Страница 5 из 103
Взять Петра Филатьева. Да у него столько денег, что можно прокормить всю московскую голь перекатную. А он кинет три полушки нищим на паперти и считает себя благодетелем. Сквалыга! Все его дворовые люди ходят в обносках, в коих по улице пройтись стыдно.
А как свою дворню кормит? Лишь бы ноги волочились. Уж такой прижимистый, что даже на Светлое Воскресение[12] выдает всего лишь по одному крашеному яичку, и все потому, чтобы стародавний обычай христосования не нарушить, а то бы и вовсе пришлось у голубей яйца воровать.
Худая жизнь, горемычная.
Одна отрада — уроки бывшего дворянского сына Ипатыча. За семь лет Ванька столько познал «высокого слога», что Ипатыч диву давался.
— Да ты теперь, Иван, можешь легко и свободно с любым высокопоставленным человеком разговаривать. Светлая же у тебя голова. Жаль, что живешь в грубом быту, среди неотесанных людей.
— Жаль, Ипатыч.
Неужели ему, Ваньке, так и дальше бытовать на постылом дворе? Каждый день, проведенный у купца Филатьева, надоел ему до тошноты. Надо бежать, бежать отсюда, пока тебя совсем не замордовали. Хватит крепостной неволи.
Живая, порывистая душа двадцатилетнего Ваньки рвалась на свободу.
Дня через два приказчик Столбунец выдал Ваньке праздничную сряду и поручил ему важное задание.
— Сунь под рубаху пять вершков аглицкого сукна и отнеси купцу Кузьме Нилычу Давыдову в Зарядье[13]. Спросишь, не возьмет ли сто аршин. Дом купца в Мокринском переулке.
По воскресным дням, когда всякая работа со времен царя Алексея Михайловича[14] была запрещена, дворовые люди Петра Филатьева разбредались по Москве, а посему Ванька Осипов довольно хорошо уже знал Белокаменную.
Иногда он доходил до Земляного города, а, возвращаясь короткими переулками, пересекал шумные Никольскую, Ильинскую и Варварскую улицы, и оказывался в Зарядье, древнейшем поселении Москвы. Шумная торговая жизнь кипела здесь и особенно на Большой, или Великой улице. На ней же, посреди, стояла церковь покровителя торговли и мореплавания — святителя Николая, прозванная из-за постоянной здесь сырости от наводнений и дождей «Николой Мокрым». Местность эта именовалась даже «Болотом».
Застроено было Зарядье деревянными, тесными дворами, между коими пролегали узенькие, кривые переулочки. Частые пожары истребляли их дворы «без останку». Большая улица оканчивалась «Вострым концом», где была поставлена каменная церковь Зачатия Анны в Углу — одна из древнейших в Москве.
Построенная стена Китай-города отделяла Зарядье от реки Москвы, выход к которой мог осуществляться только через Водяные ворота, против Москворецкого моста, и Козмодемьянские — в заложенной квадратной башне внизу Китайского проезда.
В ХYII и ХYII веках Зарядье было заселено большей частью мелким приказным людом, торговцами и ремесленниками; приказные имели связь с Кремлем, его приказами и различными, хозяйственными царскими службами, а торговцы и ремесленники — с Гостиным двором и торговыми рядами, лежавшими к северу и западу от Зарядья.
В соответствии с этим главные переулки Зарядья потянулись от Мокринского переулка в гору, к Варварке. Их было три: Зарядьевский, Псковский и Кривой..
Кроме мелких жилых дворов, в Зарядье стояло несколько казенных учреждений и один монастырь. На месте здания на углу Мокринского переулка и Москворецкой улицы находился «Мытный двор» — городская таможня, в коей взимался таможенный сбор — «мыт» — со всякой пригоняемой в Москву «животины»: коров, овец, свиней, и даже кур и гусей. Тут же на «Животинной площадке» скот и продавался. Кроме того, здесь продавалось также мясо, куры, колеса, сани, зола, лыко и прочее.
От помета животных, как на Мытном дворе, так и вокруг него была «великая нечистота», а воздух был заражен смрадом. Невзирая на это, рядом находились Хлебный, Калачный, Масляный, Соляной, Селедный и другие ряды.
Совсем недавно на противоположной стороне Зарядья, в Кривом переулке, стояла мрачная царская тюрьма, а посреди, между Псковским и Зарядьевскими переулками, Знаменский монастырь, возле которого находился бывший «Осадный патриарший двор».
По рассказам дворника Ипатыча Ванька уже знал, что Зарядье принимало самое живое участие во всех народных волнениях. Среди его забитых нуждой ремесленников всегда царило недовольство, а посему в Зарядье находили в себе приют укрывавшиеся от правительства и преследуемые им люди. При подавлении «бунтов» участники их первым делом прятались в Зарядье, где были такие места, в которых сыскные люди никогда никого не могли найти.
