Страница 303 из 329
Эглаборг не сдавался: – Она очень слаба. Лихорадка уже почти выжгла её. Боюсь, к утру всё будет кончено. – Но ведь можно ещё что-то сделать! – Финист развернул целителя к себе и схватил за ворот рубахи: – В Волынцах лесная ведьма Ягиня насылала на людей лихорадку. Мы победили её, но может, она оставила Герде подарочек? Тогда её наверняка спасёт какой-нибудь диковинный цветок, птица или рыба. Что угодно! Я всё достану – только скажи. – Вы не слышите? – вырывался Эглаборг. – Я не знаю, что с ней. Это не болезнь и не чары демона. Была бы болезнь, одно из моих средств подействовало бы. Она и так продержалась удивительно долго. Но продлевать агонию мы больше не сможем. Герда не доживёт до утра. Ей помогал ветроплав! Если выплеснуть в неё весь внутренний резерв без остатка, может, лихорадка отступит. А если не сработает… если не сработает, то Морти уйдёт следом. Болезнь дара всё равно убьёт его совсем скоро. Годом раньше-годом меньше, какая разница? Финист распахнул рот. Но вдруг с губ Охотника сорвалось тихое: – Вон. Присутствующие удивлённо обернулись на него. – Вон, – голос скрипел, словно ржавые дверные петли. – Ма… – попытался возразить целитель, но Морти поднялся и возвысился над ним чуть ли не на голову. – Пошли вон, я сказал! – заорал он так, что весь дом дрогнул до основания. Столько ярости, столько злости клокотало в нём, что даже оборотень испугался. Он схватил оторопевшего Эглаборга за руку и выволок из каморки. Охотник пнул ветроплавом дверь и задвинул щеколду. Никого! Никого он не желал ни видеть, ни слышать. Если всё кончено, то пусть всё пропадёт пропадом. Весь мир! Герда заворочалась и тихо всхлипнула. – Погоди. Я сейчас! Скинув с себя штаны и рубашку, Морти стащил с больной мешковатую сорочку и прижал лёгкое, как пушинка тело к себе. У неё снова начинался озноб. От бледной, покрытой пупырышками кожи веяло могильным холодом. Как же Морти ненавидел этот холод! Он с трудом устроился на слишком тесной даже для него одного кровати, уложил Герду сверху и натянул пуховое одеяло почти до самого носа. Нужно её согреть. Тепла у него всегда было немного. Он мёрз даже в летний зной. Живой мертвец. Морти обнял Герду за плечи. Она доверчиво вытянулась у него на груди и затихла. – Вот так хорошо. А теперь бери. Бери всё, что есть! Губы вилии разомкнулись. Снова бред? Охотник напряг слух. Что же она шептала эти три дня? – Морти, – Может, показалось. И вот снова: – Морти. – Я здесь, – глухо отозвался он и поцеловал её в макушку. – Я буду с тобой до конца. Теперь уж точно. Он закрыл глаза, сосредоточиваясь, чтобы увеличить идущий через руки поток, раз уж её тело принимало ветроплав так жадно. Интересно, сколько он протянет? Не стоит тратить силы на разговоры вслух, ведь сказать требовалось так много. Морти обратился к Герде про себя: «Знаю, сейчас уже глупо просить прощения или искать оправдания. Я не буду, потому что оправдываться мне нечем, а прощения я не заслужил. Во всём, что происходит, моя вина. Я знал, что не стоит злить строптивого бога. Нельзя победить врага, которого ни коснуться, ни увидеть не можешь. Я надеялся, что тебя он пощадит. Ведь… Я сглупил. Думал о нём, как о человеке или демоне, на худой конец, а он ни то и ни другое. Он хуже – нечто страшное, непостижимое. Я противился его власти, как противился бы любому, кто мне что-то навязывал. Думал, раз он существует бесплотным голосом в моей голове, то от него можно отмахнуться, закрыться, как я закрывался от всего, что мешало или не нравилось. Посмотри, куда нас это завело. Теперь я могу лишь молить его о пощаде, но он глух к моим просьбам, как я раньше был глух к его. Ты слышишь, Безликий?! Я всё понял. Я буду твоей послушной марионеткой, исполню любой твой приказ. Только не убивай её! Она безвинна». Морти приглушил собственные мысли, рыская по закоулкам разума в поисках Безликого. Но тот появлялся, повинуясь лишь своим желаниям. Что за связь существовала между ними? Морти ведь не Норна и даже не её потомок. Впрочем, если Безликий не отзовётся, то к утру эта тайна уже не будет ничего значить. Бог молчал. Видимо, твердолобое упрямство – их общее качество. Ненавижу! Морти закрыл глаза и отпустил мысли в полёт. Перед внутренним взором возникали картины из прошлого. Вот девочка с льняными косичками протягивает ему букет васильков и умоляет не забывать её. Вот он мчится по заснеженному плато и находит её посреди тропы ненниров. Она называет его по имени, протягивает руки, а у него всё внутри замирает от неверия и ужаса. Вот она обнажает спину, и он едва не разрывает ей сердце, поддавшись глупым страхам. Вот он кричит на неё, чувствуя, что не справляется с ролью наставника, а она, перепуганная, проваливается в склеп Странников. Вот она танцует с Финистом, сияя от счастья, а Морти хочется всё крушить и ломать от ревности.