Законопослушный гражданин

– Хорошо. Не мало бойцов?

– Что вы, уважаемый! Более чем! Правосеков тысяча на Майдане была, страну перевернули, у меня 20 тысяч закаленных бойцов.

– И все же без согласия тувинца… – не закончил амир.

– Ха, – по-волчьи осклабилась горилла, – разумеется, в самой Москве против армии мы пока ничего сделать не сможем. Пока! Ничего, главное, чтобы тувинец своих придерживал хоть несколько дней! За это время в войсках кое-что поменяется, командирами останутся те, кто будет нам нужен. К этому времени и с президентом определимся, хватит ему нами командовать!

– К этому времени братья из ИГИЛа будут рядом. С президентом, думаешь, пройдет? Все-таки кнопка у него. И наше государство пока Америкой не признается.

– Никто ему не поможет. Сам себя нае*ал. В Европу не пустят, с Америкой на ножах. Если и сбежит, то в Северную Корею. Думаю, сразу задержим, передаст и корону и чемодан.

Как у них принято: «Я устал, я ухожу». Пусть уходит. Молодая жена, дом, счета – что еще надо, чтобы встретит старость.

– Татарка сделала свое дело. – снова погладил бороду амир. – Но, если что – ее с отродьем в заложники.

– Не понадобится. Его и так сдадут.

– А как дела в регионах?

– Везде наши люди, уважаемый. В госучреждениях, в полиции, войсках – с тех пор как снова призывать начали. Все под Кавказ лягут, как только из Москвы нужные команды придут. Русские бараны еще будут радостно блеять потом, что настоящие мужчины свергли коррупционеров.

– Уверен в президентстве?

– На 146 процентов! Рузке столько говна в уши влили, столько ***в им показали, а они терпят. Нация терпил! Их так зачморили, скажут черное – это белое, от белизны ослепнут, скажут, долбиться в очко полезно для простаты – будут долбиться! Так что когда тувинец в лужу сядет, объявлю досрочные выборы, а там – посажу олигархов, расстреляю пидарасов и педофилов, снижу квартплату пенсионерам, на время конечно, пенсию добавлю, водку разрешу пить только в кабаках, зато почти даром, на улицах наведу порядок. Через полгода меня назовут новым Сталиным!

– Тем, который репрессировал ваш народ?

– Неважно! Сталин – это идол русских терпил, пускай потешатся.

– Ты хорошо все продумал, брат!

– У меня хорошие учителя. – с ласковой улыбкой склонил голову брат.

– Эй, академик! – услышал Добролюбов. – Стой, Евгеньич! Тебе ору!

Добролюбов обернулся, к нему, размахивая грязным пакетом, не обращая внимания на истошные сигналы автомобилей, через дорогу шлепал Коляныч. Темный, неопределенного цвета плащ, развеваясь от ветра, придавал длинному алкашу этакий богемный вид.

– Я тут это, – задыхаясь, орал богемный Коляныч, – продуктов надыбал задешево! Пойдем, посидим, у меня пузырь есть!

– У меня от паленки что-то голова и сердце болит. – за стеклами очков округлил глаза Добролюбов. Коляныч снова просроченных продуктов из мусорного бака за магазином набрал.

– Ты чё, Евгеньич! Нормальная водяра, из магазина! Наш же снова цену сбавил! А не верили либерасты, что цены снижаться будут.

Добролюбов вздохнул. Дома дети в интернете, жена в телевизоре.

– Ну, если не паленая…

Они сидели на детской площадке за сломанными качелями. Ветер стих, стал накрапывать дождик. Не обращая внимания на мокнувшие йогурты и печенья, Коляныч снова пытал Добровольского:

– Вот ты, Евгеньич, тоже либераст, очки носишь, образованный весь из себя! Типа, умный! А почему бедный? Скажи, а? А я тебе скажу! – Коляныч набулькал водки в пластиковый стакан. – Это у них там в Пиндосиях умный может богатым стать.

Коляныч прокинул стаканчик в глотку, выдохнул:

– У них как – закон и ни-ни. Скукота! Поработал – к жене, к детям. Спать, опять работать. Это жизнь, я тебя спрашиваю?

Добровольский смотрел в очки и видел свою жену – старую жабу, детей – сколиозных фанатов интернета.

