Законопослушный гражданин

Зал разразился криками.

– Тихо! – загремел прокурор. – Ты, значит, один здоровый, а все вокруг больные! О как, присяжные.

– Нет, – Кабанов скрипнул зубами, – я тоже болен. Не могу так жить.

– Знаешь, что я тебе скажу. – прокурор сдвинул брови, лицо неожиданно стало тоньше, умнее. – Вот это наша страна, вот это, – он провел рукой по присяжным, по залу, – наш народ. Другого нет. Как ты не поймешь это своей глупой и честной головой – страна наша именно такая, какая есть, и в ней надо  жить по правилам. А не получается, вали! Или давно повесился бы, не тратил наше время! Опять же застрелиться было из чего. Зачем бумагу марал, книгу писал, сколько времени потратил на ветряные мельницы!

– Одному уходить – много чести. Нет, неуважаемые, вы со мной пойдете.

Зал снова загудел.

– Совсем сбрендил. Тебя сейчас в подвал спустят и все дела. И пойдут с тобой вот эти двое только. – прокурор показал на конвоиров, те плотоядно ухмылялись.

– Я перед началом наших дебатов просил адвоката позвонить по одному номеру.

– Типа за тебя важный человек слово должен был говорить.

– Сим-карта с эти номером в телефоне, который лежит вон в том огнетушителе. – Кабанов показал в дальний угол зала. – Видите, мигает красный диод? Этот огнетушитель я принес, когда как раз охранял здание суда.

Народ в зале напрягся, по лицам судьи и прокурора пробежала тень.

– Огнетушителем этот предмет назвать сейчас никак нельзя, скорее наоборот. – усмехнулся Кабанов. – Дальше объяснять надо?

– Что там? – прохрипел прокурор.

– Два килограмма тротила. Звонок привел в действие таймер. А время сейчас 11-58. Догадываешься, сколько у тебя осталось до встречи с аллахом?

Первыми исчезли конвоиры. Судьи подскочили, растерянно оглядываясь.

– Врешь! – крикнул прокурор.

– Сейчас проверим.

Кабанов сел на место и спокойно смотрел на судилище.

Закричала слоноухая, ее поддержал муж-бомбила. Ограда рухнула, присяжные, как обезумевшее стадо парнокопытных, ринулись к выходу…

Спустя тридцать секунд в зале остался один подсудимый. В коридоре раздавались крики, кто-то звал полицию, саперов, заревела сирена. Кабанов поддел ногтем скрепку, вогнанную в каблук. Скрепка вошла под нужным углом в замочную скважину наручников, пара движений – дужки на решетке освободились. Время 12-02, никакого тротила в огнетушителе не было. Зато за дальним рядом кресел присяжных был припрятан АКСУ с запасными магазинами и пара РГД-5 – их места в оружейной комнате ФССП давно занимали качественные муляжи.

– И один в поле воин. – Кабанов передернул затвор. – Если поле пройдено.

2015

Мотивация

   Мотивация. Мотив. Движущая сила, которую часто упускают из вида. Упускают или сознательно камуфлируют, скрывают, затирают, полируют.

   Мотив есть всегда и у всех. Законопослушных и преступников. Даже у маньяков и душевнобольных, что суть одно и то же. Хотя, может, и уместно здесь поставить знак вопроса? Про маньяка чуть позже.

