Страница 6 из 8
— О, я был безумен всегда! — сдавленно воскликнул водитель, вновь отвернувшись и посмотрев на тёмно-тёмно-серое небо. Он казался довольным. Впрочем, как тут не быть довольным, когда о тебе волнуется сам повелитель тьмы?
— Это и заметно, — скептически кивнув, согласился Константин. — Не сильно потрепала тебя эта тварь?
— Не сильно… — Чес прикрыл глаза и вновь открыл, затем повернулся к Джону и уверительно кивнул. — Да-да, всё в порядке, не переживай.
— У тебя, кажется, ступня сломана… частью и я был в этом виновник, — тихо говорил он, пристально на него смотря. Креймер удивлённо присвистнул, покачал головой и широко добродушно улыбнулся.
— О, не стоит, Джон! Но то, что она, кажется, не совсем в порядке, это правда… но ты же меня не бросишь в этой глуши? — Чес знал, что, когда довольно сильно страдал от миссий, то мог после перенесённого нести бред; «сейчас», видимо, исключением не было.
— Не брошу, — вторил его безумию Константин, позволяя водителю говорить всё что вздумается — такое сейчас было время. Мужчина аккуратно дотронулся до его ладони своей и некрепко сжал; Креймер улыбнулся.
— И на том спасибо, Джон… кстати, как демон?
— Уничтожен. Пуля сработала, как я и предполагал, — спокойно ответил повелитель тьмы, заботливо глядя на него, и в следующую секунду помотал головой. — Нет, Чес, это фигня, не спрашивай в подробностях! Тебя спасать надо…
— Да ладно, лишь два перелома, — пошевелив рукой и ощутив острую боль, с измученной улыбкой на губах выдал Креймер. Джон вытащил свою ладонь из его и хмуро, серьёзно на него посмотрел.
— Что значит «да ладно»? Давай помогу тебе встать и уже пойдём отсюда…
— Джон, дай ещё пять минут! — попросил он, повернув голову на их поле битвы. — Дай насладиться видом победы над тёмными силами.
— По-моему, это не очень хорошая затея… ты ж ничего не видишь! — впрочем, Константин упорно возражал, но, подвинувшись ближе, также прилёг на землю; только сейчас водитель заметил, что его любимый клиент расстелил под ним пальто и сунул что-то мягкое под голову. Если уж и быть в таком бедственном положении, то только со всеми удобствами, как говорится!
— Спасибо за заботу, Джон. А я, кажется, как всегда тебя подвёл… вот всегда я упускаю главное! — печально вздохнул Чес, глядя вовсе не на поле боя, а на небо. Мужчина хмыкнул.
— Ни черта ты не подвёл! Просто любишь немного пожаловаться… хочешь, чтобы я тебя успокаивал. Ну не ребёнок ли ты? Истинное дитя! — Креймер рассмеялся.
— А ты будто бы строгий родитель! — повелитель тьмы что-то проворчал; туманным облаком повисло молчание. Но какое-то нужное; хотелось вдыхать этот сырой воздух, чувствовать на себе продирающий до костей ледяной ветер, ощущать боль везде и едва отличать предметы друг от друга. Наконец, понимая, что чего-то не хватает, Чес попросил тихо, почти шёпотом; если б было желание, то эти слова растаяли в порывах ветра. Но, видимо, кое-кто хотел их услышать…
— Джон, возьми меня за руку, — и Джон, ни секунды не сомневаясь и не издеваясь, положил свою тёплую ладонь на его, холодную, и легонько сжал; полуприкрыв глаза, Креймер слабо улыбнулся.
— Вот теперь жить можно, Джон…
— Ты только ради этого заставил меня ложиться на промёрзлую землю и ждать неизвестно чего? — недовольно спросил Константин, не отпуская руки. Чес усмехнулся.
