Четвертое сословие

Он достал из внутреннего кармана письмо и передал ей.

— У меня назначена встреча с директором на девять часов.

— Думаю, он еще не пришел, но я сейчас уточню.

Она сняла трубку и куда-то позвонила.

— К вам подойдут через несколько минут, — сказала она, закончив разговор с коллегой. — Присаживайтесь, пожалуйста.

Несколько минут превратились в час, за это время Кит прочитал обе газеты, лежавшие на кофейном столике, от корки до корки, но кофе так и не дождался. «Дер Берлинер» мало отличалась от «Шеруэлла», Оксфордской студенческой газеты, которую он так презирал, а «Дер Телеграф» оказалась и того хуже. Но имя директора ОИССО упоминалось едва ли не на каждой странице «Дер Телеграфа», поэтому Кит надеялся, что его мнения никто не спросит.

Наконец в холле появилась еще одна женщина и спросила мистера Таунсенда. Кит вскочил и подошел к конторке.

— Меня зовут Сэлли Карр, — произнесла женщина с легким акцентом кокни. — Я секретарь директора. Чем могу помочь?

— Я писал вам из Оксфорда, — ответил Кит, стараясь придать голосу солидности. — Я журналист из «Оксфорд Мейл», мне поручили написать серию статей об условиях жизни в Берлине. У меня назначена встреча с… — он повернул к себе письмо, — …с капитаном Армстронгом.

— А, да, помню, — сказала мисс Карр. — Но, к сожалению, капитан Армстронг сейчас в русском секторе, и думаю, сегодня он уже не вернется в контору. Если вы сможете зайти завтра утром, уверена, он с радостью вас примет.

Стараясь не выдать своего разочарования, Кит пообещал вернуться на следующий день в девять утра. Он бы вообще отказался от встречи с Армстронгом, но ему говорили, что именно этот капитан знает о подлинной жизни Берлина больше, чем все штабные офицеры вместе взятые.

Остаток дня он провел в британском секторе, часто останавливаясь и записывая все, что считал интересным и важным. Отношение британцев к побежденным немцам; пустые магазины, пытающиеся обслужить слишком много покупателей; очереди за едой на каждом перекрестке; склоненные головы немцев, прячущих глаза от чужих взглядов. Когда где-то вдали часы пробили двенадцать, он зашел в шумный бар, набитый солдатами в форме, и сел в дальнем конце стойки. Дождавшись наконец официантку, он заказал большую кружку пива и бутерброд с сыром — во всяком случае, он думал, что заказал сыр, но не был в этом уверен, поскольку его немецкий оставлял желать лучшего. Наблюдая за работой официантов, он понял — если ты в гражданской одежде, тебя обслужат последним, после всех людей в форме. Всех до единого.

В зале звучали самые разные наречия, и это напомнило ему, что классовая система сохраняется даже тогда, когда британцы находятся в чужой стране. Некоторые солдаты жаловались — их речь вряд ли заслужила бы одобрение мисс Стедман, — что документы слишком долго проверяют, прежде чем отпустить их домой. Другие же, казалось, сроднились с формой и говорили только о следующей войне и о том, где она может быть. Кит поморщился, услышав брошенную фразу: «Стоит копнуть поглубже, и сразу видно — в душе они все проклятые нацисты». Но после обеда, когда он снова отправился исследовать британский сектор, он обратил внимание, что солдаты — по крайней мере, внешне — ведут себя дисциплинированно, и большинство оккупантов проявляют сдержанность и учтивость по отношению к оккупированным.

Ближе к вечеру лавочники стали закрывать магазины, и Кит вернулся к своему маленькому «эм-джи». Вокруг него собралась восхищенная толпа, но завистливые взгляды быстро сменились злобой, когда они увидели хозяина в цивильной одежде. Он неторопливо покатил в гостиницу. Съев на кухне тарелку картошки с капустой, он вернулся в свою комнату и старательно записал все, что увидел в этот день. Потом забрался в постель и читал «Скотный двор» Оруэлла, пока не потухла свеча.

