Друг

Милена слушала его с видимым интересом.

- А у тебя, Милена, как идут дела?

- Могли быть и лучше, - с легким смешком ответила молодая женщина. - Но по нынешним временам особенно жаловаться не приходится. Давай выйдем. Здесь легко задохнуться от духоты.

- Как хочешь, Милена.

- А ты забавный. Пойдем-ка потанцуем. Я знаю одно местечко...

- Как хочешь. - Он беспрестанно называл ее по имени, испытывая при этом необъяснимую радость. И говорил, говорил так много и красноречиво, как никогда прежде. Вернее, даже фантазировал, выдумывал вслух, если только это можно было назвать выдумкой.

- Ты прямо актер... - И Милена смеялась дробным смешком. - Перестань на меня пялиться. На нас смотрят.

- О Милена, какая ты красивая!

Молодая женщина пожала плечами и вошла в дансинг. Когда она сняла пальто, Джиджи застыл в изумлении - платье цвета электрик блестело и переливалось огнями, и все мужчины невольно оборачивались.

- Что же ты стоишь, пойди, сдай пальто роботу... - и она уверенно направилась к столику.

Танцуя, Джиджи шептал ей все те нежные слова, которые он слышал в кино. Милена прижималась к нему, называла его милашкой и громко смеялась.

Он был до того счастлив, что от первого же бокала вина у него отчаянно закружилась голова.

- Довольно, - сказала Милена. - Видно, ты один из тех, кто пьянеет от одной рюмки. А я не люблю пьяных. Идем отсюда.

- Ты не думай, не думай, - лепетал Джиджи. - Вот увидишь. Я буду пай-мальчик.

Он постарался стряхнуть с себя дремоту - ведь сейчас решается его судьба.

Милена готовила кофе на встроенной в стенной шкаф плитке. Джиджи лежал на большой кровати и лихорадочно перебирал в памяти все виденные на экране любовные сцены.

- Кофе готово, милый.

Она протянула ему чашечку горячего кофе... Ну, конечно, теперь она каждое утро будет подавать ему кофе прямо в постель. Милена включила видеофон, и в комнату ворвалась совершенно невероятная, бешеная музыка.

- Нет, Милена, прошу тебя, танго или фокстрот.

Милена послушно переключила видеофон, и полилась сладкая, тягучая мелодия. Джиджи зажмурил глаза, простер к Милене руки и упал на колени.

- О моя Джульетта...

Милена испуганно вскрикнула, словно укололась о булавку. Джиджи открыл глаза и увидел, что она стоит полуголая и глядит на него с недоумением и страхом. Джиджи коснулся ладонью ее бедра.

- Милена, о Милена...

Кажется, говорил он один, а Милена задремала под его нежные речи.

- Открой же глаза, любимая.

Милена приоткрыла слипшиеся от сна веки и спросила:

- Который час?

- Какое это имеет значение?

- Разве ты завтра не работаешь?

- Да, но я не хочу сейчас об этом думать. Мне дорога каждая минута блаженства.

- Ты очень милый. Но я устала.

- Ты права. Я гнусный эгоист.

Он встал, поспешно оделся, несколько раз поцеловал ее на прощанье и направился к двери. Стоя на пороге, он посылал ей последние воздушные поцелуи и никак не мог уйти.

- Послушай, дорогуша, ты позабыл кое-что, - сказапа Милена и выразительно прищелкнула пальцами. - Денег не вижу.

- Ты хочешь, чтобы я дал тебе денег?

- Послушай, Джиджи, комедия и так изрядно затянулась. Плати, да поживей.

Джиджи в полнейшей растерянности впился в нее взглядом. На миг у него зародилась надежда - одиночество и нищета толкнули Милену на порочный путь. Но он спасет ее.

- Да, но я хочу на тебе жениться. Разве робот тебе об этом не говорил?

- Какой еще робот? Жениться?! Очень мне нужен муж, который зарабатывает жалкие гроши! Мой дорогой, когда я поднакоплю денег, то выйду замуж за богатого синьора. И тогда прощайте город и эти чертовы купола. Были бы деньги, а как они заработаны, никого не касается,

- Значит, ты обыкновенная шлюха?

- Это уж мое дело. Плати и выметайся,

На сей раз Джиджи приплелся к роботу подавленный, убитый горем.

- Как же ты сразу не догадался, Джиджи? Ведь я не давал тебе этого адреса.

- Но ты сказал, что ее зовут Милена.

- Ну и что же? Милена порядочная девушка, она регулярно ходит в церковь. А вот ты в последнее время туда и носу не кажешь.

- Там все женщины уродки.

- Неправда. И потом, в церковь ходят, чтобы молиться богу, а не глазеть на женщин.

- Богу не до нас. Он видит лишь тех, кто живет за куполами, а нас даже не замечает.

- Не кощунствуй. Ты не понимаешь великого смысла религии. Попытайся разобраться.

- Не в состоянии. Стоит мне включить магнитофон, и через пять минут я засыпаю. Предпочитаю кино.

- Тогда ходи на религиозные фильмы.

- Они слишком мрачные. Святые, бедняги, всегда умирают, и ангелы не успевают их спасти. Хоть бы уж финал был повеселее.

- Ты глубоко заблуждаешься, Джиджи. Они все попадают в рай. Разве это так уж печально?

- А ты уверен, что он существует?

- Конечно, после смерти праведников ждет рай.

- Э, не все ли равно, куда ты попадешь после смерти. Вот если б я встретил Милену, то еще мог тебе поверить. Боюсь, что я и Милену увижу после смерти. Верно, ее и на свете-то не существует.

- Нет, существует. Но ты просто не ищешь. Тебе не хватает упорства. И потом, если ты хочешь ей понравиться, тебе надо иметь хобби.

- У меня есть хобби, - поспешно ответил Джиджи. - Я коллекционирую спичечные коробки. А на выборах голосую за партию разумных.

- Молчи, ты не должен никому говорить, за кого голосуешь. Это тайна, охраняемая законом. И вообще, что касается политики...

- Я не занимаюсь политикой. Она меня не интересует, - перебил его Джиджи.

Но он солгал. Лет пятнадцать назад он познакомился со студентами, которые занимались политикой, да еще как активно. Сидя в траттории, они громко доказывали, что, если бы все объединились и проголосовали против, от системы ничего бы не осталось.

- А фотоэлементы? - спросил тогда Джиджи.

- При чем здесь фотоэлементы? - удивились студенты.

- Как при чем? Разве парамагнитные подслушивающие устройства и фотоэлементы не установлены повсюду, даже в туалете?

Тут студенты, словно по команде, расхохотались.

- Знаешь, во сколько все это обошлось бы правительству?

- Знаю. Но у промышленников и хозяев куполов денег хоть отбавляй. Вот мне, например, вмонтировали в ухо лластинку.