Страница 8 из 28
Само начало карьеры доктора Улама было отмечено весьма нетривиальным скандалом.
Незадолго до Второй мировой войны на международном рынке весьма высоко, до двухсот марок за самку, ценилась порода кроликов реке с плюшевым мехом, выведенная коллекционерами Германии. Не желая тратить деньги на столь дорогое, но и столь привлекательное приобретение, доктор Улам занялся контрабандой на свой лад: он попросту вывез из Германии пару кроликов-метисов, имевших самый беспородный вид. Таможенники, проверявшие странного иностранца, посмеивались: неужели что-то подобное нельзя приобрести в любой другой европейской провинции? Зачем вывозить из Германии беспородные особи?
Но таможенники смеялись зря.
Вывезенные доктором Уламом метисы были гетерозиготами – носителями рецессивной мутации рекс. Уже в первом поколении выщепилось два рекса, а в третьем мутация была размножена, принеся доктору Уламу немалые доходы.
Когда доктор Улам вернулся в Сауми? Кто пригласил Доктора Улама в Сауми? Когда в Сауми был построен Биологический центр? Как существование подобного Центра соотносилось с уничтожительной политикой Сауми, агрессивно направленной на все, что приходило в страну извне? Почему из двух сыновей доктора Улама человеком другим признан лишь Кай Улам?..
Ладно, сказал себе Семенов. Важно выбрать главный вопрос. Важно выбрать самый главный вопрос и задать его Каю Уламу и постараться получить ответ на этот самый главный вопрос. В конце концов, о чем бы мы ни говорили сейчас в связи с Сауми – о насильственных выселениях жителей городов в далекие специальные коммуны юга, о чудовищных репрессиях, о геноциде против собственного народа, о загадочных членах военной Ставки Сауми, все равно все это связано и, наверное, в течение ближайшего десятка лет будет связано с Каем Уламом, другим человеком.
Подняв взгляд, Семенов увидел крошечную женщину, закутанную в сари бледного цвета (такое сари в Сауми называют тхун).
Это была жена другого человека – Тё.
А рядом с Тё Семенов увидел Кая.
7
Как всякий опытный профессионал, Семенов знал, что не так просто написать запоминающийся портрет, особенно словами.
Трех строк, посвященных характерному жесту, необычной улыбке, блеску глаз или родинке на лбу, недостаточно, а десять строк уже снимают напряжение. Но работая впоследствии над отчетом, Семенов не пожалел слов. Лучше повториться, чем что-то упустить.
«Его рост может удивить, – писал Семенов о Кае Уламе. – Стало стереотипом описывать выдающихся людей как людей во всем выдающихся. Но Кай Улам, будучи физически крепким, ростом не выделяется даже в толпе уроженцев Сауми, как правило людей небольшого роста. Его жесты, его манера поведения – типично местные, но с элементом какого-то своего, сразу угадываемого отношения к окружающему…»
И все же, писал Семенов в отчете, Кай Улам ни на кого не похож.
«Увидев Кая Улама, вы сразу, как по неведомой подсказке, понимаете – вот человек, которого вы ждали всю жизнь. Бы ждали его, выбирая друзей, вы ждали е го, выбирая женщин, вы всю жизнь мучились оттого, что не могли найти этого человека.
И вы его встретили.
Достаточно увидеть круглое лицо Кая, покрытое странными неровными бледного цвета пятнами, как от неправильного загара, его глаза – черные, как у всех других саумцев, но со странным, вовсе не напряженным внутренним светом, его руки, находящиеся в каком-то непрерывном, но спокойном и не раздражающем движении, чтобы сразу понять: вот человек, которого вы искали всю жизнь. Рядом с Каем Уламом вы заново обретаете способность мыслить, рассуждать здраво и честно, рядом с Каем Уламом вы заново обретаете способность думать о возвышенном, даже находясь в самом грязном, самом заплеванном месте. Рядом с Каем Уламом вы заново обретаете редкостную способность чувствовать себя пусть усталым, пусть утомленным, пусть много попусту растерявшим, но – человеком…»
Отчет Семенова заканчивался следующими словами:
«Эволюция, наделив нас могучим умом, оставила, к сожалению, при нас все наши многочисленные животные недостатки. Вступая в спор с природой, доктор Улам, несомненно, помнил об этом. Умножая в человеке добро, мы, к сожалению, вовсе не убавляем в нем зло. А доктору Уламу это, кажется, удалось».