   По-нашему, по-простому, по-рабоче-крестьянски (где те рабочие с крестьянами, однако): на южных границах бородачи с автоматами объявили ИГИЛ, Кадыров в Чечне игил давно построил на контрибуциях. Что хотят – мотив – исламисты? Расширения границ, шариат, намаз, гурий, пострелять и рабов. Что хочет Кадыров? Русню («Россия – это я»), рабов, пострелять, гурий. Что хочет русня, ее не спрашивают. Ее рулевые – высшие чиновники хотят всех благ себе и своим детям. Хотят жить в Европе или Северной Америке на деньги, заработанные (ох, тяжелая это работа – воровать из нефтяного болота) вахтовым способом. В игилах они жить не хотят. Лыбиться, заигрывать, уважать традиции – да, но жить вместе – нет. Дураков, в смысле, нет. Дураков нет, а маньяк есть. Мотив маньяка поди разбери – место в истории, вселенская власть, государство – это я, нет меня – нет России… все смешалось в дурдоме. Одного маньяк не хочет – полония в чае. Кинжала в печени не хочет (и ты, Сечин? – предсмертный хрип). Нет маньяка – нет России, есть игил. Или золотая чечня. Или просто Орда. Как не назови – феодализм. О, да! какой феодализм! у нас же булавы с тополями! да мы можем 45-й повторить! всю пендосию в порошок! Так хорошо п***еть в интернетах, развалясь на диванах. И новороссия скоро наша будет! Крым наш! Хайль! "***ло". Чик-чик. Четыре дырки в оскорбителе. Орден почета на кителе. Санкции. Граждане затягивают пояса, выворачивают карманы, банки поднимают ставки, посевная под угрозой – войнушка дело дорогое, 200-е не скроешь, роса в глазах скисает, запашок-с. Потихоньку добираемся до народного мотива. А кто хочет войны! а кто пробовал есть слона! Ну его нахуй этого слона! войну эту! "Лишь бы не было войны!" Леонид Ильич, который фронтовик, который тех еще времен, которые по-честнее будут, имел право так сказать. "Мы готовы воевать со всем миром! Со всей гейропой! Фашизм не пройдет! Майдану – нет! Снегири – не гири!" – маразм нынешних попугаев-калантарянов. Не-не-не! Народ – менеджеры всякие, таксисты, чиновники мелкие, домохозяйки и домохозяины – войны не хочут. Хочут колбасы, хлеба, зрелищ, раз в год в туречию хочут (Крымом перебьются). А война как бы уже на пороге, а как бы уже тополя колосятся из шахт! Не надо, хозяин! Мы стерпим, лишь бы не было войны! лишь бы не было майдана! Хитрый маньяк, слюшай! "Я жизнь за него отдам, да!" жизнь генерала-академика, государственника-патриота (привет, игил). "Кто говорит "Россия для русских", тот либо придурок, либо провокатор!" Нет маньяка – нет России. Есть маньяк – нет России.

2015

Последняя осень

Разрывая утренний туман, по горной дороге мчалась колонна. Десять черных геленов с номерами по возрастающей К002РА95, К003РА95… Сто километров в час, сто метров до бампера. Промелькнул дорожный знак «До Грозного 110 км».

– К чему столько шума? – произнес старик, поглаживая бороду. – Аллах не поощряет роскошь.

– Это не роскошь, уважаемый амир, это необходимость. – обернулся с переднего сиденья пассажир с лицом питекантропа. – Бараны должны знать своих пастухов, знать, что пастухи сильны. Как говорят русские, понты дороже денег.

– Такие понты хорошо видны с неба.

– А?

– Со спутника. – усмехнулся амир.

– А! – засмеялся верзила. – Мы на своей территории! Американцы никогда ракету сюда не пошлют, а главнокомандующий Россией… – Верзила оскалился, приподняв одну бровь.

– Здесь, в горах, не все любят Рамзана.

– Не беспокойся, уважаемый, все! Кто не любил, уже далеко.

– Здравствуй, дорогой! – протянул руки седобородый старец.

– Салам, уважаемый амир! Как дорога, как здоровье? – гориллообразный мужчина с ласковой улыбкой спешил навстречу.

Они обнялись.

– Все хорошо, брат. Я пришел лично, по телефону такие вещи не говорят.

– Понимаю, уважаемый. – Брат жестом показал на диван. – Здесь, в моем доме, можно говорить не опасаясь. Весь во внимании.

– Тувинец согласен!

– Иншалла! Это отличная новость! Мои двадцать тысяч готовы! – глаза гориллы зажглись огнем.

– Полицейский в Москве?

– Этому мозги промыли давно, все сделает как надо.

– План не изменился? – амир погладил бороду.

– Нет! Ваш план идеален! Во время Курбан-Байрама полицейские не дают верующим пройти на площадь для моления, бьют дубинками безоружных мусульман, один из кяфиров стреляет в толпу. Просто и гениально, почтеннейший!

– Нужны снайперы.

– Конечно! Все будет! Мои люди подключатся, если полицейский не выстрелит. Но он выстрелит.

– Передвижения не отследили, как думаешь, брат?

– Бойцы передвигались по-разному: на поездах под чужими фамилиями, но в основном на автомобилях разными дорогами. Пока остановились за МКАДом. Ни от кого тревожных вестей не поступило.