Страница 12 из 22
Нынешний Рынок, о необходимости которого в России всё время твердили господа либералы и гарвардские отличники с иностранными паспортами, – является не более, как вывеской, «на огонёк» которой ориентирован российский обыватель.
Специалисты, проанализировав, как сказал бы чеховский герой, – «неслучайные случаи» – искусственно организованные кризисы (Великая депрессия 1929–1932 гг., дефолт в России в 1998 г. и Мировой экономический кризис 2008 г.), – признают, что Рынка как такового уже давно не существует. Если в 1929 г. «всему виной» были биржевые спекуляции на фондовом рынке и маржевые займы,[1] то в 2008 г. причиной кризиса (как будто) стали многочисленные недостатки в госрегулировании, ошибки корпоративного управления и «безрассудное отношение к риску на Wall Street». Ну и, конечно, «наивные печатники» из ФРС (Федеральной Резервной Системы) США в очередной раз не приняли необходимых мер…
Вот и получается, что, выполнив функцию «огонька», рынок нынче представляет собой сговор монополистов и финансовых воров, которые делают деньги из воздуха, играя на биржах цифрами и бумагами, то есть ничего не производят. Капитализм же является не более, как надстройкой над давно уже существующей международной финансовой пирамидой, сажающей страны на иглу долгов, открыто уничтожающей их производства, и, стало быть, их экономическую независимость.
Для выполнения «глобальной задачи» в качестве инструмента используются либеральные ценности, из которых к настоящему времени «лучше всех» зарекомендовали себя политкорректность и толерантность. Отобранные из всего, что наиболее эффективно разлагает здравый смысл, деформирует сознание и аналитическое восприятие, что тормозит развитие личности и сводит на нет динамику эволюционного бытия общества, – эти психологические установки в социальном поле приводят человека в состояние полуживотного. Становясь привычными, они выращивают в деформированной личности нехитрые устремления, создавая её полную зависимость от примитивных инстинктов и потребностей, постепенно становящихся в жизни выращенных псевдочеловеков приоритетными.
В России, те, кто остался при чести и совести, задавались вопросом: как избежать всего этого? Возможно ли спасти и сохранить лучшее из прошлого Страны, не лишаясь достоинств настоящего, с тем, чтобы и то и другое могло быть полезным в будущем? Может, в богатейшем опыте ушедших времён содержится некий «ген» достойного бытия, способный украсить историческое существование России и остального человечества?
Александр Кротов
Ницше, если не ошибаюсь, принадлежат слова: история пишется победителями. Красиво сказано и правильно, но не во всём. Правда и справедливость только выиграли бы, если признать, что история публикуется победителями, а пишется она всеми. И, если первые, имея власть и силу, накладывают «румяна» на себя («избранное общество», идеологию, правящую партию, официальное руководство, и т. д.), то остальные, включая побеждённых, за отсутствием «румян» и «белил», оставляют в делах и памяти народной реальное отображение событий. Иными словами, – первые имеют большие возможности в писании и переписывании событий, тогда как вторые реально участвуют в истории в качестве не писарей, а делателей её. Что касается «стряпчих истории», как и «делателей» её, то, справедливо утверждал писатель и яркий публицист Александр Кротов: «История пишется не только выдающимися представителями человеческого рода, но и людьми ничтожными, бездарными. История пишется и заблуждениями, и кровью, и победами, и поражениями, и глупостью, и продажностью, и мужеством, и отвагой, и трусостью; людьми энциклопедических знаний и полными невеждами»[19]. Потому, добавлю от себя, и полна история ошибок и заблуждений, что составлена из лоскутов лжи, правды, шитой белыми нитками фальши и великого множества неясностей. В частности, в видении разницы между Страной и государством. Страна, являя собой культурно-историческую жизнь народа, сосредотачивает в себе его внутреннее бытие. Тогда как государство, будучи «политической единицей», – призвано обеспечивать и охранять жизнь Страны в её духовной, культурной и экономической ипостаси. То есть защищать многофункциональную сущность этой «единицы», ибо Страна первична, а государство вторично. Второе – и по правилу счёта и по внутренней логике – не может и не должно опережать Первое. Поскольку духовная и культурная жизнь Страны, стимулируя создание политических реальностей и сеть социальных инфраструктур, определяют большинство параметров, дающих жизнь государству. Различие понятий Страны и государства в том ещё, что последнее тождественно территории, в то время как Страна в качестве духовной и этнокультурной сущности не имеет чётко очерченных, фиксированных границу поскольку их определяет жизнетворная энергия народа; то есть его жизнеспособность. Когда исторические границы совпадают с жизненной силой народа, явленного Страной, тогда бытие государства стабильно.