Этой ночью Кит крепко спал. Утром, умывшись ледяной водой, он без особого энтузиазма предпринял попытку побриться и спустился на кухню. Его ждали несколько ломтей хлеба с маслом. После завтрака он собрал свои бумаги и отправился на перенесенную встречу. Если бы он внимательно смотрел на дорогу и меньше думал о вопросах, которые собирался задать капитану Армстронгу, он, наверное, не свернул бы налево на «кольце». Надвигавшийся прямо на него танк уже не мог остановиться, и хотя Кит, ударив по тормозам, задел лишь угол массивного грязезащитного щитка, «эм-джи» развернулся вокруг своей оси, въехал на тротуар и врезался в бетонный фонарный столб. Кит сидел за рулем, трясясь всем телом.

Все движение остановилось, из танка выпрыгнул молодой лейтенант и подбежал посмотреть, не ранен ли Кит. Кит, немного испуганный, осторожно выбрался из машины. Правда, когда он попрыгал и помахал руками, выяснилось, что никаких серьезных повреждений у него нет — только небольшой порез на правой руке да ушибленная лодыжка.

На танке не осталось почти никаких следов столкновения, кроме содранной со щитка краски. А вот «эм-джи» выглядел так, словно побывал в тяжелом бою. Только тогда Кит вспомнил, что за границей может получить лишь страхование ответственности перед третьими лицами. Тем не менее он заверил танкиста, что тот ни в чем не виноват, и после того, как лейтенант объяснил Киту, как пройти к ближайшей автомастерской, они расстались.

Кит оставил «эм-джи» и поспешил в гараж. Двадцать минут спустя он стоял во внутреннем дворике в отчаянии от своего бессилия. В конце концов, он нашел механика, говорившего по-английски, и тот обещал, что со временем кто-нибудь притащит его машину в гараж.

— Что значит «со временем»? — поинтересовался Кит.

— Трудно сказать, — механик многозначительно щелкнул пальцами. — Видите ли, это вопрос… приоритетов.

Кит достал бумажник и вытащил из него десять шиллингов.

— А доллары у вас есть? — спросил механик.

— Нет, — твердо ответил Кит.

Рассказав, где находится машина, он отправился на Сименсштрассе. Он уже на десять минут опаздывал на встречу, при этом находился в городе, который мог гордиться редко ходящими поездами и почти полным отсутствием такси. В итоге теперь он заставил себя ждать больше сорока минут.

Женщина-капрал за конторкой сразу его узнала, но не сказала ему ничего утешительного.

— Капитан Армстронг несколько минут назад уехал на встречу в американский сектор, — сообщила она. — Он ждал вас больше часа.

— Черт, — выругался Кит. — Я попал в аварию и приехал, как только смог. Сегодня я смогу с ним встретиться?

— К сожалению, нет, — покачала она головой. — У него назначено несколько встреч в американском секторе, и он пробудет там весь день.

Кит пожал плечами.

— Не подскажете, как пройти во французский сектор?

Он бродил по улицам другого сектора Берлина, который мало отличался от того, что он видел вчера. Он лишь еще раз получил подтверждение, что в этом городе говорят как минимум на двух языках, которых он не знает. В результате он заказал блюдо, которое не хотел, и бутылку вина, которую не мог себе позволить.

После обеда он решил посмотреть, как продвигается ремонт его машины. Когда он добрался до автомастерской, уже зажглись фонари, и единственный человек, говоривший по-английски, ушел домой. Кит увидел свой «эм-джи» в углу двора в том же состоянии, в котором оставил его утром. А дежурный был способен только тыкать пальцем в цифру восемь на своих часах.

Наутро Кит явился в гараж без четверти восемь, но говоривший по-английски механик пришел только в 8.13. Он несколько раз обошел вокруг «эм-джи», прежде чем вынести свой вердикт.

— Пожалуй, я смогу все исправить не раньше, чем через неделю, — грустно констатировал он. На этот раз Кит протянул ему фунт.

— Хотя, может быть, управлюсь за пару дней… Это вопрос приоритетов, — повторил он. Кит решил, что стать высшим приоритетом ему не по карману.

Стоя в переполненном трамвае, он подсчитывал свои финансы, вернее, их отсутствие. Чтобы протянуть еще десять дней, оплатить гостиничные счета и ремонт машины, ему придется отказаться от гостиницы и оставшееся время ночевать в «эм-джи».