На осколках цивилизации

— Ты должен хоть немного есть… к тому же, я совсем не приношу пользы, а ты будешь приносить в дом деньги и продукты. Если не хочешь брать половину моей порции (а я знаю, что не хочешь), то возьми одну треть… одну треть ты обязан есть, Джон. Я ведь волнуюсь… Пообещай, дурачок. Обещания мне — единственная вещь, которую ты не можешь нарушить.

Джон действительно начинал ощущать тяжесть и некоторую боль в животе в последние несколько часов, поэтому охотно согласился есть на время их «тотальной экономии» хоть немного.

— Обещаю.

— Славно… я себя чувствую уже лучше… — он улыбался лихорадочной улыбкой — Константину было и приятно, и страшно видеть эту потухшую улыбку. — Можешь потрогать мой лоб снова.

Джон, конечно, не поверил, что только из-за его присутствия парню сможет стать лучше — если сказано, что нужно пить лекарства, значит, без них никак и никакие внешние обстоятельства не могут помочь физически. Его удивление граничило с помешательством, когда пальцы ощутили под собой тёплый, но не горячий лоб, и лишь холодную испарину, катившуюся каплями по лицу. Он не верящим взглядом смотрел на Чеса, спрашивая и изумляясь. Тот с присущей ему притягательной хитростью усмехался.

— Я же говорил… лекарства ведь просто поддерживали меня физически всё то время, что я был один, все три года. Ты же поддерживаешь меня морально, и это куда важнее. Слышал ли ты о чудесных излечениях, когда люди только силой мысли заставляли себя вставать с кресел для инвалидов и идти? Конечно, мой случай далёк от этого, но я просто верю тебе, верю в тебя. Ты можешь ругаться на то, что я скажу сейчас, но я чувствую твою нежность. И это делает меня… — он вдохнул полной грудью, прикрыл глаза и на выдохе произнёс: — Самым счастливым…

— Ну и дурак… Я же ничего не делал, и я не устану это повторять. Я просто был рядом, изредка издевался над тобой, то притягивая, то отодвигая; был отчасти похожим на того Константина, из прошлого, на того ужасного человека, коим, в принципе, и сейчас остался. Что за счастье здесь может быть?

Чес тихонько рассмеялся.

— Если ты так думаешь, значит, ты ещё ничего не понял, — Джон не стал больше спрашивать: если он не понял таких банальностей, куда ему дальше?.. Он просто промолчал, а потом, спустя минуту, добавил:

— Тебе нужно заснуть…

— Надеюсь, просьба чуть-чуть посидеть со мной, пока я не засну, не слишком обременительна.

— Она даже желательна.

Они всё поняли, улыбнувшись друг другу. Луну за окном закрыло облако, в домике опять стало темно. Джон удобно откинулся на стуле, держа руку у Чеса и не смея её пока убирать. Он хотел уйти через пятнадцать минут, но сам не заметил, как, ожидая, прикрыл глаза и, убаюкиваемый равномерным вздыманием грудной клетки Чеса, заснул. Было неудобно, но всё это померкло за одной только возможностью держать его руку. На утро затекло всё, болело всё; но пела — душа.

========== Глава 21. Обыденная жизнь, как раньше? ==========

Когда Джон проснулся, с улыбкой понял, что всю ночь продержал руку своего напарника; осторожно высвободив её, он с трудом поднял своё «деревянное» тело и пошёл набрать воды для утренних умываний. Почему-то ему казалось, что вскоре вода должна стать платной — население всё росло, а воды не прибавлялось. Но это дело будущего; отчего-то его настроение, несмотря на целый список невесёлых фактов, было на высоте. Он, отыскав два ведра среди различного хлама в углу, который им вчера не удалось разобрать, и обследовав их на дырявость, изредка усмирял свою почти беспричинную радость — было слишком странно быть счастливым в такое время.

Отсюда колодец был и правда недалеко; на улицах было уже достаточно народу, хотя часы ещё навряд ли пробили семь; небо заволокло тучами, что всегда заставляло насторожиться: внеземных тварей было легче, естественно, отслеживать на ясном небе, теперь же они могли появиться из-за облаков в любое время. Джону, честно говоря, не очень нравилось их новое местожительство в плане безопасности: что, если начнётся вторая волна истребления? Опасность всегда была и даже для таких окраин. Джон решил, что сегодня нужно будет проверить их погреб — может, это окажется их будущим спасением.