Если же энергия народа в силу разных причин истощается, то Страна слабеет, и, в соответствии с новым раскладом сил (вызванным падением духа народа), – сжимается подобно шагреневой коже. В этих обстоятельствах границы государства могут ужаться до территории, которая соответствует новой духовно-исторической данности. А проблема сводится к возможности или невозможности удержать прежнюю территорию. Если это не удаётся, то Страна перестаёт быть, а государство исчезает из исторической жизни.
Со всей определённостью можно утверждать: государство существует до тех пор, пока жив дух народа, воплощённый в Стране. Потому главная беда нынешней России состоит в деформации бытия Страны в её духовно-нравственной ипостаси, ввиду чего Россия за последние десятилетия едва не потеряла своё историческое имя…
Как такое могло произойти?
На протяжении многих десятилетий духовные и социальные связи в России были до безобразия советизированы, внешняя и внутренняя политика опиралась на идеологические мифы, экономика имитировала державность, а бытие Страны было оковано бессмысленной ложью. Последняя, став одним из рычагов для изъятия из жизни русского народа национальной основы, обратила Страну в духовную степь, в которой мутные воды «перестройки» больше походили на горную сель.
По прошествии всего лишь двух поколений, положение в Стране и государстве стало хуже. Помимо трудновосполнимых потерь в экономике, произошло падение политического статута России в мире, ко всему прочему лишившейся почти единственных своих «двух союзников – армии и флота».
К этим невоенным потерям следует добавить разбазаривание сверхсекретных технологий, включая космические, – развал военной авиации и разрушение всех сфер социального и общественного бытия государства.
Всё это стало возможным вследствие трагической для народа утраты столетиями выковывавших Страну традиций, нравов, инстинкта политического и социального самосохранения, навыков здравого смысла. Стала очевидной анемия общественного сознания. Огромная Страна уподобилась слепому гиганту, не видящему, куда он идёт, не знающему, что делать, не помнящему мудрых заветов отцов, а потому беспомощному перед всеми обстоятельствами, среди которых выделяется неспособность ощутить предстоящую Бездну.
Выдающийся русский писатель Виктор Астафьев – солдат-победитель в Великой войне и свидетель поражения Страны в «мирное» время – имел немало оснований для того, чтобы на исходе жизни с горечью обратиться к своим соотечественникам: «Я пришёл в мир добрый, родной и любил его безмерно. Ухожу из мира чужого, злобного, порочного. Мне нечего сказать вам на прощанье»…
1
Маржевой займ позволяет клиенту внести всего 10 % от цены акций, остальные 90 он остаётся должен брокеру. Хитрость, однако, состоит в том, что брокер в любой момент может потребовать уплаты долга, и его нужно вернуть в 24 часа. Это называется «маржевое требование». За несколько месяцев до «печального октября» 1929 г. Джон Рокфеллер и другие оповещённые участники финансового действа, тихо ушли с рынка. А 24 октября 1929 г. Нью-йоркские брокеры, выдававшие маржевые займы, стали массово требовать уплаты по ним. Все начали избавляться от акций, дабы избежать уплаты по займу. Это вызвало нехватку средств в банках (только в США с 1930 по 1933 гг. были закрыты 9 тыс. банков!), что позволило международным банкирам не только скупить банки конкурентов, но и купить за гроши крупные компании. Однако крупнейшее ограбление за всю историю Америки было лишь прелюдией. Выйти из экономического кризиса можно было, увеличив денежную массу. Вместо этого Федеральный резерв сократил её, что привело к величайшей депрессии за историю.