Жизнь в Зарядье резко ухудшилось, когда Петр 1 перевел столицу в Санкт-Петербург, что лишило подьячих и мелких служащих царского двора должностей и превратило Зарядье всецело в мир ремесленников и торговцев, но еще больший удар нанес царь Петр Зарядью, когда окружил Китай-город земляными бастионами и рвом, тем самым на целое столетие закрыл стоки в Москву-реку, вследствие чего вся грязь и нечистоты с Варварки стекали в Зарядье и превращали его в буквальном смысле в непроходимую трясину.[15]
В Зарядье Ванька шел с большой охотой, так сия часть города издавна славилась дурной славой. Наряду с портными, сапожниками, картузниками, скорняками, колодочниками и другим мастеровым людом, московские трущобы являлись обиталищем лихих людей и воровских шаек, изобиловали притонами, содержательницами малин, скупщиками краденого…
Дурную славу имели и зарядьевские кабаки, особенно зимой, когда они не закрывались и где коротали дни и ночи самые отпетые лесные разбойники, не нашедшие приюта в других местах. В кабаках они пропивались в дым, до последней одежонки, а посему и обитали в питейных домах до теплых дней.
Зарядье! Ванька, шагая по улочкам и переулкам, с удивлением глазел на каменные дома, в коих проживали богатые люди. Думалось: «И как только не боятся здесь жить? Поди, каждый богатей держит у себя по десятку оружных холопов. Ныне и Филатьев для своего сбереженья закупил ружья. Не подступись!
Ворота купца Давыдова были наглухо закрыты. Ванька постучал кулаком в дубовую, обитую железом калитку. Чуть погодя, оконце распахнулось, в коем обозначилось округлое лицо в черной кудлатой бороде.
— Чего надоть?
— Я — от купца Петра Дмитрича Филатьева к купцу Давыдову.
Привратник пытливо оглядел парня. В чистой кумачовой рубахе с шелковым пояском, в портках тонкого сукна, заправленных в добротные, но грязные сапоги. Но грязная обувь не смутила привратника. Зарядье!
— По какому делу, паря?
Ванька вытянул из-за пазухи кусок синей ткани.
— Аглицкая. Велено спросить их степенство: не купит ли сто аршин?
Привратник взял через оконце ткань и коротко буркнул:
— Жди.
Оконце вновь захлопнулось. Дело обыденное. Ванька прислонился к калитке и, посвистывая, стал посматривать на прохожих.
Пестрый шел народ: в зипунах, кафтанах, чугах, однорядках, но большинство в сермягах, обладателем которых был ремесленный люд. Попадались люди и в немецком платье с бритыми лицами.
А вот показалась нарядная пожилая барынька в богатом головном уборе, окружавшем голову в виде широкой ленты, концы которой соединялись на затылке; верх был покрыт цветной тканью; очелье украшено жемчугами и драгоценными камнями; спереди к кике были подвешены спадавшие до плеч жемчужные поднизи, по четыре с каждой стороны. Плечи барыньки покрывала соболья накидка, наброшенная на малиновый летник[16]. Шла в сопровождении рослого холопа.
Встречу же неторопко, покачивая широкими плечами, шел верзила в темно — зеленом полукафтане. Поравнявшись с барынькой, учтиво поклонился.
— Здорово жили, госпожа матушка. Шапчонка и соболя мне твои приглянулись. Сама отдашь или мне снять?
12
Светлое Воскресение — Пасха.
13
Некоторые читатели просят в своих письмах, чтобы автор, описывая те или иные города, более подробно рассказывал о тех местах, где пребывали его главные герои, что придает роману особый колорит, а главное знакомит читателя с русской историей.
14
Царь Алексей Михайлович правил Россией в 1645–1676 годах.
15
Антисанитария, соединенная с бедностью и переуплотнением жилищ, сделала Зарядье в ХУ111 веке очагом эпидемий. Указами Петра 1 и Екатерины 11 в Зарядье было запрещено строить деревянные дома. Поэтому, когда в сильный пожар Зарядье сгорело, старые мелкие собственники не могли построить каменных домов и почти поголовно продали свои дворы. Их скупили крупные московские домовладельцы и застроили Зарядье двух- и трехэтажными каменными домами. Нижние этажи были отведены, главным образом, под лавки и склады, а верхние — под мелкие квартиры. Ремесленники ценили здесь не столько удобства квартир, сколько близость свою к «рядам» — месту, где они сбывали свои изделия, так как при отсутствии в прежней Москве дешевых средств передвижения они не могли жить на окраинах. Вследствие тесноты в квартирах, чтобы увеличить их площадь, домовладельцы делали во дворах перед окнами вторых этажей галереи, затемнявшие в квартирах свет, на которых ремесленники и работали большую часть года. Эти «галдарейки» еще можно было видеть в некоторых дворах Зарядья и в 19 в.
16
Летник — женская верхняя летняя одежда с долгими широкими рукавами.