– У нас не так! У нас свои академики! У нас для того, чтобы богатым стать, ума мало! Надо хитрым быть! Жестким! Понимаешь! – Коляныч показал костлявый кулак. –  Не наебешь – не проживешь! В этом сила народная, понимаешь? Выживание! Русский там выживет, где немец сто раз сдохнет! Мы этим сильны, понимаешь? В этом и есть наша богоизбранность! – Богоизбранный Коляныч разлил остатки национальной гордости по стаканам. – Это евреи в пустыне сорок лет маялись, а мы … – Брови Коляныча задвигались на морщинистом лбу. – Мы их, ежели чё, мы им!

Он не договорил, уставившись на подъехавший к подъезду дома напротив автомобиль.

– Вон к Анжелке хахаль на Кадиллаке прикандыбал. Она хвастала, чуть ли не с министром спит! Ворюга, понятное дело, коррупционер. – Коляныч помолчал. – Погодь, а не шпион ли он пиндосский? На ихней тачке разъезжает, точно шпион!

Коляныч взял пустую бутылку, как гранату или, в худшем случае, «Коктейль Молотова». Добровольский поднялся, подозревая нехорошее.

– Ща я ему устрою, как на Обаму работать!

Добровольский развернулся и, не оборачиваясь, потрусил вон с детской площадки. Покидая двор, услышал за спиной звон стекла и крик мстителя:

– Шпионы ****ые!

– Ходят слухи, исламисты головы поднимают, теракт готовят в ближайшее время. – Мясистый генерал строго смотрел раскосыми глазами на подчиненного. – От твоего источника в ФСБ ничего такого не слышно?

– Пока все спокойно, товарищ генерал. – вытянувшись, ответил Пируэтов.

– Смотри, Антон Иванович, если что, докладывай сразу! – генерал смягчил взор. – К декабрю освобождается место замминистра, все в твоих руках. Иди.

Пируэтов шел по коридорам серого многоэтажного здания, прикладывая магнитную карту у каждой двери. Как же спокойно, твою косоглазую мать! Пируэтов спустился на стоянку, сел в свою «Ауди».

Через 20 минут Пируэтов остановил «Ауди» у торгового центра «Космос», достал из бардачка смартфон, вставил в него аккумулятор. Спустя пару минут через Тор в браузере отправил сообщение, еще через пару минут прочитал ответ.

«Ауди» отъехала от одного торгового центра, чтобы через пару кварталов припарковаться у другого. Пируэтов погулял по этажам, интересуясь якобы осенней коллекцией верхней одежды, а в назначенное время нырнул в служебную дверь. Еще через минуту усаживался в неприметную «Приору» с тонированными стеклами на заднем дворе. Водитель «Приоры», блондин с чеканным профилем, щелкнул тумблером на приборной панели.

– Можно говорить.

– Тувинец интересуется насколько осведомлено ФСБ об исламистах. Сам готовит приказ о проведении учений Западного военного округа и переброске войск к границам Украины.

– Что-нибудь еще? – блондин впился синими глазами в Пируэтова.

– Только личные ощущения – что-то затевается в армии, все командование в напряжении, как оголенный провод в задницах.

– Ощущения тоже важны. – улыбнулся блондин.

– Не переживайте, Антон Иванович, все под контролем. И напряжение в проводах тоже. Спасибо за информацию.

– Служу России, как говорится.

Два китайца в строгих костюмах удобно расположились в креслах. На столике между ними сверкала янтарными боками бутылка бурбона, в деревянном ящичке плотно лежали кубинские сигары.

– Благодарю за приглашение, Ли. Есть повод для праздника?

– Наливайте, Си, повод имеется.

Ли достал сигару, золотым резаком срезал кончик.

– Агентура сообщила о встрече Амира с чеченом. – Ли щелкнул зажигалкой, пыхнул дым вверх. – Не сомневаюсь, разговор шел о перевороте в Кремле.

– Все-таки стопроцентной уверенности нет. – Си задержал бутылку над стаканом.

– Это называется использовать втемную. Конечно, разговор мы проконтролировать не смогли – дворец защищен от прослушки. Амир встречался с тувинцем, у нас с министром заключен договор: игил захватит Россию до Урала, Дальний восток отойдет к нам.

– А что получит тувинец?

– Новую Россию он получит. – сверкнул зубами в улыбке Ли. – Станет главой новой федерации. Формально, конечно. Как, скажем, норвежский король или английская королева. Что еще практичному человеку надо, чтобы встретить старость. Теплое место, охрана, счета и никакой ответственности. И при этом почитание своих граждан, как руководителя, в непростое время предотвратившего третью мировую войну. Нацепит ордена, фуражку побольше, шкуру леопардовую…