Когда вода была забрана и аккуратно внесена в дом, Константин стал раздумывать над едой. У него не было иного шанса накормить больного человека и чуть-чуть — себя, кроме как вновь пойти к Молл и попросить у неё. Хоть она и говорила, что он может брать у неё порции и так, он не мог оставаться в долгу и точно решил, что, по крайней мере, стоимость одной порции постарается вернуть в ближайшие дни. Джон решительно направился к Молл, по дороге отыскав то место, где вчера продавались готовые порции ужина, а теперь — завтрака. Одна порция стоила двадцать крышек; нынче в пластиковых боксах были несколько ломтиков колбасы, сыра, хлеба, квадрат масла, искрилась от жира свежая яичница, и стоял стаканчик-непроливайка с крышкой, какие раньше давали в кафе; наверное, в нём была горячая вода, а рядом с ним виднелись пакетик чая, кофе и сахара. Джон подумал, что это недурно, и зашагал быстрее.

Не дойдя до дома Молл несколько десятков метров, он увидал её саму, спешно вышедшую из-за поворота; она шла по направлению к нему. Когда она подошла поближе, Константин увидал позади неё походный рюкзак и почему-то подумал, что она, наверное, собирается выйти за пределы деревни. Её лицо было серьёзно, даже несколько сурово; увидев Джона, она тут же улыбнулась. Когда они были близко, послышалась её задорная речь:

— Что ж, а вот и помощь новеньким… я как раз шла к вам… Сегодня я спешу и ухожу в разведку… нет времени что-либо говорить, берите этот мешочек, — она ловко сдёрнула рюкзак с плеч, достала оттуда серый пакет и сунула ему в руки. — Здесь шестьдесят крышек — на два завтрака и ещё чего-нибудь по мелочи вам должно хватить. Раз вы идёте работать, я за вас не переживаю. Но будьте же осторожны… — она посмотрела обеспокоенно. — Обманщиков много. Всегда беритесь за работу только ту, что предлагают на главной улице; глупо говорить, что здесь всё идеально — мы ещё далеки от идеала… Можете обращаться за помощью к моему отцу, но, кажется, он вас не очень полюбил; в мэрии есть ещё много людей, постарайтесь не насолить им. Что ж, берегите себя. Увидимся через недельку…

— Спасибо конечно… — Джон едва удержал резко всунутый ей ему в руки весомый пакет. — Но куда вы идёте? На какую разведку?

— Я, как одна из участников Главного комитета, должна хотя бы раз в месяц ходить в разведку, возглавляя какой-нибудь отряд. Нынче мы отправляемся за зерном для хлеба и различными кашами плюс, как всегда, будем собирать лекарства. Вы же помните, я говорила, что у нас сгорел склад с мукой…

— Удачи вам… — Джон кивнул. — Когда вы вернётесь, я уже буду обеспечен и смогу вернуть вам всё.

— Вот вы какой противный! — она тряхнула головой, с напускной раздражительностью на него глянув. — Что ж, если вам нужно доказать свою принципиальность, то делайте что хотите. Своё мнение я вам сказала — мне не нужно ничего.

Молл обошла его и, проходя рядом с ним, тихо проговорила: «Всё же будьте осторожны…» Джон сказал ей вслед нечто похожее. Тогда он ощущал радость оттого, что совесть не будет его мучить по поводу долга; отдать его теперь можно через неделю. Молл снова скрылась где-то за поворотом; Джон стал неспешно возвращаться назад с мешком, полным «денег». Дома он был уже с двумя порциями завтрака.

***

Позже, когда Чес проснулся и они сели завтракать, Константин рассказал о сегодняшней встрече с этой женщиной. Бывший напарник и был явно рад, что нынче завтрак у них двоих, и хмур — по непонятной причине. Когда Джон спросил его, он задумчиво ответил:

— Туго нам придётся, Джон, эту неделю. Кажется, это был единственный человек, которому мы были симпатичны. Чего стоит один только её папаша, который остаётся здесь! — он покачал головой, но тут же добавил: — Впрочем, это не должно принести больших осложнений. Всё же мы не одни такие, начавшие перечить…