На полшага впереди Кая Улама шла Тё.
Она шла, вытянув перед собой маленькие руки маленькими ладонями вверх – знак дружбы, знак миролюбия. Непонятно, видела ли она солдат за ширмами, на ее взгляде и движениях это никак не отражалось.
Тё просто шла, и взгляд ее светился дружбой и миролюбием.
Была ли она другой?
Наверное, нет.
Но, находясь рядом с Каем, невозможно оставаться обыкновенным человеком.
Затаив дыхание, чувствуя все то же ничем не объяснимое волнение, Семенов всматривался в Кая.
Появившись в круге света, отбрасываемого масляными светильниками, Кай Улам рассмеялся. Его смех был так звонок и чист, что ритуальный хрустальный сосуд, стоявший в нише недалеко от Семенова и Колона, неожиданно лопнул и распался на несколько задребезжавших частей.
Краем глаза, чисто автоматически Семенов видел Тавеля и Садала.
«Что лежит в кармане человека, которого Тавель Улам назвал деревом?..»
Семенов только сейчас увидел, как оттопырен правый карман невероятно затасканной джинсовой куртки Садала.
«Зачем Тавель Улам так часто оборачивается на Садала?..»
Но Кай приближался, и голова Семенова слегка закружилось.
Ему захотелось сделать шаг навстречу Каю, ему невероятно захотелось увидеть его глаза, задать главный вопрос…
Вот Кай!
Семенов не спускал глаз с Кая Улама.
«Сейчас он окажется совсем близко. Сейчас наконец я смогу его спросить…»
Семенов жадно всматривался в Кая.
«Почему я не знал его раньше? Цан Су Вин прав, у такого человека не может быть врагов. Почему я не думал о нем раньше? Колон ошибается, в такого человека не может выстрелить даже безумец! Почему я не пытался попасть в Сауми раньше, чтобы увидеть Кая Улама?..»
Он сделал легкое движение навстречу Каю, потому что медленно выпрямившийся Садал на секунду закрыл его от него. А он, Семенов, не хотел терять Кая из виду ни на секунду. Затасканная грязная куртка Садала вдруг вызвала в Семенове отвращение. Он сделал легкое движение навстречу Каю, он почти коснулся Садала, чтобы оттолкнуть его, но в этот момент между ним и Садалом встал Тавель Улам. В движении Тавеля не было ничего необычного, но Семенов вдруг остро и страшно понял, что в каждом движении каждого из людей, сведенных случаем в этом огромном сумрачном зале, есть некий скрытый и, возможно, ужасный смысл. Там, впереди, за шагнувшим навстречу Каю Садалом что-то происходило. Что-то такое, чего он, Семенов, не видел. Он только услышал легкие шаги приближающегося Кая Улама, а затем непонятный выкрик:
– Дай его мне!
И почти сразу впереди, за Садалом и Тавелем, как будто специально вставших перед Семеновым, пронзительно вскрикнула Те.
И сразу ударил выстрел.
Июль 1979 года.
Стенограмма пресс-конференции.
Сауми. Биологический центр.
Д.КОЛОН. Цан Улам, наверное, вы согласитесь с тем моим утверждением, что люди не ангелы?
Доктор УЛАМ (улыбается). Несомненно.
Д.КОЛОН. Но если появление человека другого, как вы говорите, совершенно однозначно обрекает человека разумного на уход, то как должны относиться к Каю Уламу самые обыкновенные люди, не мы с вами, и даже не ваши лаборанты, если они у вас есть? Даже к святому, даже к самому чистейшему из мудрецов легко проникнуться ненавистью, если его существование наносит тебе явный вред, унижает тебя и твоих близких. Вы не боитесь, цан Улам, что рано или поздно проникшиеся ненавистью к Каю фанатики устроят на него настоящую охоту?
Доктор УЛАМ. Нельзя выиграть шахматную партию, не отдав ни одной фигуры. Как отдельная личность Кай, разумеется, не бессмертен, он бессмертен как вид. Вы правы, я предвижу целый ряд войн против Кая и его детей, я предвижу эпохи самого настоящего террора. Но все противники Кая заранее обречены, так что, в сущности, все это не имеет значения.