Теперь не то - хозяин города.

- Эй, Александр! Скажи своим обалдуям, что я не каменщик. У меня другое ремесло – я глотки режу.

Он едва посмотрел через плечо:

- Ты живёшь в этом городе, Лугий. А значит, обязан заботиться о его обороне. Принимайся за работу.

- Ага, сейчас! Только я и без того забочусь об обороне, если ты помнишь. И моя забота не в том, чтобы камни таскать.

- А как ещё ты намерен помочь? Две недели от тебя не было ни слуху, ни толку. Может тебе лучше месить раствор?

- Нет, я предпочитаю месить рожи. Прикажи своим громилам отойти, Александр. Я не люблю, чтобы меня понукали.

Сто раз Визарий мне говорил, что я должен учиться терпению. Но как учиться – не сказал. И теперь у нас со стратегом вышло плохо. Он приказы роняет, будто камни кладёт, но и у меня ж терпелка не железная! Сцепиться по-настоящему нам Кратон не дал, этот зря в драку не полезет:

- Как ты собираешься вести следствие дальше, Лугий?

- С Гиллом поговорю.

Язвительные морщины подчеркнули улыбку стратега:

- Что ещё ты намерен узнать у безумного?

- Если узнаю – скажу.

Кратон с Александром переглянулись, потом стратег коротко кивнул. И меня под тем же дурацким конвоем повели в крепость. В какой-то миг я потерял обоих в толпе, и долго проклинал себя за это.

Гилл-дурачок проживал под боком у стратега. И хоть был парнишка достаточно крепким, чтобы участвовать в работах, под стены его не погнали. И, кажется, я знал, почему.

Когда меня привели, в караулке было полно народу. Все стояли молча. И глядели на мальчишку, лицом уткнувшегося в стол. Заботились тут об убогом. Пока здоровые камни таскали, парень трапезничал. И теперь лежал перед нами, насмерть подавившийся яблоком. Я приподнял его: глаза выпучены, кусок торчит изо рта. Быстро успели! Вот только я не успел заметить, кто из двоих? Пусть кто другой верит в яблоко, мне достаточно было на его адамово яблоко посмотреть. Если до заката не похоронят, все увидят на горле такие синяки – мама, не горюй! Кто из двоих?

- Твоя ведьма умеет вопрошать мёртвых? – спросил Кратон.

- Не тронь мою жену. И меня не советую трогать. А о том, что дальше делать, я вам скажу. Не сегодня. Дня через три.

*

На всех я был зол, а пуще всех – на нелепую оглоблю с гордым римским профилем. Как величаво ходил, как себя нёс – боялся значительность расплескать! Ничему не научил, ничего не объяснил! Ты думаешь, на моей совести все эти смерти? Нет, на твоей! Почему я как был болваном, так и остался? У самого, небось, ветки под тяжестью трупов не гнулись. А я вот должен с этим жить. Евмен, Пётр, Гилл немой, вся команда Филомена… Сколько будет ещё, пока научусь? Пока на своей шкуре узнаю, как людей под удар не подводить. Один я, совсем один. А бандитов? Я даже не знаю, сколько их всего. А ты умер, и что я теперь со всем этим делать должен?!

Я сказал, что дам ответ через три дня. Срок подходил к концу, ответа у меня не было. Близкие смотрели больными глазами и боялись заговорить. А если завтра по их душу убийцы придут? Мне хотелось кого-нибудь поколотить. Сильно.

Сам не знаю, почему сказал про три дня. Должно быть потому, что Александр и Кратон как раз в этот срок собирались из города. Решено было ставить постоянный караул на Мёртвом Танаисе, чтобы оберечь корабли, идущие в город с Меотиды. Что будет, когда они уедут?

Впрочем, одна мысль всё же была. Чтобы проверить её, я сам съездил на Скотью Могилу. Это почти день пути на север. Ничего там особого нет: разнотравная степь, глубоченный, поросший терном и лещиной овраг, могила эта самая – земляной высокий курган. Я слыхал, есть любители пограбить царские могилы скифов. Вот эту раскопает кто-нибудь – то-то наживётся!

И вечером третьего дня я пришёл к стратегу, пока он не пришёл ко мне.

- На Мёртвый Танаис сам собираешься? Или Кратона пошлёшь?

- Ещё не решил, - ответил Александр. – Кому-то в городе оставаться надо. Там дело недолгое – определить два десятка молодцов, караулы и секреты расставить. Дня на два трудов. У тебя что?

- У меня-то? Ездил я тут в одно место, ты мне о нём сам говорил. Скотья Могила, помнишь? Ты, Кратон, упоминал, что там в первый раз разобранного покойника видел.

Линялый слушал сосредоточенно, лишь коротко кивнул.

- Есть один очевидец, кое-что об этом рассказать может. Я его пока не видал, он с табунами ходит. Но завтра поутру будет у Могилы, там с ним и встречаюсь. Что узнаю – всё ваше.

Александр не стал спорить, ему вроде и неинтересно было:

- Поезжай. А мы тем временем своё дело справим.

А Кратон пожелал мне удачи.

К Могиле я ехал, не торопясь, но и не мешкал. Моё от меня не убежит. Только бы один пришёл, не полком. А чтобы полк собрать не успел, я и дал ему столь короткий срок.

На краю оврага была у меня приготовлена хорошая засидка, откуда курган представал, как на ладони. Меня же под ветвями орешника разглядеть было трудно. Сяду там, буду ждать, кто придёт. Надоело мне гадать, кто из них. Пусть сам себя покажет. Он непременно захочет убрать моего вымышленного свидетеля. А заодно и меня самого. Для того я его и позвал. Пусть думает, что я лопух придорожный! Найду, чем его разуверить.