Приговоренный

Глава четвертая

1

Глухо, как в Оркнейских холмах.

Сырая ватная тишина.

Потом из-за камней послышались шаги. Они приближались. Кто-то легко поднимался по крутой тропке.

Ирландцы не проронили ни слова.

Потом из-за развала камней, из-за какой-то затененной расселины появился киклоп.

Это не кличка, не имя, я просто не нашел другого определения. “Я даже пугаться стал с опозданием, — припомнились мне слова Пана. — Поворот за спиной, а меня как кипятком обжигает”.

Меня тоже обожгло.

И тоже с легким запозданием.

В киклопе действительно проступало что-то бычье — в поступи, в наклоне мощной, очень коротко стриженной головы, в развороте плеч, обтянутых клеенчатой курткой; правда, глаз у него был один, но разве киклопам положено больше? Руки и ноги ходили, как шатуны, — он зачаровывал. Даже плоское лицо (плоскостопое, определил я) ничуть его не портило; единственный живой глаз (второй был закрыт парализованным веком) светился умом. И неподдельным интересом.

— Привет, Эл, — прогудел киклоп ровно и мощно. И приказал: — Снимите с него наручники.

Я, наконец, вылез из машины. Минутная оторопь прошла. Массируя опухшую руку, заметил:

— Я Эл только для приятелей.

— Ничего, мы подружимся, — заверил меня киклоп и повернулся к седому: — Подождите десять минут. Если Эл будет упрямиться, если он не пойдет за мной и вернется на дорогу, пристрелите его.

Ирландцы кивнули.

— Он здоровый парень, — киклоп, несомненно, имел в виду меня. — Тем более сразу надо определить правила.

Видимо, он посчитал инструктаж законченным, его глаз, умный, живой, уставился на меня:

— Я Юлай.

— Это имя? — спросил я.

— Не дерзи, Эл. Сам понимаешь, имя.

— Я уже сказал, я Эл только для приятелей.

— А я уже сказал, что мы подружимся. Кстати, кто они, твои приятели?

— Уж не эти ублюдки, — кивнул я в сторону ирландцев, и их лица потемнели.

— Не дразнись понапрасну, — укорил меня киклоп Юлай. — Сейчас мы спустимся вниз. Там есть лачуга, которая нас должна устроить. Меня она, по крайней мере, устраивает. Выхода из бухты нет — ни на сушу, ни на море. Точнее, он есть, но я его запираю. Не пытайся искать дыру в сетке, она из очень приличной стали, зубами ее не перекусишь, а подходящего инструмента у меня нет. Такое уж местечко, — как бы удивился он. — Там, внизу, нас будет трое. Я, ты и мой пес Ровер. Настоящий пират, не только по кличке. По-моему, все понятно.

Я кивнул.

Ирландцы, не выходя из машины, напряженно наблюдали за нами.

Почему-то я поверил киклопу. Наверное, отсюда впрямь трудно бежать.

Однако существуют и другие способы утверждения. К примеру, нет существ бессмертных. Таких, как киклоп Юлай, господь бог создает весьма надежно, но они все-таки не бессмертны, по крайней мере, мне случалось выводить их из игры.

Посмотрим…

Я двинулся за Юлаем.

Ирландцы с ненавистью глядели мне в спину. Наверное, они хотели, чтобы я побыстрей пристукнул Юлая и поднялся на дорогу.

2

Спуск занял минут семь.

Юлай остановил меня перед затянутым стальной сетью входом. Покосившись, отпер ключом гигантский замок, навешенный на металлическую сварную дверь.

— Проходи, — сказал он и похвастался: — Настоящая сталь. Чистая. Коррозия такую не берет. И дурные руки справиться с ней не могут.

Я кивнул:

— Где ты хранишь ключи?

Юлай ухмыльнулся:

— Вешаю на щиток в пункте связи. Тебе там не придется бывать. К тому же, не советую бежать этим путем. Он никуда тебя не приведет.

— Но сюда-то мы попали этим путем.

— Правильно. Но на машине. Чувствуешь разницу? Пешком отсюда не уйти. Лучше жить со мной, я не надоедлив. А бежать… — Он почмокал толстыми губами. — Бежать не стоит. Ровер этого не одобрит. И мне это не по душе. Так что выброси из головы мысль о побеге. Поживи со мной, у меня недурное гнездышко. Захочешь выпить, скажи. Сам я не мастак по этой части. И еще учти, я никогда не вру. Имя у меня странное, но я никогда не вру, это принцип. Сказал, сбежать отсюда нельзя, значит, так оно и есть. Сам увидишь.

— Так многие говорят.

— Я не многий.

Я не стал спорить.

— Выход из бухты тоже перекрыт сеткой. По скалам не полезешь, слишком круто. Так что, как ни крути, вывод один: лучше не пытаться бежать. Дерьмово это кончится. А вот купаться можешь в любое время, хоть ночью, это мне все равно. Заодно убедишься, как надежно утоплена сетка в скальный грунт. Отличная работа! Ну никак отсюда не уйдешь, Эл!

— И еще, — добавил он, — в домике всего две комнаты. Одна большая — моя, но можешь спать рядом, там стоит второй диван. Правда, я храплю. А можешь спать в отдельной комнатушке. Она тесная и забита аппаратурой, но разместиться там можно. Что выберешь?

— Отдельную, — сказал я.

— Правильно, — одобрил он. — Я и сам не терплю храпунов. Бывает, просыпаюсь от собственного храпа. Но с собой легче бороться, чем с соседом. Правда?

Я хмуро кивнул.

Он глянул на часы и вдруг развеселился, почесал рукой коротко остриженную голову:

— Как ты насчет завтрака? А, Эл?

3

Кофе он сварил быстро и ловко. Бекон, яичница — особой хитрости тут не требовалось.

— Нас тут двое? — спросил я.

Он благодушно кивнул.

— Это плохо.

— Почему? — не понял он. — Нам не будет скучно. У меня есть технические словари, есть словари по радиоделу, можешь заняться.

Потом до него дошло:

— А-а-а, ты опять подумал о бегстве… Да ну, Эл! — Он чуть ли не обиделся. — Если тебе удастся повредить меня, — он так и сказал о себе, как о машине, повредить, — есть еще Ровер. С ним сложно. А если ты повредишь и Ровера, во что я не верю, отсюда тебе все равно не выбраться. Скалы. А каждая дыра оплетена сетью.

Он громко позвал:

— Ровер!

Я ничуть бы не удивился, окажись пес Юлая одноглазым, но природа не терпит искусственности.

— Вот и он. Мой пират.

Я оторопел.

Гигантский пес, уродливая помесь бульдога и, возможно, овчарки, молча встал в открытых дверях. В отличие от своего хозяина, в борьбе за существование он сохранил оба глаза, и оба они были налиты ледяной злобой. Они далее серебрились, отливали серебряной чернью…