— Знаешь, чего я хотел? Я хотел понять, каково это — проведённые вместе с кем-нибудь ночи под открытым небом. Наверное, читал когда-нибудь, как в различных романах описывается это: вот ты лежишь, на душе хорошо-хорошо, над тобой звёздное яркое небо, красиво мерцающая луна, вокруг живописные долины, прямо к лицу склоняются огромные бутоны ароматных цветов, а рядом лежит какая-нибудь твоя возлюбленная — миленькая хорошенькая девушка с улыбкой ангела; и хорошо и благостно в такое время, и ощущаешь ты себя просто прелестно! Заслушаться можно, правда? А на деле что? — Чес повернул голову в его сторону, ядовито усмехнувшись. — А на деле я лежу грязный, почти слепой, с переломанными костями, и дрожу; надо мной какое-то беспросветное мутное зеркало черноватого цвета, ни фига не светло — как у негра в жопе! — вокруг пахнет гнилью и ещё чем-то отвратительным; лежу я в каком-то дерьмище, взгляд, и так полуслепой, наталкивается лишь на неуютный пейзаж глухого леса и болотистого оврага впереди. На душе нет и капли того одухотворённого состояния, какое бывает, как говорят писатели, во время безмятежных ночей; я чувствую себя до фига убито и хочется сдохнуть. Ну, или хоть кофе выпить — может, тогда уже и жить появится желание. Ах да, вот ещё: рядом со мной не хорошенькая девушка, а какой-то… мужик. Впрочем, этим пунктом нельзя сказать, что я недоволен; вот если б я попал в ту фееричную ночь, которую описал, и меня бы поставили перед выбором что-то поменять, то я бы безболезненно обменял эту подружку на тебя рядом. Честно-честно, чего ты смеёшься? — Чес даже обиделся. — Потому что с повелителем тьмы куда классней говорить о всяких мелочах, чем с малознакомой девушкой! Вот правда! Ну, Джон, чего ты ржёшь как лошадь? — парень одарил его почти гневным взглядом; Константин рядом хохотал и не мог остановиться.
— Господи, Креймер, слышал бы ты, какую чушь несёшь! Нет, это невозможно!.. — он вновь расхохотался, прикрывая ладонью лоб; Чес зло на него поглядывал и малость дулся; впрочем, неизменным осталось положение их рук — всё также сцеплены вместе.
— Вот, Джон, всегда ты мог смеяться над самым искренним, что я когда-либо говорил! Иди в жопу, придурок! — водитель, недовольно сопя, отвернулся; уж лучше смотреть в грязное, с едва различимым очертаниями луны небо, чем на усмехающееся над его правдой лицо. Смех скоро прекратился, ладонь сжалась сильнее.
— Да ладно-ладно, Чес, не злись, как сентиментальная барышня! — его пальцы как-то ласково касались ладони. Креймер даже задержал дыхание и напрягся.
— Думаешь, я ничего не вижу? Я всё прекрасно вижу! Но, кажется, мы, двое взрослых мужчин, разыгрываем глупую комедию, не считаешь? — Чес выдохнул, покачал головой и не мог не согласиться. — Лежим тут вдвоём, ночью, без машины, раненые, почти без глаз… кстати, тебе бы его промыть не помешало. Кажется, в моём ящике должно быть что-то около бутылки воды… потом посмотрю. Так вот, лежим мы тут с тобой и разговариваем о всяком бреде. Причём, бред этот явно не отличается от тех сентиментальных пустяков, имеющих место быть в твоей идеальной ночи…
— Не в моей, а в книжной, — тихо поправил Чес, ещё будучи немного угрюмым. Константин беззаботно глянул на него, а потом, привстав на локтях, чуть приблизился к нему; Креймер заметно напрягся, имея возможность рассмотреть лицо напарника вблизи: оно выражало нечто новое, невиданное им прежде. Это его и пугало… всякая перемена в лице повелителя тьмы есть начало чему-то новому — это его водитель понял давно и на довольных неприятных примерах. Но что на этот раз?
— Один раз живём, Джон, поэтому я давно хотел спросить… ну, как давно — с сегодняшней ночи. И, знаешь, я спрошу, — вывалил Чес кучу несвязного бреда; собеседник смотрел на него весьма внимательно и спокойно, даже малость насмешливо.
— Спрашивай.
— Вздор, Джон! — Креймер потряс головой и безумно усмехнулся. — Однако я чувствую, что если не сегодня, то никогда. И да: разрешаю тебе после моего вопроса хорошенько шандарахнуть меня головой о то же самое дерево. И, представь себе, я волнуюсь? Чувствуешь, как дрожит ладонь? Ей-богу, как старшеклассница, признающаяся в любви!
— О, вот за последнее расцеловать тебя готов, — ухмыльнулся Джон. — Самокритика — тоже хорошее дело. Ну, так чего у тебя там? И давай, пожалуйста, быстрее: моё хорошо согревающее пальто пожертвовано для тебя драгоценного. И почему нельзя спросить после? А, или ты балдеешь от атмосферы!.. Тогда всё ясно… — он наигранно свёл брови на переносице и понимающе закивал; Чес специально сжал его ладонь до боли (хотя её навряд ли Константин почувствовал), а после ответил:
— Господи, Джон, можно я тебе потом врежу? Пожалуйста. Это справедливое желание!